Противостояние - Владимир Познер

В. ПОЗНЕР: Я — могу. И поэтому меня не любят ни слева, ни справа. Но это вопрос другой. Я сейчас пытаюсь понять, кто такая Тина Канделаки на самом деле. В этом и смысл вопроса.

Т. КАНДЕЛАКИ: Да. Так я отвечаю… Выступая перед Медведевым во время встречи с большим правительством, я предложила: «Давайте создадим концепцию российского образования…» Почему я к этому еще неоднократно буду возвращаться? Кто заказчик сегодняшнего образования? Пятьдесят процентов студентов, заканчивающих высшие учебные заведения, не работают по специальности. 2,3 триллиона (я сейчас боюсь перепутать цифру) вложены в российское образование. Результат? Вы знаете, чему дети учатся в школе? Вы уверены, что они, заканчивая школу, поступая в высшие учебные заведения, получат гарантированно работу? Где эти 25 миллионов мест, о которых говорит Владимир Владимирович? В Ростехнологиях работает 900 тысяч человек. Каждый год Ростехнологии могут создавать 10 тысяч рабочих мест. Что это за рабочие места? Как нам сделать, чтобы эти рабочие места и наши студенты как-то связались друг с другом? Чтобы заказчик сформулировал, что ему надо от российского образования. Это самая главная задача, которая будет являться основой образовательной революции. Не случится этого — можем ходить на Поклонную, можем ходить на Болотную, но ничего не изменится. Во всяком случае глобально… Когда вы профессионал высшего уровня и понимаете, что за вас борются, вы не станете слушать своего начальника, который мелко выслуживается и говорит вам: «А сходи-ка ты, пожалуйста, на митинг и отметься», потому что вы уверены в своем уровне профессионализма. Давайте скажем людям правду. В советской системе образование работало на плановую экономику. Вы заканчивали высшее учебное заведение, и вас распределяли. В советской системе образования было понятно, куда вы пойдете дальше. А сейчас мы разве говорим нашим студентам, что ничего им не гарантируем? Мы говорим им, что конкуренция будет очень высока? Вы посмотрите на рынок (я людей на работу беру) — он перегрет. Профессионалов мало, за них идет борьба.

В. ПОЗНЕР: Наверное, так всюду? Возможно, так и должно быть? Мы же говорим о том, что необходима конкуренция. Вот вам симпатичен Прохоров как будто бы — вы как-то высказывались на эту тему. Он говорит: главное, чего нет в России, — это как раз конкуренция. Это главная проблема, с его точки зрения…

Т. КАНДЕЛАКИ: Упоминая Михаила Дмитриевича, не надо забывать, что он бизнесмен. В каждом бизнесе что основное? Прибыль. Но мы говорим о государстве и о президенте, и мы ведь не будем строить наше государство, исходя из стремления к максимальной прибыли? Мы должны думать о благополучии наших граждан.

В. ПОЗНЕР: Это все справедливо. Я говорил о том, что без конкуренции, очевидно, этот строй существовать не может. Вот коммунистический строй не имел конкуренции и провалился по самые, как говорится, помидоры… Я хочу вам пару вопросов задать про телевидение. Вы как-то сказали, что нынешние ведущие — это прокладка между рекламными блоками. Ругать телевидение вообще сейчас модно, только ленивый этим не занимается. Где были бы вы, Тина Канделаки, без телевидения сегодня?

Т. КАНДЕЛАКИ: Эта цитата вырвана из контекста. Я рассказывала о том, как устроилась на первую свою работу в Москве, на телеканал BIZ-TV, и Лена Зименко тогда вызвала меня в кабинет и сказала: «Запомни, ведущий — это прокладка между клипами». И она была абсолютно права на тот момент. Ведущий — это такая профессия, которая вводит в глубочайшее заблуждение людей не особо профессиональных, просто умеющих говорить. Им в какой-то момент начинает чудиться, что они оказывают влияние на умы. И меня это отрезвило тогда, я по сей день не уверена в том, надо ли мне вообще показываться по телевизору. Я каждый раз думаю об этом.

В. ПОЗНЕР: Недавно вы заметили, что доступ к массовому эфиру был закрыт для многих людей и, как следствие, идей. Кто виноват в этом?

Т. КАНДЕЛАКИ: Я вам уже сказала: все мы. Кремль не является чем-то отдельным, мы все — участники общего информационного процесса. Меня всегда поражает, почему на «Эхе Москвы» делают то, чего не делают нигде?

В. ПОЗНЕР: Потому что это позволено.

Т. КАНДЕЛАКИ: Нет. Потому что Венедиктов…

В. ПОЗНЕР: Уверяю вас, потому что это позволено.

