Зона турбулентности - Евгения Ветрова

за ее пальцем и увидел отпечатки подошв на песке. Да, похоже, что стюардесса была права. Именно от воды, а не к воде вели следы.

– И что это нам дает?

Вместо ответа она пожала плечами, потом все же сказала:

– По крайней мере, понятно, как все было. Они сели на катамаран на пирсе, поплыли по озеру, потом свернули к берегу. Клещевников был уже или мертв, или почти мертв. Дело в том, что я была тут, – она ткнула рукой в шалаш метрах в десяти от берега, – с подругой. Мы слышали голоса, женский и вроде еще чей-то, но не четко. Мы тогда ушли сразу через лес, чтобы не опоздать к началу фуршета, поэтому не видели, кто там сидел, на катамаране. Значит, катамаран пристал к берегу, эта женщина сошла и оттолкнула катамаран назад. Ветер и течение отнесли его от берега. Как-то так.

– Почему вы решили, что женщина? Почему вы решили, что это именно тот самый катамаран?

– Катамаран в это утро брали только один – это раз. И следы на песке размера тридцать седьмого примерно.

– Хм, похоже на то, – согласился Марк. – Вопрос, почему сюда? Ну, почему она решила причалить здесь? Она вас не видела?

– Не думаю. Здесь же камыши, потом мы сидели внутри. Почему сюда? Не знаю.

– А что там? – Марк кивнул на шалаш и пошел к нему.

– Просто место для отдыха. Здесь по всей территории такие укрытия сделаны. Стиль такой.

– Вам нравится?

Жанна скупо улыбнулась.

– Вообще, да. Милое место. Если бы не убийство.

Марк заглянул внутрь. Небольшой низкий столик, а по сторонам лавки с подушками и стопка пледов. Жанна тоже вошла и присела. Огляделась.

– Надо сообщить этому, как его… капитану, – начал Марк, но Жанна внезапно схватила его за руку.

– Тут была одежда! – Она продолжала теребить его руку, глаза при этом раскрылись широко, так что особенно стала видна радужка, меняющая цвет от синего до голубого, с темным ободком по краям.

Выпустив его руку, она подбежала к подушкам в углу и откинула их прочь. На лице ее светился восторг.

– Понимаете? Когда мы были тут утром, я заметила рукав то ли рубашки, то ли еще чего, но тогда решила, что просто кто-то забыл одежду. Думаю, дело было так: эта женщина пришла сюда, переоделась в спортивный костюм, а свою одежду оставила. Потом отправилась на пирс, встретилась с Клещевниковым, затем пригнала сюда катамаран, вернулась в шалаш и снова переоделась в свое.

– Логично, – с некоторым скептицизмом сказал Марк. – И что нам это дает?

– Ну, хотя бы понятно, почему никто, кроме сотрудников лодочной станции, ее не видел. Она просто сменила облик.

– Это лишь предположения.

Жанна нахмурилась и еще раз огляделась.

– В прошлый раз здесь была пепельница. Такая массивная, из камня. Это же место для курения. Так и на схеме обозначено. Ну, той, которая на щите у главного корпуса. Да, а сейчас пепельницы нет.

Она так забавно морщила нос, что Марку захотелось щелкнуть ее по кончику. Видимо, она что-то почувствовала, потому что вскинула глаза и как-то отстранилась.

– Пепельницы нет, – согласился он. – И какие выводы делает небесная сыщица?

В ответ на сомнительный комплимент она фыркнула.

– Такой, что она завязала пепельницу в одежду, ну, для тяжести, и кинула в воду. Вот смотрите, – она выскочила наружу и быстро прошла несколько метров по усыпанной хвоей земле до настила. – Так как следов на песке никаких больше нет, кроме этих, – Жанна указала на отпечатки подошв, – значит, на песок она больше не спускалась. Кидала отсюда примерно. – Ее рука вытянулась в сторону предполагаемой траектории броска. – Не думаю, что кинула она далеко, так что сверток с одеждой наверняка затонул где-то у берега.

Она вытянула шею так, будто хотела что-то разглядеть в камышовых зарослях.

– Что ж, надо сообщить полиции. Наверное.

– А если мы ошиблись? А вдруг там ничего нет?

– И что? Предлагаете нам самим лезть в воду, искать неизвестно что?

– Очень даже известно! – она посмотрела на него и скривилась. – Вы что, боитесь?

– Я?!

Марк фыркнул, но потом понял, что она действительно рассчитывает, что он полезет в воду.

