Княжич, князь - Глеб Корин

чужого не вижу и не слышу. Правда, чувствую кое-что, но и то изредка.

— Я боюсь? Ну давай, скажи: о чем сейчас думаю?

Кирилл замер на мгновение, опустил веки. Подняв их опять, демонстративно сложил пальцы в кулак и приблизил его к носу Держана:

— А это что за диво такое, друже-княжиче?

Держан захлопал глазами:

— Ты чего?

— Да того! Ты же меня спрашиваешь: «Прореки, друже-княже, что это за диво такое?» и притом кукиш показывешь мысленно. А вот я тебе кулак — въяве!

Сверху послышался сдавленный смешок — князь и княжич задрали головы. Над ними в развилке широченной липовой ветви сидела на корточках хихикающая княжна Светава.

— О! У нас тут мавка обнаружилась! — радостно завопил Держан, подхватываясь на ноги. — Мавка-лазутчица, да еще и матерущая-то какая — гляди, княже!

И с тягучим тарконским выговором добавил зловеще:

— Кирдык табé, древолазка! Чичас мы тя пымаем…

Он подпрыгнул, ухватился за нижние ветки и принялся азартно трясти их:

— Пособи, княже, не то ведь уйдет вражина лесная!

Толстенная ветвь под княжною даже не шелохнулась. Однако Светава вдруг пошатнулась, пискнула испуганно и, шурша подолом по коре, ссыпалась вниз.

Кирилл подставил руки, без особого труда поймав ее на подлёте:

— Цела? Не повредилась?

Светава сплела пальцы на шее Кирилла, улыбнулась застенчиво. С прерывистым вздохом прошептала:

— Нет, напугалась только. Да и то не сильно. Спасибо тебе, княже, спаситель ты мой…

По обеспокоенному вначале лицу Держана стала медленно расползаться ехидная ухмылка:

— А отчего ж напугалась-то, сестрица? Вроде и прицелилась как следует, и даже подол не забыла придержать со тщанием. Да и князя поймала до чего ж ловко! То есть, я сказать хотел: князь тебя поймал — оно конешно…

Светава неожиданно вырвалась из рук Кирилла. Затем поддернула длинную рубаху и изо всей силы наподдала ногой, норовя попасть брату пониже спины. Он ловко вильнул телом — сестрицын сапожок лягнул мимо.

— Эй-эй! А ежели бы вдруг нога твоя из задницы вылетела? — закричал Держан озабоченно. — Ведь прямо вон в то окошко и угодила бы! А стеклышки-то веницейские, дорогущие — вот попало бы от отца-то!

— Ну, братец, спасибо тебе!

Светава фыркнула, как кошка, подхватила подол и умчалась в темноту.

— Зря ты так… — сказал Кирилл с сожалением.

Глава VIII

— И огорчительно будет нам, княже, если ты уедешь, так и не повидавши толком нашей славной Белой Криницы. Да ты ешь, ешь! Угощайся поплотнее: обед, скорее всего, опять поздним будет, еще успеешь проголодаться… — князь Стерх поощрительно поводил ладонью над столом, щедро накрытым к завтраку.

— Суд-то вчера поздно окончился, — сказал Кирилл, будто извиняясь. — Город до ночи, конечно, можно было бы наскоро оглядеть, так ведь, наверное, и люд с торжища разошелся, и лавки купеческие тоже позакрывались.

Князь Стерх метнул быстрый взгляд на отца Варнаву:

— Да и сегодня, пожалуй, лишь к вечеру управимся — опять недосуг будет. А зачем тебе, если не секрет, люди торговые понадобились?

— Гостинчик привезти хотел, — сказал Кирилл, уточнив стесненно: — Маленький. Колечко или перстенек. Лучше бы, конечно, перстенек с бирюзою.

