Кладбище чужих секретов - Дарья Донцова

– Что? – не поняла она.

– Сортир, – уточнил я. – С писсуаром, унитазом – без разницы.

Дверь открылась, появилась уже знакомая мне медсестра.

– Ольга Владимировна, проводите, пожалуйста, Ивана Павловича в мужской уголок отдохновения, – попросила аллерголог.

– Следуйте, пожалуйста, за мной, – тихо произнесла женщина, а когда мы вышли в коридор, прошептала: – Вы молодец! Не испугались.

– Да я отменный трус, – пробормотал я, – до сих пор поджилки трясутся.

Ольга Владимировна неожиданно громко произнесла:

– Пойду с вами в туалет – вдруг опять сознание потеряете.

Потом она встала ко мне лицом, подняла одну руку на уровень талии, закатила глаза. Я невольно проследил за ее взглядом, увидел на потолке камеру и, несмотря на состояние, которое в боксе называют грогги, вдруг сообразил, как следует ответить. Моя голова кивнула.

– Да, спасибо. Не очень бодр я сейчас.

И мы медленно пошагали вперед.

Глава двадцать восьмая

Путь показался мне бесконечным. Но в конце концов мы очутились у двери, которую украшала табличка «М». Медсестра распахнула дверь, и мы вошли в небольшое пространство с раковиной. Моя спутница открыла дверь в кабинку.

– Никого. Выслушайте меня, пожалуйста. Когда вернетесь к Жанне, она вам насчитает хорошую сумму, скажет: «Если оформите контракт на десять посещений, получите скидку пятьдесят процентов за сегодняшний прием». Не соглашайтесь. Она так людей дурит. Сначала человека пугает, потом таблетки дает, типа американские. Начнете глотать – одуреете полностью. И тогда она вас отправит к мужику, типа к врачу, психологу – точно не знаю. Люди подсаживаются на его услуги, месяцами лечатся, а потом, когда год-полтора проходит, мужик говорит: «Вы здоровы, идите опять к Жанне Васильевне». Клиента теперь ведут не туда, где он кошмар увидел, в другой зал, а там другие картины: море, яхта, отдых, радость. И все, ступаете домой, живете как хотите – вылечили вас. Услуга только для состоятельных, бедный не способен такую гору денег отдать. Не нужны Жанне нищие люди с пустым карманом. Что потом происходит с теми, кто на лечении побывал, не знаю, больше никого из них тут не видела. Мой вам совет: отдайте сейчас бабе деньги сполна и больше сюда не возвращайтесь!

– Почему вы решили мне помочь? – тихо осведомился я.

Ольга Владимировна вынула из кармана портмоне, открыла его.

– Посмотрите сюда.

Меня охватило изумление.

– Где вы меня сфотографировали? Снимок сделан, наверное, года три-четыре назад, но я уверен, что никогда не носил свитер с надписью «ЦСКА» – не принадлежу к армии фанатов этого клуба.

– Это Витя. Мой покойный сын, – прошептала медсестра. – Бизнес вел, хорошо зарабатывал. На беду, сюда попал. Вы на Витюшу очень похожи. И рост, и фигура, и лицо! Чуть не упала, когда вас увидела, на секунду подумала, что Витюша жив. Но быстро задавила глупую мысль. Уж простите, что со своими советами влезла! Но вы мне прямо как родной, хотя мы с вами никогда прежде не встречались.

– Спасибо, – поблагодарил я женщину, вынул из кармана пиджака удостоверение, раскрыл его и продемонстрировал женщине.

– Детектив, – прочитала она. – Вы… вы не пациент? Пришли узнать, что тут творится?

– Я в самом деле не очень хорошо себя чувствую, – признался я.