– Ну и ладно. – Жанна принялась снимать обувь.

Марк понял, что она настроена вполне серьезно. Он бы, конечно, посмотрел, насколько хватит ее решимости, но потом вздохнул и сунул ей в руки телефон.

– Держите.

Вскоре у нее в руках оказался ворох его одежды, а сам он переступил босыми ногами и побрел к зарослям камышей.

Вода не была холодной, но из-за илистого дна казалась темной и неприятной. Нырять в нее не хотелось, но этого и не пришлось, порыскав вдоль берега туда-сюда и пошарив по дну руками, Марк наткнулся на некий мягкий комок.

– Кажется, нашел, – объявил он.

Жанна радостно подпрыгнула и убежала в шалаш. Когда он добрался до настила, она уже ждала его с пледом в руках. Марк положил покрытый тиной ком на дощатый настил и завернулся в флисовую ткань, которая совсем не впитывала влагу, но хотя бы защитила от ветра. Вода стекала по его телу, образуя лужицу, волоски на голенях и предплечьях встали дыбом. Он ощутил себя ощетинившимся ежом и подумал, что выглядит глупо. Жанна, однако, и не смотрела в его сторону, а склонилась над находкой.

– Похоже ведь на спортивный костюм? – она подняла голову. – Надо же позвонить. У вас нет телефона этого капитана?

– Нет. А у вас? Как я понял, вы старые друзья.

– Вот еще! Просто знакомы по Самаре. – Жанна улыбнулась, словно воспоминания навеяли приятные мысли.

Марк почесал ногу об ногу. Синтетическая ткань неприятно елозила по голой спине, и вообще было неловко. Чего ради он полез? Видно, что-то такое отразилось на его лице, потому что она выпрямилась и, широко открыв эти свои синие глазищи, воскликнула:

– А вы молодец!

Почему-то ее искренний восторг улучшил настроение.

– Пойду оденусь и позвоню Малинину.

Жанна тактично осталась снаружи, пока он, пыхтя, натягивал одежду на все еще влажную кожу. Когда он вышел, она сидела на дорожке, скрестив ноги по-турецки, и смотрела куда-то вдаль. Он присоединился.

– Хорошее место, – сказала Жанна. – Тихое. Если бы не эти… события.

– Я тоже люблю этот отель. Отец был против покупки, но Герман настоял, а я поддержал.

– О! Так это ваша собственность?

– А вы не знали? Да, одно из направлений бизнеса. Хорошее вложение оказалось.

Жанна покосилась на него.

– А почему ваш отец был против?

– А его, кроме самолетов, мало что интересует. Вся моя жизнь с детства заключалась в рассказах только про них и про разные случаи в полете. Как в грозу попали и молния по фюзеляжу шандарахнула, как садились без правого шасси…

Жанна улыбнулась.

– У нас тоже есть любитель всяких таких историй – Степан Андреевич. Он, кстати, с вашим отцом знаком вроде? Учились, кажется, вместе.

– Лаврушин? – после недолгого раздумья предположил Марк. – Вроде да. Учились. И дружили.

– А сейчас нет?

Марк пожал плечами.

– Вы дружите с сокурсниками? – спросил он, уходя от неудобного вопроса.

Ее губы тронула улыбка.

– У меня их нет. Институт я бросила и никого никогда больше не видела. Что вы так смотрите? Недоучка я.

– Вы… вы удивительная. Вы мне интересны.

От такой откровенности у нее на скулах вспыхнули два ярких пятна.

– Это пройдет, – она быстро оправилась от смущения. – Как только закончится этот невероятно длинный уик-энд.

– А если нет?

– Если не закончится?

– Если не пройдет?

Она встала, он тоже встал и оказался лицом к лицу с ней. Довольно близко. Сделать шаг и… он даже не удивился, когда она сделала шаг. Назад. И еще один. Повернулась спиной.

– А! Вот и они.

Действительно, к ним уже приближались Уборин с Малининым.

Капитан присел над свертком, посмотрел на Жанну, как бы осуждая.

– Мы просто хотели помочь следствию, – быстро сказала она, не дожидаясь упреков.

– Я так и понял, – сказал он. – Ну, рассказывайте.

Они показали следы от катамарана и отпечатки подошв на песке.

– Элементарно, Ватсон, – проворчал Малинин, выслушав ее умозаключения про утопленную преступницей одежду.

– Да уж, – прищурился Уборин, – вы никогда не сдаетесь, так?

Она бы могла сказать ему, что не виновата, что все это касается ее лично и было бы глупо сидеть