Мастер и Жаворонок - Бринн Уивер

приехал посмотреть дом с риэлтором, они застряли в нем. Его отремонтировали после покупки, но это было несколько лет назад.

— Если им мало пользовались, думаю, что все в порядке. Здесь все механическое. И нам недолго ехать.

Ларк по-прежнему не двигается.

— Я не боюсь.

Я не пытаюсь скрыть улыбку и вижу, что это ее раздражает.

— Ага. Но, если что, можешь просто подняться по лестнице.

— И разрешить тебе ехать одному с моим кофейным столиком? Черта с два. Для меня он имеет сентиментальную ценность, и уверена, что ты больше всего на свете хочешь случайно его разбить.

Я моргаю, глядя на нее.

— Стол… который ты сейчас сделала… имеет для тебя сентиментальную ценность…?

— Именно так я и сказала.

— И ты думаешь, я, блять, смогу пробить три фута эпоксидной смолы голыми руками? — я хлопаю по столу ладонью, и Ларк выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок или разобьет мне лицо, и не знаю, какая реакция доставит мне больше удовольствия. — Зачем ты вообще сделала его таким огромным?

Глаза Ларк превращаются в узкие щелочки.

— Если что-то не нравится, можешь идти и сидеть в своей комнате, — она дергает за веревку, чтобы закрыть дверь, затем складывает руки на груди и с вызовом приподнимает бровь. Чертова упрямица. Привыкла добиваться своего. Это подстегивает меня найти рычаг давления, а потом нажимать все сильнее и сильнее, пока она не уступит. Не знаю, что доставит мне большее удовольствие, чем увидеть, как Ларк Монтегю признает свое поражение. Хоть в чем-нибудь.

Покачав головой, я тихо хихикаю и смотрю на механизм.

— Ладно, беда на мою голову. Скрестим пальцы?

Я перевожу рычаг в положение «вверх», лифт качается, когда двигатель оживает, а тросы начинают проходить через шкив. Старт получается неуверенным, но кабина поднимается на верхний этаж. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Ларк, которая теперь испытывает некоторое облегчение, когда мы двигаемся.

— Видишь? Я же говорил, что все будет в порядке.

Но тут что-то идет не так. Мотор замолкает, и лифт со скрежетом останавливается.

Мы с Ларк смотрим друг на друга, не двигаясь. Я прямо-таки вижу, как паника охватывает ее тело, как учащается пульс в крошечных венах, вздувающихся у виска.

— Мы приехали? — спрашивает она, и я оглядываюсь на коробку, в которой мы находимся, как будто это может подсказать ответ.

— Не совсем.

— Тогда почему мы остановились?

— Наверное, в двигателе перегорел один из электрических проводов.

— Ты же сказал, что тут все механическое.

— Лифт механический. С электромотором, — когда я пожимаю плечами, типа говоря «дерьмо случается», Ларк в ответ угрожающе прищуривается. — Давай просто порадуемся, что свет горит.

Флуоресцентная лампа тут же мигает.

Моя рука зависает над выключателем.

— Ради всего святого.

— Нет, не трогай, — Ларк разводит руки в стороны, ее взгляд мечется между мной и потолком, пока лампочка гудит и звенит, пытаясь загореться. Грудь Ларк поднимается и опускается от тяжелого дыхания. — Пожалуйста… я не знаю, как выбраться. Мне нужен свет…

Неподдельный ужас в глазах Ларк сжимает мое сердце. Я делаю шаг к ней…

А потом мы погружаемся во тьму.

Ларк издает какой-то звук, которого я никогда не слышал от человека, хотя мне казалось, что я слышал их все. Что-то среднее между паникой, бессилием и отчаянием. Собака скулит. Раздается удар о стальную стену.

— Ларк!

Она не отвечает, но я слышу, как из темного угла лифта доносится ее учащенное дыхание. А потом слышу, как она шепчет, хотя и не могу разобрать, что она говорит.

— Ларк, — повторяю я, вытаскивая из кармана телефон и включая фонарик. Я направляю его на пол и поворачиваю в ту сторону, где она сидит, съежившись в углу, как персонаж фильма ужасов, зажав уши руками и широко раскрыв глаза, но ничего не видя. Бентли стоит рядом с ней и снова издает скулящий звук, его язык вываливается наружу при каждом тяжелом выдохе. Я обхожу стол, и собака издает предупреждающий лай. Когда я опускаюсь на корточки и стараюсь выглядеть как можно более безобидным, насколько это возможно для такого парня, как я, собака остается на месте, но, кажется, немного расслабляется. — Я не причиню ей вреда.

Я переключаю свое внимание на Ларк. Она дрожит. Ее лоб покрыт испариной. Она шепчет какие-то цифры. Два двадцать четыре три восемнадцать пять тридцать девять шесть двенадцать шесть пятьдесят два. Последовательность повторяется дважды, потом мне удается подкрасться поближе, и положить руку на ее лодыжку, не потревожив собаку.

— Ларк…

Она по-прежнему не отвечает. Меня охватывает озноб. Я уже видел этот взгляд раньше. Когда бросил ее в багажник своей машины в нашу первую встречу. В ее глазах была мольба, несмотря на непокорность. Я подумал, что это была раздражительность.

Я был неправ. Чертовски неправ.

Я пытаюсь не обращать внимания на чувство в груди, будто тону, зацепившись за якорь, который тянет меня в самые темные глубины океана.

— Хэй, герцогиня, — я сжимаю ее лодыжку, совсем чуть-чуть, мое обручальное кольцо отражается в свете фонарика. Когда шепот Ларк медленно затихает и ее взгляд фокусируется на пятне света на полу, кажется, я первый раз делаю вдох с тех пор, как погас свет. — Все в порядке.

Ларк не отвечает, просто моргает, глядя на меня, пока что-то не проясняется в ее мыслях, и она отводит взгляд. Ее щеки заливаются еще более ярким румянцем. Она подтягивает ноги ближе к груди, и я отпускаю ее, хотя и не хочу этого. Почему-то это кажется неправильным. Но она стесняется, что я вижу ее в таком состоянии. Я вообще не должен был прикасаться к ней, даже если посчитал нужным.

Прочищаю горло и откидываюсь назад, чтобы увеличить расстояние между нами, но при этом не отодвигаюсь.

— Я могу починить, — говорю я. — Вытащу тебя через люк на крыше, а затем осмотрю механизм.

Ларк лишь слегка поворачивает голову в мою сторону. Ее вдохи все еще неровные, слезы льются непрерывным потоком, который она не может остановить.

— А Бентли?

— Побудет здесь какое-то время.

— Как долго?

— Не знаю, герцогиня. Может быть, минут двадцать. Может быть, час. Зависит от обстоятельств.

Ларк качает головой и обнимает собаку трясущейся рукой, которая прижимается к ее боку.

— Нет. Я останусь.

— Ларк…

— Иди, — говорит она дрожащим голосом, хотя ее тон не терпит возражений. Она поворачивается, чтобы вытащить телефон из кармана комбинезона и включает фонарик. — Со мной все будет в порядке.

— Ты можешь позвонить мне.

— Я позвоню Слоан.

Неприятное чувство снова наполняет мою грудь, когда я наблюдаю, как Ларк открывает список своих избранных контактов, где нет