Анна и французский поцелуй - Стефани Перкинс

Сент-Клеру всё сходит с рук.

Мы прогуливаемся с преувеличенным спокойствием, и он указывает на область, занятую фотографирующимися. Мы встаём в конец и ждём своей очереди. Худая чёрная кошка выбегает из-за алтаря, усыпанного розами и винными бутылками, и мчится в кустарник.

— Признаю. Это было довольно жутко. Счастливого Хэллоуина.

— Ты не знала, что это место является родиной трёх тысяч кошек? — спрашивает Сент-Клер.

— Конечно, знала. Записано в мозгу в файле «Животными из семейства кошачьих, Париж».

Он смеётся. Туристы уходят к следующей достопримечательности, и мы оба улыбаемся, поскольку подходим к Виктору Нойру. Его статуя в натуральную величину лежит плашмя на земле над могилой. Глаза закрыты, рядом цилиндр. И несмотря на то, что серо-зелёная патина одета, на штанах заметная выпуклость, которая действительно натёрта до сверкающий бронзы.

— Если я его коснусь, то смогу загадать желание? — спрашиваю я, вспомнив Нулевую Точку.

— Нет. Виктор отвечает только за фертильность.

— Ну же. Потри его.

Сент-Клер пятится к другой могиле.

— Нет, Спасибо. — Он снова смеётся. — Я не нуждаюсь в такой проблеме.

Мой собственный смех застревает в горле, когда до меня доходит смысл сказанного. Полегче, Анна. Это не должно тебя беспокоить. Не позволяй ему увидеть, как это тебя беспокоит.

— Ладно. Если ты не хочешь трогать, я сама. Мне такая проблема не грозит. — Я понижаю голос до театрального шёпота: — Знаешь, я слышала, чтобы забеременеть, нужно сначала заняться сексом.

Я вижу, как в голове Сент-Клера тут же рождается вопрос. Бли-и-ин! Возможно, я была слишком поспешна со своей шуткой. Взгляд Сент-Клера наполовину смущённый, наполовину любопытен.

— Так, эм, ты девственница?

ААА! Я И МОЙ ДЛИННЫЙ ЯЗЫК.

Я неопределимо желаю соврать, но правда сама слетает с губ:

— Я никогда не встречала никого, о ком бы так сильно заботилась. То есть, я никогда не встречалась ни с кем, о ком бы так сильно заботилась. — Я краснею и тру Виктора. — У меня с этим пунктик.

— Продумано.

Статуя всё ещё тёплая от предыдущих посетителей.

— Я спрашиваю себя, если произойдёт худшее — если я действительно залечу — то буду ли смущена, рассказывая своему ребёнку, кто его отец? Если ответ хоть отдалённо близок к «да», значит ни за что.

Он медленно кивает.

— Это хороший пунктик.

Я понимаю, что опираюсь на победителя Виктора и одёргиваю руку.

— Постой, постой, постой. — Сент-Клер вытаскивает телефон. — Ещё раз, для потомков.

Я высовываю язык и принимаю смешную позу. Сент-Клер делает снимок.

— Отлично, поставлю фотку на твой вызов... — Телефон начинает звонить, и Сент-Клер откликается: — Жуть.

— Это призрак Виктора желает узнать, почему ты его не тронул.

— Просто моя мама. Подожди минуточку.

— У-у-у-у, погладь меня, Сент-Клер.

Он отвечает, пытаясь сохранить серьёзный вид. К нам тащатся Мередит, Рашми и Джош. Они несут остатки пикника.

— Спасибо за то, что подождали, — говорит Рашми.

— Мы же предупредили, куда собрались, — отвечаю я.

Джош хватается за органы статуи.

— Думаю, это сулит семь лет неудач.

Мер вздыхает.

— Джошуа Вассерштейн, чтобы сказала ваша мать?

— Она бы гордилась, что Прекрасный Институт, в который она меня отослала, научил меня таким изящным манерам.

Он наклоняется и облизывает Виктора.

Мер, Рашми и я визжим.

— Ты так заразишься герпесом. — Я вытаскиваю дезинфицирующее средство и сжимаю шарик в ладони. — Серьёзно, тебе стоит нанести немного на губы.

Джош качает головой.

— Ты просто невротичка. Ты его всюду с собой берёшь?

— Знаешь, — говорит Рашми. — Я слышала, что если переборщить с этой штукой, то ослабишь иммунитет от микробов и заболеешь ещё сильнее.

Я леденею.

— Что? Нет.

— ХА! — выкрикивает Джош.

— Бог-ты-мой, что с тобой? — тревожно вскрикивает Мер.

Я быстро поворачиваю голову.

Сент-Клер валится на могилу. Это единственное, что не даёт ему упасть на землю. Мы четверо бежим к нему. Он всё ещё держит телефон у уха, но не слушает собеседника. Мы перекрикиваем друг друга.

— Что произошло? Ты как? Что случилось?

Он не отвечает нам, не поднимает головы.

Мы обмениваемся взволнованными взглядами. Нет, испуганными. Произошло что-то ужасное. Джош и я опускаем Сент-Клера на землю прежде, чем он упадёт. Сент-Клер поднимает глаза, словно не веря, что мы рядом. Его лицо белее снега.

—Моя мама.

— Что произошло? — спрашиваю я.

— Она при смерти.

Сноска

1. Пер-Лашез — одно из самых известных мест захоронения в мире. Это самый большой зеленый оазис французской столицы и один из крупнейших музеев надгробной скульптуры под открытым небом площадью около 48 гектаров.

ВНИМАНИЕ: Спойлер! [ Нажмите, чтобы развернуть ]

2. Изначально Сент-Клер произносит фамилию парня как Хиггенботтом (ботом — задница), затем переиначивает ее как Хиггенбам (бам — это тоже задница, только в разговорном британском).

3. Прошутто — итальянская ветчина, сделанная из окорока, натёртая солью.

4. Джим Моррисон — американский поэт и певец, лидер группы "The Doors". 3 июля 1971 года певец умер при таинственных обстоятельствах в Париже и был похороен в закрытом гробу на клабище Пер-Лашез (выбор места захоронения до сих пор остается загадкой, так как Моррисон не являлся гражданином Франции). Могила Моррисона — пятая по популярности достопримечательность Парижа. Там постоянно собираются многочисленные поклонники его творчества.

Глава 15.

Сент-Клер пьян.

Его лицо погребено между моими бёдрами. При благоприятных обстоятельствах это было бы довольно волнующе. Но учитывая, что он в минуте от рвоты, это менее чем привлекательно. Я передвигаю его голову на колени, в немного менее неловкое положение, и он стонет. Я впервые касаюсь его волос. Они мягкие, как у Шонни, когда он был совсем маленький.