История Первой мировой войны - Максим Оськин

Причина такого положения дел, когда русские сразу выставили в поле всю массу уже подготовленных людей, не оставляя почти ничего «про запас», объясняется, во-первых, тем, что русское командование жаждало раздавить неприятеля в первых же сражениях, несколько забыв о том, что помимо доблести войск требуется еще и воинское искусство их командиров. Во-вторых, как уже говорилось, в России полагали, что война продлится сравнительно недолго, а значит, фактически хватит и тех людей, что были призваны в вооруженные силы по мобилизации. В-третьих, цифра Действующей армии в пять миллионов штыков и сабель, пусть даже не выставленная в поле вся разом, а постепенно подходившая из глубины империи, представлялась столь чудовищной, что, как казалось, ее просто не могло не хватить для безусловной победы.

Между тем русские второочередные дивизии (то есть составленные в подавляющем большинстве из запасных военнослужащих), как правило, распылялись по крепостям и важным пунктам. Сделав один шаг, русские генералы позабыли о втором: вместо того чтобы, согласно собственному же планированию, бросить в бой все, что только будет под рукой, часть войск заведомо исключалась из борьбы, позволяя, следовательно, противнику добиваться равенства в силах на большинстве участков военных действий, а то и превосходства на решающих направлениях. А ведь именно такие дивизии, действительно уступающие в своей боеспособности перволинейным частям, должны были прикрывать коммуникации, охранять тылы, служить ближайшим источником пополнения для понесших большие потери подразделений. Лишь в одной только 3-й армии Юго-Западного фронта перволинейные армейские корпуса сразу же получили по третьей второочередной дивизии (всего в начале августа на российской западной границе оперировало шесть, а затем семь армий). Эта армия и одержала первую победу против австрийцев.

Конечно, придача лишних людей не могла повысить артиллерийской мощи армейских корпусов (артиллерийские батареи и даже пулеметные команды во второочередных дивизиях в начале войны, как правило, отсутствовали), но во встречных боях, которыми изобиловали первые операции, каждый штык был на счету. Кроме того, второочередные дивизии могли быть вполне использованы на пассивных участках, либо же при блокаде укрепленных пунктов неприятеля, для штурма которых не было или сил, либо времени. Об этом также не подумали. Итог – в первых наступательных операциях русская Действующая армия потеряла то, что невосполнимо в короткие сроки времени и, как правило, вообще вряд ли восполнимо в ходе самой войны – кадры.

Вследствие медленности русского сосредоточения, последовательная готовность русской Действующей армии определялась в пятьдесят процентов всех сил и средств на 15-20-й день мобилизации, семьдесят пять процентов на 20-27-й день, сто процентов – на 36-40-й день. Войска с Дальнего Востока и Восточной Сибири подходили на 60-й день. Между тем необоходимо было оказать помощь Франции как можно быстрее: немцам требовалось всего полтора месяца, чтобы разгромить Францию. Таким образом, русские были обречены на начало военных действий и наступление в неприятельские пределы, не дожидаясь окончания развертывания. Как видим, в первых операциях первоначально должны были принять участие не более половины предполагаемой численности русской Действующей армии, и еще четверть могла быть влита в сражающиеся войска уже в ходе этих операций.

Развертывание русских армий против Германии и Австро-Венгрии предусматривало создание двух групп армий – называемых в России фронтами, – сосредотачиваемых для вторжения в германскую Восточную Пруссию (Северо-Западный фронт) и австрийскую Галицию (Юго-Западный фронт). Сосредоточение русских армий близ государственной границы прикрывалось войсками прикрытия. А именно пехотными дивизиями тех армейских корпусов, что дислоцировались близ границы, а также конницей. Русские кавалерийские дивизии в мирное время содержались в полном составе, то есть конница вышла в поход практически без пополнения ее запасными. Это и обусловило высокие боевые качества русских кавалерийских дивизий. Участник войны говорит, что прикрытие сосредоточения – это «работа двадцать четыре часа в сутки; десяти- и двенадцатичасовые передышки – лишь исключения, случавшиеся разве в неделю раз»[90].

