Заговор небес - Анна Литвинова

В институте тоже приходилось проходить немало глупостей. Скажем, история античности Катюшу интересовала мало. А философия, пусть даже приправленная разоблачениями перестройки, не интересовала вовсе.

Поступая в аспирантуру, Катя боялась, что ей опять придется заниматься чем-то пыльным и лично ей абсолютно ненужным.

Но ее научный руководитель, седовласая профессорша, быстро открыла аспирантке глаза на научную работу:

– У вас, аспирантов, – маленькая стипендия. И – никаких прав на кафедре. Зато – огромная возможность для самосовершенствования. Все темы – открыты, все библиотеки – ваши.

И Катюша принялась охотно осваивать незнакомые, но такие интригующие новые научные темы. Она каждый день появлялась в своей любимой Библиотеке иностранной литературы – и читала не дурацкую философию, а по-настоящему интересные книги. Сидни Шелдона, Джеффри Арчера, Росса Макдональда – в подлиннике! Это вам не то что почитывать убогие переводы в серых обложках, которые полуподпольно продаются возле метро «Октябрьская»!

Тема ее диссертации – спасибо профессорше! – звучала замечательно: «Особенности перевода американской массовой литературы на русский язык». Катя с чистой душой отложила на потом труды по теории перевода и стилистике и всей душой отдалась захватывающему чтиву. Обучение скрашивал и тот факт, что в Иностранке собиралась интересная публика – не то что в институтской библиотеке, в которой сидели одни девчонки. Здесь бывали и иностранцы, и аспиранты МГИМО, и молодые преподаватели из всех гуманитарных или окологуманитарных вузов Москвы.

Когда в восемь вечера читальные залы закрывались, Катюшу обязательно поджидал у выхода какой-нибудь очередной экземпляр. (Катя стремилась выбирать одновременно и образованных, и симпатичных – что, впрочем, совмещать получалось не всегда.) Они шли гулять по уютным переулочкам Китай-города, иногда ходили в кино или в только что открывшийся «Макдоналдс». Или же – если вечер был промозглым – заходили в бар на втором этаже гостиницы «Москва».

В баре подавали «Шампань-коблер» и орешки в вазочках. Музыка здесь играла на удивление негромко, разрешалось и курить – идеальная обстановка для интеллектуальных бесед.

…Однажды, в январе 1991-го, Катюша привела в «Москву» долговязого Стива, родом из Аризоны, сотрудника московского представительства консалтинговой компании «Эрнст энд Янг». Стив при ближайшем рассмотрении оказался самовлюбленным занудой, поэтому Катя слушала его вполуха. Она незаметно осмотрелась по сторонам – может, в баре окажутся знакомые, и ей удастся сбежать от бесконечного рассказа об американской мечте?

Пара, которая сидела за столиком в самом дальнем и темном углу, показалась Катюше смутно знакомой. Но ей никак не удавалось в полумраке барного зала различить, кто это… Она встала, беспечно сказала некурящему Стиву: «Пойду стрельну сигаретку!» И подошла к воркующей парочке.

За угловым столом, сцепив руки и влюбленно глядя друг на друга, сидели Настя и Гоша.

…Прямо с порога Валентина потащила Катю к письменному столу: «Пошли скорей, а то голова кругом».

На столе красовался бессмертный учебник английского языка Бонка, открытый на странице, посвященной времени perfect continuous.

– Просто кошмар какой-то! – причитала Валя. – Ладно, есть перфект. Это значит – совершенное, да? А континьюэс – это продолжающееся. Как это?! Ты мне объясни: как это действие одновременно и совершено, и продолжается?!

Катя, которая по дороге к подруге предвкушала знаменитый Валин травяной чай, а то и домашнее печенье к нему, поинтересовалась:

– Может, сначала покормишь?

Но подруга безапелляционно сказала:

– Давай сначала объясняй. Потом – покормлю. Если объяснишь как следует.

Катюша знала: если Валентине что втемяшится, спорить бесполезно. Она вздохнула:

– А я и не думала, что у вас на курсах такой серьезный английский…

– Ха! Суперреферентов готовят. Обещают: на переговорах переводить сможем. А это знаешь, какая прибавка к жалованью?

– Поделишься прибавкой-то?

– Как вести себя будешь… Давай-давай, объясняй.

Катя, не глядя в учебник, принялась рассказывать (она этот перфект континьюэс еще на втором курсе вызубрила):

– Короче, смотри. Бывает совершенное время – которое называется перфектным. Когда настоящее время напрямую связано с прошлым. Например: «I have appreciated Gosha from the first look».[15] То есть ты сразу, с первого взгляда, оценила Гошу – и до сих пор его ценишь, понятно?

– Да нужен он мне… – неуверенно сказала Валентина.

