Грехи ночи (Иас и Дэнджер) (ЛП) - Кеньон Шеррилин

Дэйнджер одарила его, раздраженным взглядом. «Ты знаешь, те дешевые трюки были бы более впечатляющими, если бы они действительно помогли мне.»

Скривив губы, он протянул ей кинжал. «Я хотел посмотреть на что ты способна.»

«Забавно. В следующий раз когда ты мне не поможешь, я натравлю их против тебя.»

Он должен был признать, что ему нравится видеть огонь в ее глазах всякий раз, когда она сердится. Гнев разрумянил ее щеки и он задумался, каково бы это было ощущать ее обнаженной под собой. Определенно, она была бы похожа на дикую кошку, и это заставило его улыбнуться даже против его воли.

Как много он отдал бы за секс с Дейнджер.

«Я не нахожу это забавным,» сказала она раздраженно.

«Поверь мне, я также не нахожу забавной мысль, что тебе причинят боль.»

Тогда чего ты лыбишься?

«Я улыбаюсь, потому что ты исключительно красива.»

Дэйнджер не была бы более ошеломлена, если бы даже он предложил ей прыгнуть с разбега с Эйфелевой башни. Прошло так много времени с того момента, как мужчина, особенно столь привлекательный, как Алексион, делал ей комплимент. Она почти уже забыла то фантастическое ощущение трепета, возникающее в животе. Ощущение в котором сочетались небольшая часть смущения, уравновешенная частичкой гордости и благодарности. «Спасибо.»

«Пожалуйста.»

Непонятно почему, но в тот момент, она хотела поцеловать его. Очень сильно.

Но это было сумасшествие и она знала это.

Он даже не человек.

Ты тоже.

Ну, ее разум был прав, но все же… Сейчас не то время и не то место.

Алексион взглянул на Марко, потом в том направлении, куда побежал Кирос. Знакомый мучительный взгляд вернулся к его зелено-карим глазам, как будто он хотел пойти вслед за другом. Сомнение, сопровождавшее этот взгляд говорило о том, что он знал, каким бесполезным будет этот поступок.

«Дай ему время подумать,» сказала она мягко, сочувствуя ему. «Он вернется.»

«А если не вернется?»

Он был бы мертв, скорее всего от руки Алексиона. И каким бы неприятным она это не находила, она могла только вообразить со сколькими еще он так поступил. Поэтому было бы исключительно жестоко указать ему на это, поскольку у нее было чувство, что у Алексиона было предостаточно жестокости в его жизни.

«Разве Эш не может сказать тебе результат? Я знаю, что он может видеть будущее.»

«Да и нет. Ни он, ни я не можем видеть будущее, если оно касается нас или кого-то из наших близких.»

Это показалось ей несправедливым. Какой смысл видеть будущее, если ты не можешь помочь близким людям? «Это должно быть отвратительно, знать будущее всех, но не свое собственное.»

Он устало выдохнул. «Ты даже не представляешь. По-моему, это действительно жестоко. Но, в конце концов, возможно это не имеет значения, так как будущее может изменяться и изменяется. Что-то столь же простое, как например, поворот направо в конце улицы в один из дней … где-то глубоко внутри, ты это знаешь, но внезапно по непонятным для всех причинам, ты решаешь обмануть судьбу и пойти налево. Теперь вместо того, чтобы встретить супруга своей мечты и иметь дом полный детей, ты попадаешь под грузовик с мороженным и проводишь следующие пять лет в физтерапии, восстанавливаясь после травмы; или, что еще хуже, ты умираешь от этого. И все потому, что ты, по прихоти, проявил свободу выбора и повернул в противоположную сторону.»

Это было одним из источников ее кошмаров. Она действительно не прекращала об этом размышлять с тех пор, как начала задумываться, когда же она сделала тот трагически неверный шаг в ее собственной жизни. Была ли это судьба или же свободный выбор, который ее так кинул?

«Теперь это в самом деле отвратительно, доктор Саншайн. Спасибо вам за это.»

Он выглядел пристыженным, когда понял, на сколько безнадежную ситуацию он описал. «Это также может работать и в обратную сторону.»

«Да, но я заметила, что о позитивной стороне ты сначала даже не подумал. Фрейд был бы в восторге от тебя, да?»

«Возможно и так,» сказал он легкомысленно. «Я спрошу его, когда вернусь обратно.»

