Путешествие Иранон (СИ) - Альсури Мелисса

— Достойным… я не достоин…

Погладив Мома, я убрала от его лица влажные пряди и осторожно отняла ладонь. Идея, пришедшая мне в голову, была верхом глупости, но я не нашла аргументов против.

Оставив больного вновь одного, я на минуту забежала в собственную спальню и, подхватив оба своих мешка и трубку, вернулась в обитель боли, раскуривая собственный сбор трав. Песок, не пригодившийся ни ведьме, ни ее фамильяру, я сама засыпала в глаза Мома и сделала первую глубокую затяжку. Дым, растянувшись по комнате, быстро скрыл ее очертания передо мной, утянув мое сознание на другую сторону мира.

— Где это мы?

— В мире Грёз, тут возможно все, что ты хочешь.

Удивленно всматриваясь в не мокрую воду и белесый туман, занимающий все видимое пространство этого странного места, Мом явно силился понять, что с ним происходит.

В отличии от реальной жизни, здесь его сознание работало почти что нормально, и внешний вид не был таким удручающим как там в постели. Не знаю, чего я хотела добиться подобной глупостью, но мне вдруг показалось важным дать этому безумцу увидеться с отцом.

— Ты спишь и можешь выбрать сон, если хочешь.

— Сон?

— Ну да.

— Мне они обычно не снятся. Не помню, чтобы я видел, что-то подобное.

Присев передо мной на корточки, парень подпер голову рукой, и как-то странно улыбнулся, рассматривая мои рога и звенящие украшения, которых я сама ни разу не видела.

— А тебя я, кажется, раньше видел.

— Правда?

— Я думаю да.

— Что ж, передавай привет еще одной мне, как увидишь, но уточню, время ограниченно, я не смогу поддерживать сновидение дольше, чем горит моя трубка.

— Хорошо, тогда что ты предлагаешь?

— Ты не хочешь встретиться с кем-то? Сюда может явиться любое сознание спящего или мертвого человека.

Мом задумчиво побарабанил кончиками пальцев по губам, отводя взгляд, и, кажется, лишь благодаря этому он не заметил, как вспыхнули мои щеки.

— А как проверить, что человек спит?

— Скажи имя, и я сама проверю, может ли он прийти.

— Отлично, тогда пускай это будет Эреб, мой отец.

Выдохнув очередной клуб дыма, я дала туману принять форму комнаты из чужих воспоминаний. Чуть щекочущее чувство прикосновения Мундуса к моему сознанию обозначило появление гостя.

— Иди, он ждет.

Вздрогнув, Мом с удивлением посмотрел на дверь, возникшую в клубах дыма, и, последний раз взглянув на меня, как заворожённый прошел к лакированной древесине, растеряв разом всю свою уверенность. Спустя мгновение черная шевелюра скрылась в туманной комнате, а я невольно присмотрелась к тому, что там происходит.

Мне не ясны были многие детали диалога отца с сыном, и то, как они жили до этого, но задуманное мной теплое прощание не сложилось почти сразу. Эреб, не церемонясь в выражениях, говорил то, что думает, вывалив на сына разом и свою смерть, и ненависть к его матери и разочарование в слабости Мома, что не смог отстоять свое право стать достойным наследником рода. Эта жуткая тирада продолжалась не меньше получаса, заставляя парня по большей части молчать, лишь изредка вставляя односложные ответы и короткое «Прости». Я еле сдержалась, чтобы не ворваться следом, недовольно топая ногами и начав ругаться в ответ. Праведный гнев чуть ли не паром валил у меня из ушей, где это видано, чтобы «любящий» отец так поносил собственное дитя, обвиняя ее в том, на что Мом никак не мог повлиять.

— Посмотри, посмотри на себя, во что ты превратился?! Я столько денег, столько сил в тебя вложил, чтобы ты в этой сраной глуши жил? Бабкам суставы разминал? И вот это недоразумение я долгие годы своим упорным трудом взращивал как будущего главу семьи?

— Прости отец.

— К чему мне твое прости?! Ну вот к чему?! Я мертв, сопляк ты эдакий, ты своей слабостью погубил и меня, и весь наш род! Только вдумайся, теперь главой станет твой младший брат! Мужеложец, что предлагает себя чуть ли не каждому встречному, он вообще не должен был остаться в нашей семье!

