По тонкому льду. О нравах в хоккее - Александр Кожевников

Да и просил я даже не квартиру, а всего комнату на расширение жилья. Какие-то «лишние» пятнадцать-семнадцать квадратных метров. В то время, кстати, никто не позволил бы иметь сразу пару-тройку квартир, исключено. Любопытно, какой-то очкарик, видимо, от хронического безделья бегал тогда по коридорам спортивного ведомства и распространял слухи, один нелепее другого. Мол, Кожевников зарвался, не о хоккее, видите ли, думает – о шмотках да жилье. Ох, эти моралисты, странные ребята, если не сказать больше.

Роль Тихонова? Я – двукратный олимпийский чемпион, этим многое сказано. Да, Борис Павлович Кулагин меня пестовал, буквально возился порой, готовил к поединкам на самом высоком уровне. А непосредственно Виктор Васильевич пожинал плоды нашего совместного с Кулагиным труда. Дал мне все-таки возможность сыграть в сборной, проявить себя, стать, повторюсь, двукратным олимпийским чемпионом.

Извините, взять на Олимпиаду из больницы… Дорогого стоит, должен вам сказать. Нельзя быть неблагодарным, и не отношу себя к категории людей с короткой памятью. Получается, Виктор Васильевич даже любил меня, временами, правда, странною любовью.

…Первенство мира 1982 года – первое и последнее в моей карьере. Парадокс, если вдуматься. Олимпийский чемпион двукратный, а на «мире» всего однажды выступил. Кстати, по итогам чемпионата мира-82 стал вторым-третьим бомбардиром команды. Но уже на следующий год в сборную не позвали. Ну что вы хотите, «анархист», «бунтарь» Кожевников, как до сих пор величают меня некоторые деятели, наотрез отказался переходить из «Спартака» в ЦСКА. Наказание за строптивость – отлучка от главной команды страны.

Снова обрабатывали люди, представлявшие интересы армейской дружины. Неделю на раздумье, иначе двери сборной, фигурально выражаясь, могут закрыть навсегда. Сотрудник ЦСКА почти безапелляционно заявлял: мол, мы, конечно, понимаем, Борис Павлович многое для тебя сделал. Но тебе еще предстоит расти как игроку, подумай.

Я подумал, благо есть чем. «Знаешь, не могу идти в ваш ЦСКА, я не предатель», – был мой ответ. Не в моих принципах бросать человека, который сделал из меня игрока. Что ж раньше-то не звали, когда сырым материалом был? Готовенького мастера все горазды приглашать. О деньгах, сопутствующих условиях вообще не говорили.

Чуть позже сам Борис Павлович приоткрыл секрет, почему не взяли в сборную, хотя подоплека и так ясна. Кулагин, естественно, присутствовал на заседании тренерского совета, где как раз рассматривались и утверждались фамилии игроков – кандидатов на предстоящий чемпионат мира.

Наставник «Спартака» привел, казалось, «железный» аргумент: Кожевников очень заметен в матчах внутреннего первенства, много забивает, голевые передачи раздает и тому подобное. Виктор Васильевич Тихонов в ответ тоже «убедителен»: «Вот потому и не берем, уважаемый Борис Павлович, – молвил старший тренер сборной. – Саша очень уж выложился в играх нашего чемпионата, «физики» может не хватить в сборной, не вытянет он». Что и говорить, с доводами выдающегося хоккейного наставника современности трудно спорить, даже сказал бы, невозможно.

В следующем сезоне картина до боли знакомая. Свели к разговору «идешь – не идешь в ЦСКА». Опять я, по мнению специалиста, «выложился» или, быть может, «не доложил». Снова мимо первенства мира. Видимо, в плане утонченной издевки позвали на сборы главной команды… по окончании турнира. Смешно?

Буквально вдалбливали в голову, и не только мою, что, если перейду в ЦСКА, у меня все будет «в шоколаде». Нет – значит, никакого «шоколада», а лишь помои без сахара. Оказались недалеки от истины. Все же, считаю, посрамил и опроверг скептиков: классным игроком можно стать необязательно в ЦСКА. Хотя, как видим, создавал дополнительные трудности себе.

Зато дважды выиграл олимпийское золото. Конечно, не скрою, очень хотелось вызываться в сборную чаще. И дело не только в спортивных регалиях. В команде много друзей, в том числе армейцев, со многими из них общаюсь и сегодня. Просто мечтал быть рядом с друзьями по хоккею. Это особое братство, почти непередаваемое словами. Необходимо чувствовать.

В целом ни о чем не жалею. Главное, никого не предал. По-моему, такие вещи не воспитываются целенаправленно. Либо это есть в человеке, либо нет. Я не могу предавать, так устроен, и все. Жизнь словно испытывала на терпение, выдержку, выработку своего мнения. Терпел, ждал, не отчаивался. Думаю, удалось подтвердить человеческую состоятельность, прежде всего, в собственных глазах.

У меня внутри могло все оборваться от одной только мысли о возможном предательстве. С этим жить не смог, понимаете? Начал бы есть себя изнутри и съел. Мои ангелы ведут по жизни и, видимо, не позволяют совершать дурные поступки. Безусловно, терзали подчас сомнения, как поступить в том или ином случае. Анализировал ситуации с гипотетическим предательством. Нет, не смог бы.

Повторюсь, роль Тихонова в моей судьбе, как ни парадоксально кому-то покажется, одна из ключевых. Все-таки под его руководством стал двукратным олимпийским чемпионом, такие достижения не забываются, они вписаны в историю хоккея. При всей жесткости Виктор Васильевич умел закрывать глаза на какие-то, скажем так, шалости подопечных. Поэтому миф о его чрезмерном якобы деспотизме несколько преувеличен.

Хоккеисты, как и все мы, обычные, живые люди с достоинствами, недостатками. Ничто нам не чуждо. Рассказы о невероятных примерах аскетизма, чуть ли не самоотречения спортсменов от всего земного ради побед и медалей тоже чистой воды блеф. Помните, рассказывал вам, как мы иногда заглядывали в рестораны компаниями, отдыхали. Думаете, Тихонов не в курсе был? Все знал, и мы знали, что он знает.

Конечно, тренеры не опускались до того, чтобы звонить в рестораны, выяснять подробности, кто да с кем и сколько. Сами рестораторы им помогали, «стучали» по полной программе. Ведь тех же хоккеистов в советское время знали в лицо все кому не лень, даже те, кто был далек от хоккея. Ничего, Тихонов никого не выкинул из состава, а наверное, мог, хотя бы по формальным признакам.

Конфликт же Виктора Васильевича с хоккеистами первой пятерки во главе с Фетисовым разгорелся уже по окончании Олимпиады-88. Да, он тлел, но зримо дал о себе знать после победы в Калгари. Тихонов обещал отпустить лучших игроков в НХЛ, но обещания не сдержал. Тогда и появилось знаменитое письмо в «Огоньке» Игоря Ларионова, под которым подписался ряд мастеров. Славу и других ребят давно звали за океан, жизнь менялась на глазах в конце восьмидесятых. Психология иная, информации куда больше, чем раньше.

А Тихонов застыл, словно памятник в бронзе. Величайший тренер, без иронии и сарказма говорю, но не смог перестроиться совсем, ни на йоту. И то, что Славу своевременно не отпустил, не прав на сто процентов. Но для меня как хоккеиста многое сделал, я – двукратный олимпийский чемпион. Однократный победитель мирового и европейского первенства, с чем себя можно и нужно поздравить…