Конец фильма - Фридрих Незнанский

— А Игорь Сабанов? Почему он покончил с собой?

— А почему ты решил, что это было самоубийство? — тихо спросил Антон. — Игоря убили.

— Кто?

Антон провел рукой по стриженой голове:

— Не я.

— А кто?

— Я уже сказал.

— Твой отец говорит — мудрому достаточно. А я ему на это — я немудрый.

— Игорь не мог себя убить, понимаешь. Это была глыба. Скала. Железо. Мы еще писюхами в лесу заблудились, заныли все. А он: я вас вытащу. Пацан, понимаешь?!

— Кто же его убил? Белоусов?

— Может быть. Не знаю.

— Некрасова с мужем?

— Может быть.

— Кто?

— Если бы я только мог знать…

Дверь открылась. Антон нервно обернулся.

Вошел охранник:

— Пора.

Антон поднялся:

— Отцу привет передавайте. Ему я посылку собрать не смогу…

— Передам.

— Значит, здоровье у него…

— Норма. Он молодцом, я же говорю…

— И ты ему поверил? — спросил полковник чуть позже.

— Я вообще доверчивый, — улыбнулся Грязнов.

— Знаешь, какая у нас тут любимая телепередача?

— «Санта-Барбара»?

— «Дорожный патруль». Приятно смотреть на мертвых москвичей. Вот че ты все с подковырками? Пришел бы по-простому, меня спросил.

— Я и пришел.

— У меня в зоне тысяча триста двадцать один человек. И ни один самый бандюган себя виноватым не считает. А этот интеллигентик… Не, он кого-то отмазывает. Я ж знаю, сколько раз он в палатку бегает. Грев, ясное дело.

— Кто?

— Бабки ему с воли шлют, он в столовку вообще не ходит.

— И за это он взял на себя вину? — иронично улыбнулся Грязнов.

— Поди угадай. И бабе его наверняка грев носят.

— Жене? А она не приезжала к нему?

— Никто к нему не приезжал. Ему тут и так курорт. Таких здесь в один день опускают. А этого даже не тронули.

— Почему?

— Бабки. Или он проплатил, или за него.

Грязнов посмотрел на часы.

— Пора, — встал он.

— Ты поездом?

— Не-не-не, самолетом, — замахал руками Грязнов.

— Теперь буду смотреть «Катастрофы недели», — широко улыбнулся начальник и дружески пожал руку Грязнову.

В аэропорту кого-то встречали.

Грязнов заторопился к выходу, но природное любопытство все время заставляло оглядываться.

Из зеленого коридора вышли солидные дядьки, остановились возле кучки репортеров, начали, перебивая друг друга, что-то рассказывать.

Грязнов уже было отвернулся, но вдруг, сделав замысловатый круг по залу, подошел к импровизированной пресс-конференции.

— Как Европейский парламент воспринял последнее заявление президента?

— Там людей с юмором мало…

— Скукота, одним словом…

— Обсуждались какие-то вопросы прав человека…

Грязнов достал из кармана диктофон и сунул его под нос самому представительному из интервьюируемых.

— Газета «На боевом посту». У меня вопрос к Аркадию Белоусову. Вы ведь представляете в Думе промышленную партию? Что вы можете сказать о нефтяном месторождении «Северное»?

Журналисты обернулись на Грязнова.

— Простите, какая газета?

— «На боевом посту». Печатный орган МВД.

— Грязнов? — спросил Белоусов.

— Точно.

— Мне нечего ответить на ваш вопрос.

— Совсем-совсем нечего?

У Белоусова ясно обозначились желваки на скулах.

— А что, собственно, вас интересует?

Журналисты ошалело вертели головами. Они почувствовали запах сенсации.

— Приватизация этого месторождения, в частности аукцион по ее…

Белоусов взял руку Грязнова с диктофоном и потащил за собой, расталкивая журналистов, обратно в зал VIP.

Грязнов не сопротивлялся. Да и бессмысленно было. Белоусов был косая сажень, хотя если б пришлось схватиться, Денис и сам с успехом навешал бы этому депутату фонарей, несмотря на всю его неприкосновенность.

Он дотащил Грязнова до роскошного кожаного дивана и разве только не швырнул на него.

— У кого служишь? — Он вынул сотовый телефон.

— Частное агентство.

— Кто там у тебя начальник?

— Я сам себе начальник.

Белоусов набрал номер на мобильнике:

— Мгм. Лидочка, здесь Белоусов, соедини-ка меня с Костей.

— Может, лучше сразу президенту? — посоветовал Грязнов.

Белоусов с интересом посмотрел на него:

— Костя? Аркадий. Слушай, что там у тебя творится?.. Да я не про Чечню. У тебя в МУРе сидит Грязнов и покрывает своего родственника. А это какой-то отморозок. Преследует меня, копает что-то… Этого тоже зовут Грязнов. Спасибо, Костя… Сейчас не могу. Созвонимся.