Она задумалась над его словами и тем, что они означали. «Ты знаешь Зигмунда Фрейда?»

Широкая улыбка, которой он одарил ее, была совершенно ослепительной в своем очаровании и красоте. «Нет, но у меня есть ты, чтобы отправить тебя туда на минутку, ведь так?»

Дейнджер покачала головой. Было что-то странно заразительное в нем. Она ненавидела саму мысль, что она могла быть очарована столь легко, и все же он постепенно делал это.

«И так, что мы будем делать с Марко?» спросила она, возвращаясь к насущному вопросу.

Алексион посмотрел на тело. «Теперь не так много можно сделать.»

Дэйнджер бросила повторный взгляд на тело, так как поняла, что оно уже разложилось. Она уставилась на пустое место, где оно лежало лишь несколько минут назад. Единственный след, который от него остался, была его одежда.

«Mon Dieu (Бог мой),» выдохнула она. «Неужели со всеми нами так будет?»

Тон Алексиона был бесстрастным. «В конечном счете со всеми людьми такое происходит.»

«Да уж,» сказала она, ее голос становился все глубже от гнева, который рос в ней от одной мысли подобного «испарения». «Но, обычно, на это требуется больше, чем пять минут.»

«Не для Темного охотника.»

Дэйнджер продолжала пристально смотреть на пятно. Оно чрезвычайно смущало ее. Она даже не была уверена почему. Единственное, казалось, что тело, такое же сильное, как и у них, и которое было столь неуязвимым для столь многого, не должно было просто распадаться за несколько минут.

Заключительный этап смерти сильно поразил ее.

Алексион притянул ее к себе. Ее первым побуждением было оттолкнуть его, но честно говоря, она нуждалась в его прикосновении прямо сейчас. Она нуждалась в чем-то, что успокоит ее и удержит от паники, которая возникла из-за столкновения с действительностью, которая никогда прежде ее не касалась.

Окончательная смерть.

Никакой Артемиды, чтобы вернуть их обратно. Никакого рая. Только полное уничтожение и безотрадная боль. Она могла бы быть похожа на того человека, которого Алексион показал ей раньше. Без надежды. Вообще без ничего.

«Все в порядке, Дэйнджер,» произнес он мягко у нее над головой, покачивая ее в колыбели своих рук. «Я не знаю, заставит ли это тебя чувствовать себя лучше, но он начал убивать людей.»

В некотором смысле ей стало лучше, в некотором — нет. «Я не хочу так умереть, Алексион.»

И тогда она кое-что поняла…

Он прошел через это. Он умер в одиночестве, с женщиной, которую он любил, которая отбросила его душу и отказалась помочь ему.

Как могла его жена сделать такое? Быть настолько холодной. Настолько бесчувственной.

Дэйнджер немного отстранилась, чтобы посмотреть на него. «Это — то, что случилось с твоим телом?»

Он кивнул. «Вот почему теперь у меня его нет.»

Но он чувствовал себя настолько реальным, настолько твердым. «Тогда, как ты можешь быть здесь, удерживая меня?»

Нежность, которая была в его глазах воспламенила ее кровь. Он мог быть разрушителем, но он знал и сострадание, и она действительно ценила то, что он проявил его к ней сейчас, когда она нуждалась в этом больше всего.

«У Ашерона много способностей и, к счастью, перевоплощение — одно из них. Это временное тело идентичное моему, кроме того оно действительно неразрушимое. Отрубите мне голову и я смогу снова утихомиривать здесь педиков.»

Она не видела в этом смысла. «Я не понимаю. Тогда, почему ты испугался Шаронте?»

Он нервно засмеялся. «Шаронте не только разрушают тело. Они разрушают theousia.»

«Разрушают что?»

Он приглаживал ее волосы, пока объяснял. «Это — часть нас, которая существует вне тела или души. Душа — наша духовная часть. Theousia — то, что дает нам нашу индивидуальность. Это наша суть, наша жизненная сила, если хочешь. Без этого от нас ничего не останется. Это — окончательная смерть, от которой нет никакого пути назад. Шаронте — одна из немногих вещей, которая может легко закончить то немногое, что осталось от моего существования. И хотя мое существование часто невыносимо, я несомненно предпочту его, вместе со всеми недостатками, полному уничтожению.»