История Первой мировой войны - Максим Оськин

Таким образом, две армии (пусть и слабого состава) сразу же выключались из борьбы, так как нападение Швеции и Румынии на Россию уже в начале войны, до выяснения международной обстановки, было возможно только в представлении генерала Ю. Н. Данилова и его сотрудников, отвечавших за планы развертывания. Как метко отмечал современник событий (А. А. Свечин), образование обсервационных армий в век железных дорог и чрезвычайно быстрого сосредоточения было бессмысленным. Бессмысленным хотя бы уже потому, что даже в случае втягивания в войну указанных стран на стороне Центрального блока против них вполне успевали сосредоточиться второй и третий эшелоны русских войск, подходившие из внутренних округов Российской империи.

Для достижения победы в первых операциях, долженствовавших в своей совокупности носить характер генерального сражения, требовалось иметь под рукой максимум сил. Все то, что могло быть брошено в бой против Германии сразу, должно было в самом начале военных действий принять участие в пограничных сражениях. Русские же, стремясь прикрыть все, что только возможно, задерживали часть войск вдали от районов вероятного столкновения. При этом, если турецкая угроза была действительно весьма ощутима, то в отношении Швеции и Румынии этого никак нельзя было сказать с должной уверенностью.

Правда, здесь нельзя не заметить, что шведская угроза всегда усердно проводилась в жизнь моряками-балтийцами, желавшими максимально усилить русский Балтийский флот, большая часть которого погибла в Цусимском сражении 1905 года. В разработках Морского Генерального штаба, наряду с Германией как наиболее вероятным противником на Балтийском театре, постоянно фигурировала и Швеция в качестве наиболее вероятного союзника немцев. Поэтому русские моряки, особенно будущий командующий Балтийским флотом вице-адмирал Н. О. фон Эссен, разрабатывали и планы действий против шведского флота, который предполагалось разбить еще до его соединения с немцами. Морской Генеральный штаб считал при планировании в качестве вероятных противников Германию и Швецию, возможно, и Норвегию. Н. О. Эссен считал, что противник – это германский флот 2-й линии и шведы. Эссен предлагал даже «угрозой бомбардировки Карлскруны заставить Швецию отказаться от участия в войне на стороне Германии»[94].

Следовательно, разработки генерал-квартирмейстера Генерального штаба генерала Ю. Н. Данилова, непосредственно занимавшегося оперативно-стратегическим планированием будущей войны, на которого порой столь критически обрушиваются ученые (особенно А. А. Керсновский), в действительности учитывали мнение моряков. Впрочем, генерал Данилов должен был бы тверже проводить курс на решительный первый удар, раз уж на таковой политическим руководством делалась несоразмерно большая ставка. Так, по замечанию исследователя, при обороне Санкт-Петербурга с моря «предполагалось, что на рубеже центральной минно-артиллерийской позиции Балтийский флот сможет задержать германский флот открытого моря на 12-14 суток, достаточных для развертывания 6-й армии, назначенной для обороны столицы Российской империи»[95].

Позиция Швеции в предстоящем европейском конфликте определялась позицией, занимаемой Великобританией. Останься англичане нейтральными, и шведы вполне могли поддержать немцев в войне против России. Соответственно и наоборот: вступление Великобритании в войну автоматически предполагало и шведский нейтралитет. Да и для самих немцев, в случае войны с Англией, нейтралитет Скандинавских стран был более предпочтителен, нежели непрочный союз с ними или оккупация.

Таким образом, военные разработки русских штабов учитывали возможность того, что Англия на первом этапе останется в стороне от противоборства и, значит, русский флот будет обречен на столкновение с главными силами немецкого флота. А соотношение сил в этом случае не позволяло русским надеяться на победу (именно поэтому моряки еще до официального объявления войны в период «военной тревоги» выставили минные поля на подступах в русские Финский и Рижский заливы). В случае главного удара по морю на Санкт-Петербург русские могли лишиться не только Балтийского флота и Кронштадта, но и столицы. Следовательно, в Морском Генеральном штабе старались учесть все возможное, чтобы не допустить такого поворота событий.

Именно поэтому, хотя Балтийский флот и был самым сильным в сравнении с другими русскими флотами, он в оперативном отношении подчинялся сухопутному командованию 6-й армии, на которую возлагались задачи обороны Петрограда (Санкт-Петербург был «патриотически» переименован в Петроград) и побережья Балтийского моря. В то же время Черноморский флот почти с самого начала подчинялся Ставке Верховного Главнокомандования. Балтийский флот был жестко подчинен Ставке только с созданием Морского штаба 25 января 1916 года под руководством адмирала А. И. Русина.

