Русская невестка - Левон Восканович Адян

Елена ужаснулась:

— Я?! В ресторан?! Да я там в жизни не была!

— И правильно делала, что не была, там женщинам не место, — смиренно согласился Габриел Арутюнович, стараясь скрыть невольную улыбку. — Но один раз, я думаю, можно рискнуть, в порядке помощи бедному ветерану славной Советской армии.

Как ни старалась Елена сохранить сердитый тон, ничего у нее не вышло — упоминание о «бедном ветеране славной Советской армии» перечеркнуло ее усилия. Она прыснула, потом озадаченно покачала головой.

— Ну и ну! Первый раз вижу такого мастера заговаривать зубы! Ладно, идемте! Только имейте в виду: назло вам я буду есть все, что там подадут!

— Надеюсь, хоть кусочек черствого хлеба мне оставишь.

Пообедав, они спустились на улицу. Габриел Арутюнович достал из машины Еленины вещи: чемодан и узелок, поставил на тротуар, взглянул на часы.

Из здания вокзала вышел длинноволосый официант, который их обслуживал, прижимая к груди большой бумажный кулек, набитый чем-то доверху. Балаян принял кулек и передал оторопевшей Елене.

— Что это? — мысленно взвешивая довольно тяжелый пакет, спросила она.

— Это ты отвезешь Арсену.

Елена смотрела на него так, будто впервые видела.

— Габриел Арутюнович, родной, сколько же хлопот я вам доставила.

Балаян, словно не слушая ее, продолжил:

— Твое место на нижней полке.

— Но билет же…

— Не ворчи, вот твой билет, и пусть кто-нибудь посмеет высадить тебя из поезда, мигом в газете пропишем. У нас свой сельский корреспондент есть — Сантрик Симонян. Даже два корреспондента: Сантрик да Сергей Варунц. Скажем — напишут. Ты чего…

— Я не смеюсь…

— А почему не смеешься?

— Я смеюсь!

— Вот и хорошо, знай: Бог хочет сделать тебя счастливой, поэтому он ведет тебя самой трудной дорогой, потому что легких путей к счастью не бывает. Так что настоящий смех — это солнечный свет в доме. Всегда нужно смеяться, в любых переделках.

— Я так и делаю.

— Правильно делаешь. — Он протянул руку. — Ну а теперь давай прощаться, счастливого тебе пути, дочка, и счастливого возвращения.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Утром, когда поезд остановился и пассажиры засуетились, торопясь к выходу со своими чемоданами, рядом с собой Елена услышала мужской голос:

— Здравствуйте. Вы Елена?

Она быстро повернулась, испуганно взглянув на незнакомца.

Невысокого роста, лет под пятьдесят, с покатыми, как у штангиста, плечами; широкие, с легкой проседью усы, свисающие вниз по обеим сторонам толстогубого рта; из-под мохнатых бровей смотрели неожиданно лучистые, смеющиеся глаза.

— Да. А вы кто будете?

— Я — Эдуард Аркадьевич Георгиян, для вас просто Эдуард. Мне позвонил Габриел Арутюнович и просил вас встретить.

— А он мне ничего не говорил, — растерянно отозвалась Елена.

— Он у нас такой, — рассмеялся Эдуард. — Так что можете рассчитывать на мою помощь. Где ваши вещи? Вот эти? — Он взял чемодан, казавшийся в его руке невесомым (да он и был невесом: несколько пар белья да теплые вещи для Арсена, и еще бумажный кулек, который вчера вынес официант). — Ну, двинули!

Они вышли на привокзальную площадь, напоминающую, несмотря на ранний час, большой муравейник: во всех направлениях ее пересекали автобусы, автомобили разных марок и расцветок, спешащие по своим делам пешеходы, и все куда-то торопились, суетились так, что у Елены с непривычки зарябило в глазах. Вокруг площади стояло десятка два легковых автомобилей. Эдуард достал из кармана ключ, открыл дверцу красного «Москвича», поставил в багажник Еленины вещи.

— Садитесь. Хотите — на заднее сиденье, хотите — возле меня.

— Нет, я хочу рядом с вами, хочу посмотреть город. Я ведь никогда не была в Баку!

— Тогда мы сделаем так: сперва мы поедем по центральным улицам.

— Нет, нет, — прервала Елена. — Прямо в колонию! А город я еще успею посмотреть на обратном пути.

— Но вам надо отдохнуть с дороги…

— Господи, да что я такое делала, чтоб еще и отдыхать. Вместо меня все делали другие, даже билеты не покупала, на всем готовом ехала.

Эдуард невольно улыбнулся ее горячности.

— Что же, будь по-вашему. В колонию так в колонию.

Минут сорок он вел машину по центральной части города — непривычно шумной, несмотря на ранний час, полной грохота трамваев, грузовиков, забитой толпами людей. Раздавался монотонный голос муэдзина, призывающего правоверных к намазу. В глазах Елены зарябило от многоцветья красочных реклам, витрин магазинов, вывесок, блеска стекол домов. Елена смотрела на все завороженно, сама не зная, восхищает ее этот громадный, шумный, многолюдный город или пугает. Ей до этого никогда не доводилось бывать в больших городах, кроме Ленинграда, и то мельком (была, правда, мечта съездить в Москву и Киев, но так и осталась мечтой). Родилась она и выросла и тихом районном городке, затем переехала в тихое горное село. Поэтому шум большого города в первые минуты ошеломил ее, она растерянно вертела головой, пытаясь увидеть, охватить взглядом все, что проплывало мимо, мелькало, проносилось, но ей это не удавалось, и вскоре Елена почувствовала, что у нее начала болеть голова.

— Когда же город кончится? — нетерпеливо спросила она. — Неужели он такой большой?

— С пригородами вместе очень большой, конца ему нет, — подтвердил Эдуард.

Елена с недоумением поглядела на него, но произнести ничего не успела: между деревьями, высаженными вдоль улицы, по которой они ехали, сверкнуло море — сине-золотистое, ослепительное. Видны были сверкающие под солнцем прогулочные катера.

— Знаете, я никогда не видела такой красоты, — восторгалась Елена. — Это что-то удивительное, даже глазам своим не верю! А отсюда до колонии далеко?

— М-м-м… — замялся Эдуард, — да как вам сказать? Колония находится за городом, в Бёюкшоре, это в сторону аэропорта Бина. Пока что мы ехали в обратную сторону…

Елена так и ахнула:

— Как в обратную?

— Понимаете, Елена, дело в том, что вашего мужа сейчас там не будет. Их в это время уводят на работу. Я еще вчера наводил справки. Вернутся они только к вечеру. Какой же вам смысл стоять на улице до вечера? Глупо же, правда?

— Значит, мы здесь будем находиться до вечера?!

— Зачем же здесь? Мы сейчас поедем к нам домой, вы там попьете чаю, отдохнете, приведете себя в порядок, а часа в четыре мы поедем в колонию.

— В четыре? — Она взглянула на часы, было только начало десятого. — Боже мой, целых шесть часов ждать, когда он тут, совсем рядом. Да я с ума сойду!

— Не сойдете, раз до сих пор не сошли, — успокоил ее Эдуард. — Идем, мы тут недалеко живем.

Елена заколебалась. Она, разумеется, понимала, что Эдуард прав, ждать до вечера на улице глупо. Но внутренне не была готова к столь неожиданному повороту. Она представляла себе