Дорога на две улицы - Мария Метлицкая

Так закончилась его тайная страсть к прелестной кореянке. Тогда он сказал другу Яшке: «Хватит с меня японских гравюр!» И слава богу, что закончилась. С глаз долой, из сердца вон. А то и до второго инфаркта недалече – с его-то прытью!

Кстати, напрасно он думал, что жена его Елена ничего не замечала. Все замечала – и то, что он начал франтить и прикупил пару новых рубашек и ботинки. И то, что зачастил в парикмахерскую. И то, что украдкой стал душиться польским одеколоном. Ну, это поди не заметь!

Все его умная жена видела и понимала. Вот знала, естественно, не все. Да и что там было знать!

Поделилась с Элей. Та сказала:

– Не волнуйся! Борис не из тех, кто уйдет в такой ситуации.

Елена усмехнулась:

– Да? А разве один раз он уже не попробовал?

Эля махнула рукой и уверенно возразила:

– Ну, ты сравнила! Тогда он был мальчишка, сопляк. Экспериментов не боялся. А сейчас… Что ты! Столько пройдено и пережито! А сколько еще надо будет пройти и пережить! Да и не потянет он молодую, свежую бабу! Силенок не хватит.

– Почему обязательно молодую? – удивилась Елена.

Эля посмотрела на нее внимательно:

– А потому, дорогая, что старая квочка у него уже есть! Рядом, под боком, – и тяжело вздохнула.

Елена не обиделась – рассмеялась.

И, наблюдая за мужем, она давалась диву. Вон оно как бывает! Влюбился, и ладно! Вон как подтянулся! И настроение улучшилось!

Страха почему-то у нее совсем не было. И это удивляло ее больше всего.

А может, просто сил на страх и переживания не оставалось? Вполне вероятно. И еще – это Борино увлечение служило ей оправданием в дальнейшей жизни. После ее истории с Генераловым.

Хорошим, надо сказать, оправданием. И еще – утешением.

Итак, появление в их жизни Генералова было внезапным, неожиданным и, мягко говоря, странноватым. Такой человек, как Генералов, не должен был приплыть к их берегу. А уж тем более – на нем задержаться. «Позагорать».

Но – по порядку. Однажды за ужином Борис, крайне возбужденный, поведал Елене, что на совещании в министерстве встретил старого институтского приятеля. Точнее, не приятеля, а просто однокурсника. Володьку Генералова – так он его обозначил. Вспомнил, что этот самый Володька был в институте заядлым карьеристом. И старостой группы, и комсоргом курса. Всегда стремился к общественной жизни, которая, как известно, предполагает власть. Медицина как таковая его не увлекала – это было всем очевидно. Но хвостов у него не было, оценки не опускались ниже четверок, и преподаватели предпочитали с ним не связываться – отговорок у Володьки был полный карман.

Все поговаривали, что врач из него не получится точно, а вот в том, что Генералов «далеко пойдет», не сомневался никто.

На последнем курсе Володька вступил в кандидаты КПСС и скороспело женился на дочке какого-то партийного функционера. Молодую жену его никто не видел, но слухи ходили – нехороша. Какая она для Володьки пара? Смешно.

Кстати, сам Генералов был весьма хорош собой – высок, статен, кудряв и синеглаз.

Разумеется, в близких друзьях или даже приятелях Боря Луконин у него не ходил. Впрочем, как и все остальные.

Про дальнейшую судьбу Генералова Борис тоже не знал. Вернее – какие-то обрывки и отрывки. Успешен, все сложилось. Загранпоездки и прочие блага не обошли его стороной.

И вот встреча. Борис на важное совещание попал по новой должности.

Друг друга узнали – уже хорошо. Посмеялись – ну, раз узнаваемы, не все потеряно. Поболтали в курилке. Борис, невнимательный к деталям, как всякий мужик, все-таки разглядел и ботинки Генералова, и костюм, и сорочку.

– Все нездешнее и очень впечатляет, – сказал он Елене.

– Тебя? – удивилась она и увидела, как муж немного смутился.

Потом он тараторил, что этот самый Володька ведает снабжением больниц новейшим и импортным медицинским оборудованием. То есть непосредственно в его власти, кому, куда и как распределять эти блага. Его подпись последняя и решающая.

– И что? – не поняла Елена.

Муж вздохнул:

– Надо, Ленушка, пригласить его к нам. Надо, понимаешь?

Она удивленно вскинула брови и покачала головой:

– Не твои методы, Луконин. Не твои!

Он покраснел и виновато промямлил:

– Ты права. Но и замом главного я тоже прежде не был. И больничное обеспечение и медицинская аппаратура меня не слишком волновали. А теперь это напрямую зависит от меня.

– Ну да ладно, примем твоего чиновника, коли так. Правда, не знаю, как все получится. С такими важными персонами я как-то давно не общалась, – вздохнула примирительно Елена.