Дальнейшие события начали развиваться именно так, как предупреждала медсестра. Я вернулся в кабинет, Жанна Васильевна нежно запела:

– С одного раза нам не разгрести многолетние проблемы. Но мы сумели определить некоторые триггеры: нелюбовь к тем, кто на вас нападает, страх смерти, боязнь одиночества, усталость от трудностей, нежелание постоянно работать…

Я молча кивал в такт ее речи. А теперь скажите мне, кто любит тех, кто налетает с замечаниями, воплями и претензиями? Кто не опасается умереть, не устает от трудностей и мечтает о постоянной занятости на работе без выходных и отпуска? Есть люди, которым комфортно, когда рядом никогда никого нет, они с радостью идут навстречу испытаниям, способны трудиться с рассвета до полуночи и не получать за это ни копейки, питаться один раз в день горсткой овощей, жить в крохотной комнате, а большую часть своего времени посвящать помощи тем, кто в ней нуждается. Живут подобные люди на свете, называются они монахами, и большинство из них – в великой схиме. Но даже такие подвижники опасаются смерти, потому что считают себя самыми грешными из всех на земном шаре и волнуются, где окажется их душа после кончины тела. Но я не церковнослужитель, меня обуревают обычные страхи. А Жанна Васильевна, наверное, редко ошибается, говоря о триггерных точках, – они у большинства людей одинаковые.

Я посмотрел на часы и поспешил на репетицию, ощущая, как зудит кожа головы. Не успел я сесть за руль, как позвонила Елизавета и затараторила, забыв поздороваться:

– Ваня, встречаемся не в зале у Люсинды! Лучше нам вдвоем поработать. Сказала Прокофьевой, что у меня внезапно концерт организовался. Бросаю тебе адрес, туда езжай.

– Добрый день, – ответил я, – рад звонку. Понял.

Девушка звонко рассмеялась и отсоединилась. Я изучил прилетевшее от нее СМС и поехал в сторону разворота, недоумевая, что же такого смешного сказал Лизе. Отчего она расхохоталась?

Ехать пришлось почти час. Елизавета встретила меня у входа в здание и вмиг заверещала сорокой:

– Тут убого, не очень чисто, не то что у Люсинды. Но в репетиционном классе никого. Расскажу тебе мою задумку. Главное – отработать пару элементарных движений, и будет су- пер!

Длинными узкими коридорами мы дошагали до просторной комнаты. Стены в ней зеркальные, к ним приделаны деревянные палки.

– Скидывай ботинки, я привезла сапоги, – велела Лиза и включила музыку на своем телефоне. – Сначала походка. Прошагай в такт по диагонали.

Я переобулся и пересек помещение. Моя партнерша оказалась недовольна.

– Нет, нет! Живот втяни, спину выпрями, подбородок подними и шагай, как петух перед курицей!

– А как шагает петух? – осведомился я.

Елизавета двинулась по залу.

– Вот так!

– Красиво, – одобрил я, – но в жизни так не ходят! Очень уж манерно. Но, наверное, для балетных так передвигаться – норма.

– Ага, – рассмеялась Елизавета. – Прямо вижу, как захожу часов эдак в девять вечера в супермаркет и начинаю там у кассы фуэте вертеть. Ваня, на сцене свои правила! Можешь прошвырнуться, как я сейчас тебе показала?

– Легко, – улыбнулся я и опять зашагал по паркету.

– Фу! – выдохнула Елизавета. – Жуть! Ладно, едем дальше. Ты дошел до центра, встал, озираешься по сторонам, и тут я выплываю. Нокаут!

– У кого?

– Что «у кого»? – заморгала девушка.

– Нокаут.

– У тебя. Ты от моей красоты в восторге, – объяснила девица-красавица. – Я начну свои кренделя выделывать, а твоя задача – ходить вокруг да около, красиво, плавно разводя руками в разные стороны.

– А смысл?

– Чего?

– Моих действий.

Елизавета издала стон.

– Ваня, ты по какой причине ввязался в проект? Ты подходишь для него, как кот – для переплытия брассом Атлантического океана!

– Не смог отказать Люсинде, – честно ответил я. – Она ко мне очень хорошо относится. Танцевать не умею, но Люси расстраивать не хочу. А твой рост, прости за правду, требует рядом дылду! Я очень хорошо подошел на роль партнера.

– Мне трудно работать с парнем, у которого обе ноги – левые, – заявила Лиза. – Да еще он ими пользоваться не умеет, в такт не попадает, руками вертит, как ветряная мельница крыльями, музыку не слышит, и вообще он такой же танцор, как я космонавтка!

– Космонавт, – поправил я девушку. – У этого существительного нет