Шестеро против Скотленд-Ярда (сборник) - Агата Кристи

И только две вещи омрачали мое безоблачное счастье первых недель на нашей милой маленькой ферме. Во-первых, я, конечно же, никак не мог избавиться от опасения, что рано или поздно появится майор и навяжет нам свое присутствие. А во-вторых, меня мучило угрызение совести, чувство вины. Ведь я скрывал от жены секрет, чем майор сможет воспользоваться сполна, как только это станет ему выгодно. Как ни пытался, я не мог заставить себя рассказать ей о единственном темном пятне в моей жизни честного и порядочного человека. Сама она была настолько честна и прямодушна, так гордилась незапятнанной репутацией своего мужа, что я невольно опасался лишиться не только ее уважения, но и любви. Уже скоро она чутко уловила часто овладевавшие мной приступы меланхолии и приписала это отсутствию веселой мужской компании.

– С моей стороны это очень эгоистично, дорогой, – сказала она мне однажды. – Я так увлеклась наведением порядка в доме, делала все сама, чтобы не терпеть присутствия прислуги, и совершенно упустила из виду, насколько скучно здесь, должно быть, тебе.

Я решительно возражал против такого предположения, твердил, что никогда в жизни не был счастливее, чем сейчас. И в этом заключалась правда, хотя ошибка, допущенная мною много лет назад, всегда незримой тенью стояла между нами с женой, порой мешая испытывать безмятежное счастье. За нее майор заставлял меня так дорого расплачиваться и деньгами, и бесконечным терпением по отношению к нему. Помню, как однажды я решился обо всем ей рассказать, и если бы сделал это, думаю, у нас все стало бы налаживаться. Мне необходимо было не сдерживаться больше, а импульсивно выпалить ей всю историю, чтобы даже моя сбивчивая речь убедила ее в моей искренности. Однако я предпочел тщательно обдумать каждое слово в надежде изложить свое покаяние взвешенно и логично, представив проступок как самое мелкое прегрешение. Но для этого мне необходимо было на какое-то время уединиться, а потому я сказал жене, что отправлюсь в соседний рыночный городок пообщаться с фермерами и собрать полезную информацию для последующей продажи нашей сельскохозяйственной продукции. Мою жену только обрадовало такое намерение. Она сказала, что прогулка пойдет мне на пользу и отвлечет от вечного сидения в той крохотной коморке с книгами. Я ушел из дома, обдумывая речь, которую произнесу по возвращении, собрав в кулак все свое мужество.

Спустился в долину и стал осторожно перебираться на другой берег по шатким камням. Пока я старательно переставлял ноги, целиком сосредоточившись на этом занятии, местный извозчик пересек речку вброд на своей повозке в противоположном направлении. Я с ним поздоровался, услышав ответ на провинциальном диалекте, слова которого не всегда понимал. Преодолев наиболее скользкие и ненадежные камни, я добрался до прочной поверхности, после чего обернулся ему вслед и переспросил, что он хотел мне сообщить. Извозчик громко прокричал еще какую-то фразу и похлопал по крышке чемодана, лежавшего на дне телеги. И я четко разглядел его. Это был черный кожаный чемодан со слегка закругленной крышкой. Точно такой же принадлежал майору. «Да брось этот вздор! – мысленно сказал я себе. – Подобных чемоданов тысячи. Почему же ты так взволновался при виде этого?»

Мне потребовался час, чтобы дойти до городка. Остаток утра я провел на рыночной площади, сводя знакомство с окрестными фермерами, с которыми потом отправился обедать в «Маркет-инн». Уже давно перевалило за полдень, когда я тронулся в обратный путь, рассчитывая попасть домой к чаю.

То ли из-за воспоминания о попавшемся мне по пути чемодане, то ли из-за постоянных мыслей о предстоявшем признании, почему майор имеет такую власть надо мной, я весь день не мог заставить себя не думать об этом мерзавце и ненавидел его все сильнее с каждой минутой. Его отвратительная фигура так живо стояла у меня перед глазами, что я даже не удивился, а лишь почувствовал, как оборвалось сердце, когда при подходе к дому услышал знакомый оглушительный и самодовольный смех, доносившийся через открытое окно гостиной. Крепче сжав свою походную трость, я тихо вошел, готовый к убийству как никогда прежде.

Он сидел спиной ко мне в удобном кресле рядом с камином, которое потом неизменно занимал, а жена пристроилась на стульчике прямо перед ним. Ее внимание было полностью поглощено его очередным лживым рассказом и заразительным смехом, потому что выдумки веселили его самого более всех остальных. Я же смотрел на лицо жены, подсвеченное лучами солнца, и думал, что редко видел ее прежде настолько красивой. Любовался ее роскошными каштановыми волосами, нежными чертами ее лица, губами и огромными карими глазами, сиявшими от удовольствия, пока она слушала его ложь, принимая каждое слово за правду.