Соответственно, при таком повороте событий вовсе не исключалось, что и Швеция выступит на стороне Германии и ее союзников: зависимость Швеции от Великобритании, на что справедливо указал А. А. Керсновский, вовсе не означала, что шведы не примут участия в войне против России, если англичане будут придерживаться нейтралитета. Не зря шведский флот учитывался в качестве вероятного противника вплоть до 1917 года. Действительно, новый Балтийский флот стал строиться, когда Великобритания еще ясно не выказала своего намерения окончательно стать на сторону франко-русского союза. Поэтому нельзя было исключать, что Швеция может стать союзником Германии в предстоящей войне. Так, в 1910 году известный военно-морской теоретик Н. Л. Кладо писал: «Швеция также находится в лагере наших противников, и мы должны подсчитать шансы борьбы и с нею. Она может явиться союзницей Германии и может выступить против нас самостоятельно… Ясно, что для того, чтобы не позволить Швеции принять участие в нашей войне с Германией, чтобы не дать ей возможности обессилить нашу армию на главном театре – западном, мы должны владеть морем. И опять-таки, главный участок моря, на котором мы должны быть хозяевами, будет пространство между Аландскими островами и островами Эзель и Даго»[96].

Таким образом, суть проблемы лежит не столько в оперативных ошибках Ю. Н. Данилова накануне войны в области определения развертывания армий Восточного фронта, сколько в негибкости русского развертывания (причем как в материальном воплощении замыслов, так и в умах начальников), не позволившей тотчас же перебросить войска 6-й армии на Вислу. Данная переброска должна была начаться тотчас же, как обнаружилось, что Великобритания выступила на стороне противников Германии (22 июля), а, следовательно, немецкий флот будет неизбежно скован в Северном море. Ведь немцы ни в коем случае не могли позволить себе потерять часть своего линейного флота при взломе русской обороны на Балтике, даже если в качестве трофея и выступила бы русская столица. В России – три столицы, что знал еще Наполеон.

Войска 6-й армии (не такие уж и большие – всего четыре второочередных пехотных дивизии) должны были быть переброшены на Северо-Западный фронт уже в течение третьей недели августа, а то и еще раньше. Более того. Представляется, что если бы заранее существовал план такой переброски на Вислу, то Ставке Верховного Главнокомандования не пришлось бы ослаблять Северо-Западный фронт и 4-ю армию Юго-Западного фронта, образуя третье операционное направление от Варшавы.

Войск в Российской империи было вполне достаточно, но, к сожалению, высшее военное руководство не сумело обеспечить перевеса сил там, где это требовалось. Это – просчет Генерального штаба, усугубленный ошибками Верховного Главнокомандования в первые недели войны. Впрочем, если вспомнить, что и предвоенное планирование, и оперативно-стратегические разработки в Ставке осуществлялись, как правило, одним и тем же человеком – генералом Ю. Н. Даниловым, то в какой-то мере здесь можно говорить и о персональной ответственности генерала Данилова.

Примечательно, что перед войной Верховный Главнокомандующий не принимал участия в составлении плана войны и стратегическом планировании развертывания русских фронтов и мобилизационных мероприятий. Подразумевалось, что великий князь Николай Николаевич займет пост командующего 6-й армией, выделенной из войск Санкт-Петербургского военного округа и предназначенной для прикрытия балтийского побережья на случай вступления в войну Швеции. Следовательно, пост Верховного Главнокомандующего оказался для дяди царя в некоторой степени неожиданным. Главное же заключалось в том, что великий князь Николай Николаевич даже сам по себе последовательно не готовился к этой должности, а значит, во многом зависел от своих ближайших сотрудников.

Впрочем, великий князь разделял мнение Генерального штаба о решительном наступлении в глубь Германии на левом (западном) берегу Вислы при одновременном ударе по Восточной Пруссии. Будучи убежден в скором и победоносном исходе войны, лидер русской «военной партии» жаждал наступать на всех направлениях во что бы то ни стало, лишь бы как можно скорее добиться победы. Такой подход, к сожалению, обыкновенно подразумевает, что противная сторона занимает роль статистов, обычных чучел, предназначенных для учебной рубки на полном скаку. Князь и был кавалеристом, с 1885 года заведуя русской кавалерией.