— Извини.

— Ты ничтожество, просто мусор, что я по ошибке называл своим сыном, наверно, все же твоя мать согрешила-таки со своим братом, раз в твоем поколении не нашлось ни единого нормального ребенка, достойного занять место Каина. Мне жаль потраченного времени на тебя, можешь катиться к своей безумной прабабке, ты никогда не заслуживал моего внимания и, тем более, любви.

Не дав мужчине продолжить, я взмахнула руками, развеивая туман. Грудь жгло от обиды, хотелось топать, кричать, а еще лучше дать хорошенько в глаз этому проходимцу, что когда-то называл себя отцом.

Дым в комнате развеялся, открыв мне застывшую на пороге Гекату и плачущего во сне Мома.

— Все посмотрела?

— Простите.

Ведьма поставила на тумбочку несколько снадобий и миску холодной воды для полотенец.

— Ты хотя бы предупредила, я не вижу, что происходит в снах, и, застать такую картину, мягко говоря, неожиданно.

— Я… это был случайный порыв.

— Но хоть не зря?

— Ну как сказать… Эреб такая скотина оказался, простите.

— Не извиняйся, у этого человека были все шансы стать хорошим отцом, но он с удивительным упорством отмел каждый из них.

— И как теперь быть?

— А никак, дров уже нарубили, худшее для Мома позади, осталось только идти вперед и учиться жить самому.

— Но вы же ему поможете?

— А куда я денусь? Мне же в первую очередь важно благополучие правнука, от него зависит и мое счастье.

Смутившись, я потянулась к Мому и вытерла с его щек слезы, сев ближе, кажется, после такого отвратительного сна ему стало хуже, несмотря на то, что шептать он все же перестал. Вместо этого он тяжело дышал, время от времени срываясь на жуткий хрип и заставляя меня еще больше переживать, ощущая в этом часть своей вины.

— А можно мне помочь?

— Он и без этого поправится.

— Но так будет легче.

Глаза Геты вспыхнули в полумраке комнаты, она должна была видеть, что я ей предлагаю, и тяжесть от ее дара вновь легла на мои плечи.

Спустя несколько секунд ведьма отвернулась, покачав головой.

— Как хочешь, Иранон, это только твой выбор, но ты не знаешь моего правнука и не представляешь, что было в его прошлом.

— Я не знаю, но так уж повелось, что я помогаю таким вот безумцам.

Грустно улыбнувшись, я в нерешительности подняла руку и запустила ее в собственные волосы. Рог привычно лег ко мне в ладонь, затвердевшие когти, появившиеся вместо пальцев, наощупь нашли самый край, отточенным движением отломив небольшой кусочек кристалла. Какая-то крошечная часть тех далеких воспоминаний, что я собирала, слегка смазалась, став неясной, но то была лишь капля в море, исчезнувшая почти незаметно. Вылечить мгновенно такая мелочь, конечно, не сможет, но Мому станет действительно лучше.

Отдав осколок Гекате, я проследила, как кристаллик охотно растворился в очередном снадобье, и, поддержав Мома, помогла ведьме напоить правнука. Хрипы, пугавшие меня, постепенно затихли, сменившись более ровным глубоким дыханием.

Гета, напряженно всматривающаяся в лицо парня, неожиданно тяжело вздохнула.

— Иранон, хочешь совет?

— К-конечно.

— Держись от таких людей подальше и особенно от эльфийского леса. Ничего хорошего тебя там не ждет.

Кораблекрушение

— Эй! Сюда! Здесь еще выживший!

Босоногий мальчишка, пробежавший дальше всех по обсыпанному обломками корабля берегу, остановился у куска мачты с остатками паруса и еще каких светлых тряпок. Одна из зарчанок, собравшихся у кромки воды возле городских стен, отделилась от группы и поспешно засеменила вперед к ребенку, поддерживая съезжающий с головы синий тюрбан.

— Где это ты углядел? Мусор какой-то и все.

— Вот, смотри! Видишь? Рыжее что-то!

Присев у обломков, женщина присмотрелась к ткани, намотавшейся на дерево, и действительно различила среди складок красные кудри. Запустив руки в парусину, она принялась разматывать запутанный ком.