Борьба с двумя противниками сразу и география западной российской границы (Полесье, разделявшее театр военных действий на две части) позволили русскому военному руководству еще задолго до июля 1914 года предусмотреть более удобную и управляемую организацию – фронты. Именно этой организации не хватит немцам в августе 1914 года в период вторжения во Францию, так как германская ставка, располагавшаяся в 250 км от правофланговых армий, не сумеет скоординировать организационно разобщенные действия сразу семи германских армий, действовавших на Западном фронте. Итогом станет проигрыш битвы на Марне и всего шлиффеновского блицкрига.

Организация русских армий в два фронта в связи со слабостью рокадной (меридиональной) железнодорожной инфраструктуры на театре военных действий предполагала, что фронты будут действовать изолированно друг от друга и разрозненно. Поэтому каждый из фронтов, полагаясь на расчеты Генерального штаба, должен был иметь превосходство над противником. Линия Средней Вислы при этом совершенно оголялась, так как признавалось, что неприятель не сможет провести здесь контрудар, будучи скован боями в своих восточных провинциях.

Приоритетной целью ставился удар по австрийцам наряду с мощным вторжением в германские пределы. Таким образом, русские военачальники преследовали сразу обе цели: и разгром австрийцев, и оказание помощи французам посредством сильного удара по немцам. Силы распылялись, но так или иначе все равно русская западная граница разделяла Российскую империю сразу с двумя врагами – великими державами.

Соответственно поставленным задачам распределялась и живая сила. Группировку частей русской Действующей армии с началом войны составили восемь армейских объединений, в том числе два – в составе Северо-Западного фронта (1-я и 2-я армии), четыре – в составе Юго-Западного фронта (3-я, 4-я, 5-я, 8-я армии) и два – «обсервационные» (6-я армия на побережье Балтийского моря и 7-я армия на румынской границе). Использование армейских управлений 6-й и 7-й армий на театре военных действий не предусматривалось, только лишь живая сила, влитая по мобилизации в эти армии (как правило, второочередные дивизии), в случае необходимости должна была быть переброшена в действующие армии.

Боевой состав русской Действующей армии с началом открытия военных действий составил тридцать армейских и три кавалерийских корпуса (кавкорпуса в начале войны явились импровизацией, так как такая организация была уничтожена еще в 1906 году): шестьдесят пехотных и двадцать две кавалерийские дивизии, четыре отдельные стрелковые бригады. Общая численность в августе 1914 года – 2 700 000 штыков и сабель.

Верховным Главнокомандующим русскими армиями был назначен дядя императора – великий князь Николай Николаевич. Несмотря на то что законодательная база русской военной машины предполагала, что Главковерхом должен стать сам император, Николай II не решился занять этот пост (напомним, что война по своей длительности предполагалась в течение не более года). Как говорилось выше, выбор императора был невелик: лишь три лица могли занять должность Верховного Главнокомандующего – сам царь, великий князь Николай Николаевич и военный министр генерал В. А. Сухомлинов.

Себя Николай II пока еще исключал. Назначение же генерала Сухомлинова могло быть встречено «в штыки» многими генералами, связанными своеобразным «местничеством» и старшинством. Возникало опасение, что в таком случае главнокомандующие фронтами не станут подчиняться генералу В. А. Сухомлинову в той мере, в какой это необходимо для должности Верховного Главнокомандующего (память о том, как в 1904-1905 годах командармы покидали театр военных действий вопреки воле командующего генерала А. Н. Куропаткина, была еще жива). Поэтому выбор императора не мог не остановиться на фигуре великого князя Николая Николаевича – человека, весьма популярного в армии, и вдобавок лица императорской фамилии, что в Российской империи являлось обстоятельством большой важности.

Ближайшими сотрудниками великого князя стали начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Н. Н. Янушкевич, занимавший перед войной должность начальника Генерального штаба. При этом генерал Янушкевич совершенно не соответствовал своей должности, но зато по своим личным качествам нравился великому князю и царю. Поэтому действительным «мозгом» русской Ставки ВГК в первом периоде войны стал генерал-квартирмейстер Генерального штаба генерал Ю. Н. Данилов, бывший фактическим составителем русского плана войны в течение многих лет вследствие частой смены начальников Генерального штаба. Эти люди предлагались военным министром, и сменить их великий князь Николай Николаевич (по крайней мере, в самом начале войны) не мог. О подоплеке такого положения дел будет сказано несколько ниже.