– Как забавно! – сказала она. – И насколько же вы храбрый человек! Я по праву могу гордиться таким кузеном, как вы. Да, именно гордиться. Но в то же время все звучит невероятно смешно!

Затем она заметила мое появление и вскочила, с энтузиазмом воскликнув:

– Дорогой, ты только посмотри, кто приехал к нам в гости! Почему ты никогда не рассказывал мне, что у тебя есть кузен – такой отважный солдат!

– Я его не виню. У него столько других забот, – произнес майор, вставая и протягивая мне свою пухлую руку. – Как поживаешь, старина? Вижу, что преуспеваешь! Ты давно искал первую красавицу и не ошибся в выборе. Твоя жена рассказывала, что ваш сад – это просто вау!

«Жена и вау!» Меня просто передернуло, когда я услышал подобные слова, произнесенные в моем доме.

– Значит, это все-таки твой чемодан я видел в повозке по пути сюда? – спросил я.

– Да, приятель, – ответил Скаллион. – И он сейчас наверху в лучшей гостевой комнате, какую мне доводилось видеть за многие годы. Понимаешь, я велел кучеру доставить его сюда, хотя не знал названия твоей славной фермы, а такси здесь днем с огнем не сыщешь. Поэтому сам я добрался до вашего дома пешком. Причем совершенно не хотел навязываться к вам в постояльцы, но вот моя прелестная кузина настаивает, что в гостинице мне будет слишком неудобно. Но не тушуйся, мой старый боевой товарищ, не слишком волнуйся обо мне. Я не собираюсь мешать вам вить ваше любовное гнездышко.

– Какая чепуха! – рассмеялась жена, чуть краснея. – Мы уже супружеская пара со стажем и оба от всего сердца рады принять нашего первого гостя.

В своем неведении моя добрая жена решила, что мой так называемый кузен станет для меня хорошей компанией и поможет взбодриться.

– И каким же ветром тебя занесло в нашу глушь? – спросил я, прекрасно зная ответ на свой вопрос.

– Захотелось немного отдохновения от трудов праведных, – пояснил он. – В последнее время я малость переработал. Нуждаюсь в продолжительном отпуске, если верить рекомендации врача, как раз перед тем, как основать новую фирму. Но вам сейчас следует больше времени проводить вместе. Я успел заметить, что у вас все прекрасно устроено, чтобы зачать первого сыночка и наследника.

Он, несомненно, разглядел зверское выражение на моем лице, да и мою жену его слова явно покоробили, а потому хитрец поспешил добавить:

– Впрочем, не обращайте на меня внимания, моя маленькая кузина. Я бываю грубоват, как необработанный алмаз. Слишком много повидал в этой жизни. Пришлось и в шахту спускаться, и скот пасти – короче, побывал среди народа, общение с которым не способствует навыкам тонкого обхождения. Я всегда говорю прямо, что думаю. Вот и выразил по-своему надежду, что у моих кузенов семья будет большая. Мне так и хочется видеть, как здесь повсюду копошатся детишки. Их ведь не может быть слишком много – милых мальчишек и девчонок. Хорошего не бывает слишком много. Таков всегда был мой девиз.

Он тут же поддержал свой девиз, попросив принести ему виски с содовой, и если судить по тому, в какой пропорции он смешал напитки, то именно виски он считал хорошим.

Затем он смешал второй коктейль, добавив немного виски, и протянул стакан моей жене, которая отказалась, объяснив, что не пьет вообще. После этого он имел наглость передать стакан мне со словами:

– Что ж, тогда выпьют только парни. За здоровье моей только что обретенной кузины!

Поскольку он пил виски, я решительно попросил налить мне чая, а стакан со спиртным поставил в сторону, с трудом скрыв охвативший меня гнев.

Когда жена ушла, чтобы заварить чай, негодяй подмигнул мне и шепотом спросил:

– Ты ей, разумеется, ни о чем не рассказал?

– Пока нет, – ответил я, – но собираюсь сделать это сегодня же вечером.

– Ты так не поступишь, – заявил он, наливая себе второй стакан виски, – иначе уничтожишь самые нежные любовные чувства, какие я когда-либо видел отсюда до Фриско. Не бойся меня. Я не расколюсь. Мы прекрасно все вместе поладим. Но только приглядывай за своей девочкой. Я разбираюсь в слабом поле гораздо лучше тебя, и такая, как она, ни за что не простит тебе лжи перед женитьбой.