Т. КАНДЕЛАКИ: Я считаю, что нет такого правила отдельно для «Эха Москвы». Есть Венедиктов, который каждый раз идет и говорит.

В. ПОЗНЕР: Есть отдельное правило для «Эха Москвы», отдельное правило для «Новой газеты», отдельное правило для «The New Times». Потому что у них маленькая аудитория. Как только формируется большая аудитория, меняются и правила.

Т. КАНДЕЛАКИ: Хорошо. Так давайте скажем правду: у нас мало каналов, у нас нет конкуренции. Ларри Кинг всегда говорил: «Моя точка зрения — это точка зрения Теда Тернера».

В. ПОЗНЕР: А кстати — насчет каналов. Я не верю слухам, но кто-то мне говорил, будто президент Медведев настойчиво предлагает создать общественное телевидение и, возможно, вы будете его возглавлять.

Т. КАНДЕЛАКИ: Я думала, вы спросите о том, планирую ли я стать министром образования.

В. ПОЗНЕР: Нет. Путин уже на это ответил… Как вообще вы относитесь к созданию общественного телевидения, которое не зависело бы ни от власти, ни от рекламы?

Т. КАНДЕЛАКИ: Я хочу в ближайшее время создать свой канал в Интернете.

В. ПОЗНЕР: Свой канал не может быть общественным.

Т. КАНДЕЛАКИ: Да. Я вам объясню. У нас уже было общественное телевидение, и чтобы ответить вам компетентно, мне надо поговорить со всеми людьми, в том числе и с вами, дабы понять, почему эта идея провалилась тогда…

В. ПОЗНЕР: Потому что ее не хотели. И не хотели на самом верху. В нашей стране политическая воля имеет колоссальное значение.

Т. КАНДЕЛАКИ: Весь вопрос в том, смогут ли сделать качественное телевидение?

В. ПОЗНЕР: Это неизвестно… Сейчас Марсель Пруст задаст вам вопросы, а вы постарайтесь отвечать на них очень жестко, коротко. Каково ваше главное достижение?

Т. КАНДЕЛАКИ: Мои дети.

В. ПОЗНЕР: Когда вы были более всего счастливы?

Т. КАНДЕЛАКИ: В минувший Новый год.

В. ПОЗНЕР: Если бы вы могли изменить в себе что-то одно, что вы изменили бы?

Т. КАНДЕЛАКИ: Я верующая и считаю, что если Господь задумал меня такой, то ничего менять не нужно.

В. ПОЗНЕР: Где вы больше всего хотите жить?

Т. КАНДЕЛАКИ: В России.

В. ПОЗНЕР: Из того, что принадлежит вам, чем вы более всего дорожите?

Т. КАНДЕЛАКИ: Ну конечно, я дорожу своими близкими — это мама и дети, у меня больше никого нет.

В. ПОЗНЕР: Какое ваше любимое занятие?

Т. КАНДЕЛАКИ: Я буду выглядеть в глазах Марселя Пруста и в ваших бесконечно грузинской женщиной, но вынуждена сказать: я больше всего люблю проводить время со своей семьей.

В. ПОЗНЕР: Какова ваша главная черта, на ваш взгляд?

Т. КАНДЕЛАКИ: Любопытство. Оно мне и мешает, и помогает, это и моя сила, и моя слабость. Я всегда хочу узнать что-то новое, не могу остановиться.

В. ПОЗНЕР: Какой литературный герой вам ближе всего?

Т. КАНДЕЛАКИ: Дата Туташхиа.

В. ПОЗНЕР: О чем вы более всего сожалеете?

Т. КАНДЕЛАКИ: Я сожалею о том, что моего папы нет сейчас со мной.

В. ПОЗНЕР: Оказавшись перед богом, что вы ему скажете?

Т. КАНДЕЛАКИ: (говорит по-грузински)

Интервью наделало много шума, главным образом из-за платья, в которое была одета — а некоторые сострили бы, раздета — Тина. Ярко-красное, плотно облегающее ее фигуру, глубокое декольте, подчеркивающее ее высокую грудь, — все это стало предметом горячего обсуждения и осуждения.

— Она решила соблазнить Познера, — говорили, — и она лажанулась, ей надо было прийти в чем-то скромном, без такого макияжа, она ошиблась адресом…

Вовсе не ошиблась Тина. Она совершенно точно знала, как возбудятся из-за ее внешнего вида, она на это рассчитывала. Чем больше я разговаривал с ней, тем яснее становилось, что эта женщина ничего не делает просто так, ничего не говорит просто так, что все у нее взвешено, все продумано, застать ее врасплох практически невозможно.