Муж попытался убедить ее:

– Володька – прекрасный парень. Совсем не зазнавала, простой и доступный.

– Зови своего доступного в субботу, – махнула рукой она.

Занервничала уже к среде. Чем кормить? Что подавать? Да и вообще – как принимать такую важную птицу?

Разумеется, позвонила Эле. Та успокоила:

– Все люди, даже эти цацы. Все любят пожрать и выпить. Не выпендривайся. Ничем его не удивишь. Ни икрой, ни рыбой. Сделай что-нибудь домашнее – блины, например. Они у тебя, кстати, всегда отменно получаются.

– Блины? – удивилась Елена. – Нашла чем удивить – блинами!

– Да, представь себе – блинами! А к блинам – селедочка, сметанка, топленое маслице. Мед и варенье. Ну а для сытости… Ну, запеки курицу, что ли! Или разорись и на рынке прикупи мясца. От этого никто не откажется. Ну и соленостей всяких – тоже на рынке. Помидоров, огурцов, капустки квашеной. Вариант беспроигрышный. А лягушек он в Париже пожрет.

Вот вам и задачка! Подруга, как всегда, права. Все исполнила, как мудрейшая из мудрейших велела.

Пригодились и мамины соленые опята и грузди. В общем – русский стол. Классика жанра. В пятницу (что это? предчувствие?) полетела в парикмахерскую. Покрасила волосы – впервые за семь последних лет. Дома сделала маникюр – кое-как, на ее-то теперешние руки… Вряд ли что поможет, да ладно.

Подкрасила глаза и неярко, чуть-чуть – губы. Долго стояла у зеркала, не узнавая себя. Вот как оно, оказывается… И совсем не старуха! А еще вполне даже женщина! Значит, сама виновата. Сама себя запустила и махнула на себя рукой. И не Бориса тут вина, что он на нее не смотрит, а только ее…

Дура. Ведь все так просто! И Элька права, что ее ругала. Так к себе относиться! Так себя не любить и даже не уважать! А потом требовать этого от других! Спасибо тебе, неведомый пока Владимир Генералов! Спасибо и низкий поклон. От дуры и тетехи Елены Лукониной.

В коридор выскочила Машка. Замерла.

– Ой! Леночка! И это ты? Что с тобой? Что-то случилось?

Елена равнодушно повела плечом:

– А что, собственно, такое? О чем это ты?

Машка от волнения громко сглотнула слюну.

– Не притворяйся! – потребовала она. – Хитрая какая! «Что такое, что такое»! Да это не ты, Леночка, а сказочная красавица! Принцесса просто! Хотя, нет, королева. Для принцессы ты все-таки старовата!

Машка обошла ее со всех сторон и покачала головой.

– Да… А я ничего такого про тебя не знала! – и снова задумалась.

Елена рассмеялась – легко и от души.

Машка вдруг посерьезнела:

– Гости завтра, Леночка, да?

Та кивнула.

– А как же прическа?

Елена пожала плечами и провела рукой по волосам.

– Спать будешь сидя, – строго сказала Машка. – Чтобы не испортить такую красоту!

– Да ну тебя! – рассмеялась Елена и пошла инспектировать шкаф. Надо соответствовать.

Машка обошла ее на повороте, первая влетела в ее комнату и распахнула тяжелые дверцы старого орехового гардероба.

Обе, замерев, молчали. Инспектировать, собственно, было нечего. Совсем.

Через полчаса Машка тащила ее за руку в большой универмаг, стоящий прямо у метро.

Из универмага вернулись через три часа. Такие усталые, что просто валились с ног. Зато в сумке лежали темно-синяя узкая юбка и голубая шелковая блузка с крошечными перламутровыми пуговицами.

Что говорить – сказочно повезло. Сказочно!

Не потому, что удачливые, – просто конец месяца. Благодатное для покупок время: советская торговля наращивала план. Вот вам и все везение. И все-таки – повезло.

Да и на следующий день повезло – тесто для блинов взошло прекрасно, селедка оказалась жирной, мясо – молодым и сочным, а пражский торт, из одноименной и самой лучшей кулинарии, свежайшим – что, впрочем, совсем неудивительно. Не зря отстояли почти два часа!

Важный гость был точен, как королевская особа. В семь ноль-ноль раздался звонок в дверь. Первой в прихожую выскочила, как всегда, Машка. Да и кто за ней поспеет? Она же и распахнула входную дверь. На пороге стоял высокий мужчина – слегка полноватый, слегка седоватый и совсем не суровый. Точнее – на его гладком, чисто выбритом лице при виде девочки зажглась теплая и удивленная улыбка.

– Да ты красавица! – восторженно воскликнул он. И, словно опасаясь за собратьев мужеского пола, как бы огорченно, сокрушаясь, добавил: – Ох, Мария! И принесешь же ты страданий нашему брату!