Становление информационного общества. Коммуникационно-эпистемологические и культурно-цивилизованные основания - Анатолий Лазаревич

Есть, конечно, и скептики в оценках головокружительных успехов технического прогресса. Сторонники алармистских настроений утверждают, что в новейшей мировой истории развитие техники и технологий обусловило ряд техногенных катаклизмов и экологических катастроф, сделало возможными глобальный терроризм, информационные войны и «twitter-революции». Они не согласны с тем, что технико-технологический прогресс – создание новых нано–, био– и IT-технологий – позволит решить существующие проблемы и спасет человечество от исторического тупика или глобальной катастрофы.

Достижения технического прогресса трудно переоценить, а в чем-то они кажутся даже фантастическими. Чтобы понять их предпосылки и сущность, оценить горизонты возможного и допустимого, необходимо обратиться к истории вопроса, точнее говоря, его философии.

Практически все философские трактовки эволюции техники так или иначе обращаются к античному различению physis и techne. К примеру, для Аристотеля фюсис и технэ суть прежде всего, архэ – понятие, соединяющее в себе значения «начала», «основания» и «власти». Различие между ними в том, кому (чему) это начало/власть принадлежит: «Все существующее по природе имеет в себе самом начало движения и покоя, будь то в отношении места, увеличения и уменьшения или качественного изменения. А ложе, плащ и прочие [предметы] подобного рода, поскольку они соответствуют своим именованиям и образованы искусственно, не имеют никакого врожденного стремления к изменению…» [15, т. 3, с. 82].

Онтологическим отличием естественного от технического, согласно Аристотелю, служит своего рода «отчужденность», раздельность и разнородность «движущей» причины и того, что она движет, на что действует. Фюсис природных предметов есть, с одной стороны, материя, лежащая в их основе, а с другой – eidos и morphe, поэтому они изменяются сами собой и порождают подобное себе. В тех же предметах, которые создаются технически, дело обстоит иначе: «Все искусства и всякое умение творить суть способности…» [15, т. 3, с. 236]. И далее: «…искусство в одних случаях завершает то, что природа не в состоянии произвести, в других же подражает ей» [15, т. 3, с. 98].

В большинстве трудов по истории и философии техники ее возникновение, социальный смысл и назначение усматривают в стремлении облегчить жизнь, повысить производительность труда, минимизировать зависимость от природы, освободиться от рутинной деятельности и создать возможности для деятельности творческой.

Рассматривая вопрос о генезисе техники, ее возникновение чаще всего выводят из «форм орудийной деятельности животных». Под «орудием» в таком случае понимается само тело животного. В этой же роли до появления технических средств выступает и человеческое тело. Данная позиция созвучна мысли Л. Нуаре: «Только изучение органов тела и их характерных функций бросает свет на возникновение и развитие орудий труда» [270, с. 135].

Важнейшим фактором возникновения техники А. Гелен считал морфофизиологическую ущербность человека: «Техника – это способ целенаправленного создания искусственной среды человеком, обладающим от природы чрезвычайно малой физической выносливостью и неспособным приспосабливаться к естественной среде с помощью своих органов» [451, S. 8]. Аналогично, хотя и в несколько иной связи и задолго Гелена, высказывался и Ж. Ламетри. «Какое животное, – риторически вопрошал он, – умерло бы с голоду посреди молочных рек? Только человек» [194, с. 198].

Конец ознакомительного фрагмента.