Белоусов спрятал телефон и спросил:

— Я ответил на твои вопросы?

— Да вы и не начинали. Вот, в частности, что вы можете сказать об убийстве Некрасова? Или о самоубийстве Сабанова?

Белоусов даже открыл рот.

— Тебе что, в глаз дать? — спросил он.

Грязнов обернулся — через огромное стекло за ними наблюдали репортеры. Камеры работали.

— А вы рискните, — хмыкнул Денис, кивая на окно.

— Хорошо, объясняю для дураков. Слушай, Грязнов. Я ни на какие твои вопросы отвечать не буду. И не потому, что я что-то скрываю, в чем-то виновен. Нет, не угадал.

— А почему же тогда?

— Потому что это были мои друзья. Ты можешь это понять?

У Белоусова дернулась щека, он развернулся и размеренной походкой пошел к выходу.

Всеми своими новостями Денис решил поделиться сначала с Лидским. В агентство он еще успеет, а домой тем более.

Жена Лидского, увидев Грязнова, схватила детей и потащила в дальнюю комнату.

— Пошли-пошли, ничего интересного…

Грязнов старался улыбаться. Лидский поманил его пальцем из кухни.

— Извини, я по-домашнему.

— Это вы извините. Я уезжал. Не смог…

— Куда ездил?

— В Инту. К сыну Петрова.

— Что узнал? — Лидский готовил чай, может, поэтому спрашивал рассеянно.

— Вам неинтересно? — спросил Грязнов.

— Почему, очень… Самолетом летал?

— Эдуард Николаевич, а вы чего меня искали?

Лидский поставил на стол чайник:

— Я?.. Чего искал?.. Сахар или варенье?

— Спасибо, да.

— А чего там копать, Денис? — вдруг словно проснулся хозяин. — Я поначалу чего-то купился, а вот давеча почитал снова, поглядел — нет, там дупель пусто.

Грязнов так и не пригубил поднятую чашку.

— Что значит — пусто? А аукцион? А убийство Некрасова? Мне кажется, тут такое закручивается.

— Антон тебе сказал, что не он убивал? — вяло поинтересовался Лидский.

— Нет, но намекнул…

— А…

— Начальник лагеря говорит: Антону кто-то платит…

— Кто?

— Неизвестно.

— А…

— Старик же не зря дал пленки Кириллу.

— А зачем?

— Вот и надо понять.

— Понять? «Намеки», «неизвестно», «мне кажется»… Что понять?

— Погодите, вы что, в сторонку?

— Ну почему сразу — в сторонку?.. У меня полно других дел. Да и ты, поди, свои запустил.

— Запустил.

— Ну вот и остановись, Денис, займись делом. Знаешь же, если не раскрутил по горячим следам, лучше не дергаться.

— Медведь был моим товарищем, — сказал Грязнов.

— Вот это тебе и мешает…

— Папа, — влетели дети, — а дядя — милиционер?

— Нет, дядя Бармалей.

— А он нас заберет?

— Зачем вы ему?

— Мама сказала, если будем себя плохо вести, нас милиционер заберет.

Грязнов даже не улыбнулся.

— Он все время о тебе спрашивал… — говорил Грязнов в трубку. Почему не веришь? Ты же все-таки его жена… Ладно, не буду… Когда?.. Сейчас? Я на Ленинградке. Минут через тридцать подъеду. Правильно, тогда и поговорим…

Он сунул мобильник в карман, но тот тут же запиликал.

— Грязнов… Что говоришь? Хорошая весть бежит быстрее серны? — Лицо Грязнова стало серьезным. — Даже так?.. Ладно, приеду — разберемся… У меня сегодня еще командировка. А завтра и дядька поостынет… Ладно, постараюсь сегодня…

Ксения была пьяной. Все время хихикала или вдруг начинала чуть ли не рыдать.

— А ты жук, Грязнов, сначала к соломенной вдове намылился, нет чтоб папашу навестить.

— Завтра.

— Завтра, завтра, не сёгодня, то ленывцям до лиця.

— Как-как?

— Украинская мова. Я ж три года во Львове проработала. Владею теперь иностранным языком… Он правда обо мне спрашивал?

— Да, — глядя Ксении прямо в глаза, сказал Грязнов.

— Я сука, Грязнов?

Денис пожал плечами.

— Я сука, — кивнула Ксения. — И дура. Мужа надо выбирать из своей среды. И из четверга и из пятницы… У актеров хоть полет какой-то есть, а эти биз-нес-мены — не жизнь, а резьба по дубу. Господи, Денис, как он напивался! Какие он мне сцены закатывал! Современный человек! «Не смей целоваться на сцене!» Ага! Представляешь? Отелло и рядом не стоял. Господи, как я его ненавидела…

— Ты по нему скучаешь, — сказал вдруг Грязнов.