Катя строго, на правах учительницы, перебила:

– Не отвлекайся. А перфект континьюэс используют тогда, когда есть связь с прошлым и к тому же действие длится довольно долго. «I have been waiting for Gosha's love for at least a year ».[16]

– Чего?

– Я говорю: я – то есть ты, конечно, – уже год жду Гошиной любви.

– Да нужна мне его любовь!

– Так вот если не нужна – то и выкинь его из головы, – строго сказала Катя. – Только организм свой зря точишь.

Валентина, на минуту сбросив свою самоуверенную маску, вдруг спросила:

– Кать, а ты правда думаешь, что все без толку?..

– Без толку, – решительно сказала Катя. – Он тебе когда крайний раз звонил?

– Он мне вообще не звонил. Как сезон закончился. Уже два месяца, – потерянно ответила Валя.

«Самое время сказать», – пронеслось в голове у Кати. Она ласково погладила подругу по руке:

– Валюнь, забудь о нем.

Та помотала головой:

– Не могу. Понимаешь, я, как дура, – не могу!

– Валь, извини, но – придется.

Валентина вскочила:

– А еще подруга!! Ты! С ним!

– Фу, бестолочь! – психанула Катюша. – Сдался мне твой Гоша…

– А что тогда?

– Я сегодня была в «Москве», ну, бар такой – знаешь?

– С кем была? – подозрительность подруги становилась невыносимой.

Но Катя, привыкшая к ее причудам, спокойно ответила:

– Со Стивом. Одним дурачком из Аризоны. И встретила там Гошу. Он там в углу за столиком сидел. И обнимался с крашеной блондинкой – не наша, не с аэродрома. Типичная пэтэушница. Недолеченный триппер и два грамма мозгов.

– Это точно был он? – выдохнула Валя.

Катя вздохнула:

– Слава богу, Гошу-то я узнаю…

Валя, не стесняясь подруги, опустила голову и закрыла лицо руками.

«Хорошо, что я придумала про блондинку», – пронеслось в голове у Кати.

Катя была до глубины души возмущена поведением капитана их команды. Но не выдала Настю – хотя искушение мучило немилосердно.

По дороге к Валентине, куда она отправилась прямо из бара, быстренько распрощавшись со Стивом, Катя вспомнила слова Фомича: «Девять из десяти женских команд распадаются из-за личных проблем. Не поделили мальчика – и все, спорт побоку. В мужских командах такого не бывает».

Нет, Катя этого не допустит. Не допустит склок из-за дурацкого смазливого Гоши! Ведь скоро начнется летний сезон, и у их команды самые высокие шансы поехать в Париж, на чемпионат мира!

…Весь вечер, почти до полуночи, Катюша утешала подругу:

– Да наплюй ты на него! Подумаешь, студентик! Зачем он тебе сдался?! Скоро станешь референтом, будешь по переговорам мотаться. Найдешь себе настоящего мужика – бизнесмена, с деньгами. Или иностранца. А что Гоша? Всю жизнь будете с хлеба на квас перебиваться…

Валя потерянно кивала. И Катя видела – насколько подруге больно из-за того, что ее прекрасная, романтическая мечта о Гоше разбилась вдребезги.

Они долго пили чай, перемежая его водкой «чебурашка», то есть разлитой в бутылки из-под пепси. Закусывали печеньем «Юбилейное». И говорили, говорили – в основном о том, что все мужики – сволочи.

Катя добралась до дому только после полуночи. На пороге ее застал телефонный звонок. Катя прямо в сапожках подбежала к аппарату. Она догадалась, еще не взяв трубку, что ей звонит Настя.

Катюша устало сказала капитану:

– Не волнуйся. Все в порядке. Я тебя не заложила… Только на аэродроме с ним не светись. Чтобы Валька не видела.

Весна, весна пришла!

По телевизору обещали голодную зиму – мы ее пережили.

Ее сапоги грозились не дожить до марта и нещадно текли, когда она прыгала по московским соляным лужам. Однако дожили, дожили ведь! Не развалились. И сейчас надоевшую и порыжевшую обувку можно убирать на антресоли. До следующей зимы. И переобуваться в любимые кроссовки. И ходить в расстегнутой куртке.

Едва только потекли весенние ручьи и пригрело робкое солнце, во дворы высыпали девчонки-школьницы с вечной игрой в резиночку. Катюша проходила мимо – и улыбалась. Она вспоминала: когда-то давно, классе в четвертом, ее никто не звал прыгать в резиночку, и она очень переживала из-за того, что уродилась такой неуклюжей.

Катюша тогда тренировалась дома всеми зимними вечерами, прыгая по нервам соседей с нижнего этажа. Крепила резинку на двух стульях, поднимала ее все выше и выше… И вот однажды, такой же ранней и несмелой весной, ее неохотно приняли в игру. Девочка, с которой Кате предстояло прыгать в паре, мрачно сказала: «Давай, конечно, попробуем… Только все равно с тобой проиграешь…»