— Блинков, блинков себе еще положи, княже! — радушно и поспешно предложила княгиня. — Пока горячие. Простынут — уж не так хороши будут. А с чем пожелаешь? Отец наш со старшими — с икоркою любят, с грибною зажаркою, а Держан — сладкими, со сметаною да медом.

Кирилл рассердился на себя за то, что уточнение о перстеньке совсем ненужно сорвалось с его языка.

— Ты краснеть-то погоди, княже. Дело твое — молодое, и пояснения нам не надобны, — князь Стерх подмигнул ему, согнутым пальцем оправив длинные седые усы. — Не всё мы с тех пор позабыть успели за древностию лет своих, далеко не всё… Купцов же, что самоцветами да серебром-златом торгуют, в Белой Кринице преизрядно обретается. И на торжище загляни, и по лавкам походи — подыщешь, что тебе по сердцу. Стало быть, поснедавши и отправляться можешь — верно говорю, отче Варнаво?

Игумен кивнул в подтверждение княжьих слов.

Кирилл обрадовался, но тут же и спохватился:

— А как же суд, княже? Вдруг опять случится что-нибудь?

— Вряд ли раз за разом письма подметные объявляться станут. А ежели иная надобность в тебе возникнет — гонцов пошлю, сыщут без промедления.

Обращая взгляд на Кирилла, отец Варнава опять кивнул.

Держан завозился на своем месте и даже тихонько покашлял, чтобы привлечь отцовское внимание:

— А нельзя ли мне вместе со князем отправиться?

— Тебе-то зачем? — с неожиданной холодностью спросил князь Стерх.

— Ну… Вдвоем было бы веселее. Да и уедет он скоро.

— Возможно, ты мне здесь понадобишься.

— Раз уж князь Ягдар тут не больно надобен, то во мне нужда какая?

Князь Стерх выпрямился, свел брови и положил обе руки на стол. Держан умолк, засопев обиженно.

— А молочка кому еще? — тут же спросила княгиня.

* * *

— Да не лети ты так! — попросил Кирилл, останавливаясь. — Дай хоть малость дух перевести.

Брат Иов чуть заметно усмехнулся:

— Объелся, княже?

— Ну объелся — и что такого? Ты еще скажи свое любимое: «Чревоугодие — грех, а для воина вдобавок — глупость смертная».

— Зачем? Сам ведь уже сказал. Если отдышался — идем дальше.

— Зря князь Стерх Держана с нами не отпустил. А ты-то дорогу знаешь?

— Я здесь впервые, как и ты, княже.

Кирилл оторопело остановился.

— Но мне Гордей растолковал подробно, — невозмутимо закончил инок.

— Ага, — сказал Кирилл. — Тебе, я так разумею, уже давно пошутить хотелось, да все не выходило никак. А теперь вот получилось. Прими мои поздравления с первым блином!

Брат Иов столь же невозмутимо поклонился в ответ.

Улочка делала неожиданные повороты меж двух стен высоких и глухих заборов, иногда сильно походивших на крепостные палисады. Тяжелые ворота в них то были убраны в навершии своем сплетенными ветвями падуба и омелы, то увенчивались пятиконечными крестами. Стены эти, одними участками бревенчатые, другими — дощатые, временами прерывались, открывая дворики более скромного достатка, ограду которых знаменовали собой десяток-другой полузатопленных просторными лопухами кольев.

За новым поворотом уже послышался далекий и невнятный шум людского скопления, по бокам дороги стали попадаться приткнувшиеся где попало телеги и возки. На них неторопливо прихлебывали чего-нибудь крепкого, крякали с одобрением, закусывали обстоятельно, переругивались с разными степенями вдохновения или совершенно безмятежно храпели утомленные ярмарочными трудами да искусами гости Белой Криницы.

Торговая площадь распахнула свои радушные широкие объятья сразу же за остатками старых укреплений.

— А вот квас, холоднай да пеннай! — надвигаясь со стороны, заорал на Кирилла с Иовом ражий детина о двух бочонках через