Клятва мести - П. Рейн

против моих указаний, но в то же время я не могу отрицать, что меня это заводит. Все в моей жизни говорят «да, сэр». Так объясни мне, почему мой член твердеет каждый раз, когда ты игнорируешь мою власть над тобой.

Она пожимает плечами милой школьной манерой, которая ей не подходит.

— Что я могу сказать? Я какая-то неотразимая.

Ее глаза искрятся смесью озорства и похоти.

Мои руки падают ей на колени, и я раздвигаю ее ноги, освобождая место для себя.

— Не могу отрицать, что твой отец был прав, когда сказал моему отцу, что нет женщины красивее его дочери. — Моя рука скользит вверх к ее щеке и обратно к горлу, проводя большим пальцем вниз по ее шее. Она тяжело сглатывает, и ее рот открывается в маленьком О. — Ты чертовски красива.

Она стонет, и моя рука поднимается вверх, мой большой палец касается ее губ. Она высовывает язык и смачивает подушечку моего большого пальца. Мой взгляд прикован к ней, когда она всасывает мой большой палец в рот, вертя вокруг него язык, как будто делает мне минет. Она сказала, что никогда не встанет передо мной на колени, и то, как чертовски тяжело мне от одного только ее рта на моем чертовом большом пальце, заставляет меня жаждать, чтобы ее рот обернулся вокруг моего члена.

Она выпускает мой большой палец с хлопком, и я увлажняю ее нижнюю губу, прежде чем опуститься, чтобы поцеловать ее. Она — тяга, которую я никогда не утолю. Я хочу ее в любом положении.

На этот раз я не сопротивляюсь, когда мои губы встречаются с ее губами. Ее язык проникает мне в рот, а кулак хватает меня за рубашку, притягивая к себе.

Я опускаю руки к ее короткой футболке. Открытие ее живота сводило меня с ума всю ночь. Она слегка вздрагивает, когда мои руки приземляются на ее грудную клетку. Затем она успокаивается, когда я надеваю их на ее лифчик, беря ее сиськи в свои ладони. Отчаянная мольба срывается с ее губ, когда мои большие пальцы касаются ее сосков через чашки.

Боже, мне ее никогда не будет достаточно. Я срываю чашки, и тяжесть ее сисек падает на мои руки.

— Боже, Марсело.

Ее голова падает назад.

Мой рот опускается на ее обнаженную шею, облизывая ее до мочки уха.

— Скажи мне чего ты хочешь. — Я щипаю ее соски, и ее бедра отрываются от стола и снова падают. — Тебе нравится грубость, dolcezza?

— Не убирай от меня руки.

Когда я убираю одну руку, она скулит, пока не сообразит, что я просовываю ее за пояс ее спортивных штанов и под край ее трусиков. Она скользкая, мокрая и готова. Я стону. Мой член прижимается к моим спортивным штанам, но я не хочу надеяться, пока она не схватит его за ткань, сжимая мой член.

— Боже мой, — говорит она, по-моему, имея в виду мой размер.

— Вытащи его, — приказываю я, мои пальцы скользят вверх и вниз по ее щели, дразня ее вход.

Она делает то, что я говорю, и стягивает мои джоггеры, чтобы они оказались под моими яйцами.

— Теперь посмотри на мой член, пока ты гладишь меня.

Она крепче сжимает мой член и двигает его вверх и вниз, скользя большим пальцем поверх преякулята. Я не хочу ничего, кроме как видеть, как ее рот растягивается вокруг него, но она сделает это по собственной воле, без моего принуждения, потому что удовольствие того стоит.

— Ну вот. Быстрее, детка. — Я просовываю палец внутрь нее, и ее свободная рука сжимает мое плечо. — Ты промокла. Скажи мне, как я делаю тебя такой мокрой. Что это только для меня.

Ее дыхание затруднено, и ее глаза теперь закрыты. — Только ты.

Я добавляю еще один палец, выгибаясь, как в прошлый раз. — Только я, что?

Я убираю пальцы, и ее глаза в шоке распахиваются. — Марсело!

— Только я, что? — повторяю я, удерживая ее взгляд, нуждаясь в словах.

— Только ты делаешь меня такой мокрой.

— А нуждающейся? — Я снова вставляю два пальца, и ее глаза снова закрываются.

— Да, и нуждающейся. Черт возьми, заставь меня кончить.

— Нет, пока ты не накачаешь мой член, и я не брызжу на тебя своим семенем.

Из нее вырывается сдавленный крик.

Я наклоняюсь ближе.

— Однажды я буду так глубоко внутри твоей мокрой киски, что ты будешь умолять меня никогда не останавливаться.

Она сжимает мои пальцы, затем снова и снова качает мой член. Ее губы падают на мою челюсть, бросая маленькие поцелуи, шепча мне грязные вещи, и я становлюсь сильнее, чем я думал.

— Я не могу дождаться, когда твой большой член войдет в меня, широко растянув меня. Подожди, пока не увидишь мою коллекцию нижнего белья.

— Я куплю тебе весь чертов магазин.

Мое дыхание выходит в штаны.

— Какой твой любимый цвет? В чем ты хочешь меня видеть?

Она выгибает бедра, словно прося меня наполнить ее еще больше.

Ее свободная рука касается моих яиц, и она стоит на краю стола, широко расставив ноги. Я не уверен, то ли речь, то ли движения, то ли комбинация того и другого делают нас такими горячими.

— Черный. Всегда черный.

Она скользит языком по моей шее и челюсти. — Хорошо. У меня самый сексуальный прозрачный номер, который тебе понравится.

Я больше не могу, мое зрение кружится, когда я брызжу ей в руку и на ее рубашку. Сперма просачивается наружу и вниз вокруг моего ствола, на мои ботинки. Но меня не беспокоит мысль о том, как мы собираемся это исправить, потому что она достигает оргазма сразу после меня, двигаясь на моих пальцах, как если бы они были моим членом.

Я смотрю, как ее глаза зажмуриваются в экстазе, и она кричит. Ее щеки порозовели, а волосы в беспорядке, и она никогда не выглядела более красивой, чем сейчас, когда отдается мне.

Как только она отдышалась, она смотрит на мой член и шепчет: — Это было так горячо.

Потом стук в окно комнаты, и она дергается. К счастью, мы находимся по другую сторону низкой перегородки, так что человек может видеть только верхнюю половину нашего тела.

Дворник открывает дверь. — Здание закрывается через полчаса. Заканчивай.

— Да, подойдет.

Я отмахиваюсь от него.

Мирабелла смеется, как только дверь закрывается и ее лоб падает мне на грудь. Затем она кладет подбородок мне на грудь и смотрит на меня снизу вверх. — Я дам тебе одну вещь, Коста, ты даришь хорошие оргазмы.