Чистые души. Книга 1 (СИ) - Эм Рина

— Спасибо! Оказывается я вся замерзла и даже не заметила! А про моего мужа, я вам все расскажу! Он был тихим, мирным. Добрым его бы никто не назвал, но он был справедливым. Понимающим. Меня уважал очень и держался с людьми гордо. А пол года назад ему начали сниться сны.

Она сделала глоток и продолжила.

— Сны, будто бы про него, будто себя видел во сне он, а вроде не себя. Видел наш дом и меня там видел, только я вела себя по другому и он сам будто был другой. И дом вроде наш, а все не так, как тут; и все как у нас, но не такое. Ему эти сны нравились, очень… и он мне про них рассказывал. И говорил: вот, если бы так и вот так поступили, жили б иначе. А потом те, из снов с ним начали разговаривать. С того все и пошло.

— Те из снов, это я так понимаю ваши тени?

— Тени? Не. Это как мы, такие люди, только их нет, они у него во сне. И вот они и говорили с ним. Всякое рассказывали, завлекали… и они его и настроили…

— Ваш муж пьет?

— Что вы! Нет! — как-то яростно выкрикнула она и Семен прищурился:

— Совсем не пьет, или бросил?

Она поморщилась:

— Он пил, врать не стану. Но раньше! Лет десять уже как совсем бросил. Другим человеком стал. Я теперь чаще него пью. Вот так.

— То есть теперь он бросил, а раньше пил… и ему начали сниться сны, где он, только другой он, разговаривает с ним. И что он говорил там, во сне?

— Он бросил пить десять лет назад, когда заболел. С тех пор вовсе не пьет. И раньше пил, но ничего такого прям не делал! Работал, вещи не пропивал.

— Так что он, другой он, во сне сам себе говорил? Расскажите.

— Что все вокруг виноваты! Все.

— В чем же?

Она пожала плечами:

— А во всем. Что квартира у нас двушка, а не трешка…

— Погодите, в этом кто виноват?

— Ну Петров, кого он застрелил, про него во сне говорили. Петров работал с мужем. В то время, когда еще квартиры людям давали. И нам тогда дали. По всему должны были трешку дать. У нас дети разнополые и родители с нами. А трешку не дали. Петров ляпнул: мол зачем им отдельная комната, они уже троих родили, пора и успокоиться.

— А Петров так правда говорил?

— Конечно говорил! При всех.

— А этот… Петров, вас не любил? Или вашего мужа?

— Так он же пошутил! Шутник был, молодой… а трешку нам не дали. Не из-за него же не дали! Он-то квартиры не раздавал! При чем он тут?

— Понятно. Что еще говорили голоса?

— Что жена Петрова подложила нам под дверь ведьмин мешочек. Мама мужа, свекровь моя, коврик вытряхивала, коснулась его. И умерла. Её муж тоже застрелил.

— А ваша свекровь умерла недавно? И заболела перед этим?

— Умерла. Давно-о! Давно умерла. Ничем не болела. Дура старая и все, не сиделось ей, такой характер. Она на дачу поехала, одна, никому не сказала из нас. Мы бы не пустили одну. Она с электрички шла, ногу сломала и три дня лежала там, у дороги. Так и умерла. Никто не заметил, она же в овраг скатилась и лежала! Вот ведь что!

— А жена Петрова её ненавидела?

— Не знаю. Чтоб совсем ненавидела, такого не было, но свекровь была глухая и любила рано вставать и радио слушать. Её за это весь дом ненавидел!

— Кого еще застрелил ваш муж? Там же было три человека?

— Ещё? А я про кого рассказала?… а, да. Еще их мальчишку, сына, младшего Петрова.

— Сколько лет было мальчику?

— Сорок почти уж. Он к ним в гости в тот день приехал, слава богу один, без жены, без детей!

И она перекрестилась.

Семен молча кивнул. Женщина смотрела, пытаясь поймать его взгляд. Ее глаза, распахнутые и застывшие будто навечно, в удивлении, упорно искали его взгляд.

— Не стоит смотреть мне в глаза.

— Почему? — спросила она.

— Вам не понравится, если я тоже взгляну вам в лицо.

— Почему?

— Хотите покажу?

— А давайте! — решилась она и когда он поднял голову, подскочила, вскрикнув:

— Ух ты ж!

Люди вокруг начали оборачиваться, она вжала голову в плечи, снова натянула капюшон.

— Поняла. Значит, правда можете помочь! Спасти мужа!

— Только сперва расскажите мне про сына Петрова. Он вас ненавидел? Что-то плохое сделал вашему мужу? Вашей семье? Что мужу сказали во сне?

— Да, это вообще чушь! — махнула она рукой, — Чушь полная, что мужу голоса говорили. Говорили, сын Петровых будто над нашей дочкой смеялся, вот что они ему сказали.

— Ну а на самом деле они были в каких отношениях? Сын Петровых и ваша дочка?

— Да ни в каких в том-то и дело!

Семен приподнял бровь:

— Может быть вы не знали?

— Чего я не знала?

— Может между ними все же что-то было?

— Да что там было! Дочка наша со школы встречалась с Вадиком. С Вадиком, понимаете? Любила его, аж дышать не могла. Какой Петров, а⁈ Когда она после школы сразу за Вадиком в Москву уехала, там с ним все время, потом поженились они? И живут, слава богу, очень хорошо! А Петров в ее сторону даже не глядел. Он Карину любил, жить без нее не мог! Ну и че там было у них с дочкой⁈ Ничего там и не было никогда! А они говорят — Петров сын над дочкой смеялся, мол поматросил и бросил. Чушь это!

— Карину, значит, любил… — проговорил Семен. — Вот как.

— Ну да! Карину.

— Подождите, — Семен встал, — Я сейчас приду.

Женщина смотрела в спину, пока он меж столиков шел к туалету. Там, закрыв дверь, он потянул пространство, перепрыгнул пару трещин и оказался на улице.

Подошел к машине. Через высокие окна видно были столики в кафе и женщину, смотрящую в сторону туалетов. Семен открыл дверцу, порылся в бардачке. Вроде бы у него было фото Карины. Нет, показалось. Так и знал. Семен сел за руль, на ощупь дотянулся до своего стола в квартире, потом цыкнул с досадой: какой стол, какое фото, двадцать первый век, все в телефоне! Это из-за эмоций он забыл. Как же глупо, по-человечески!

Тем же путем он вернулся назад. Когда вошел в зал, женщина быстро отвернулась. Семен сел за столик, положил перед ней телефон:

— Вот, посмотрите. Это она? Карина, с которой встречался младший Петров?

Она старательно прикрывая глаза ладонью, чтобы ненароком не наткнуться на его взгляд, протянула руку и взяла фото. Долго рассматривала, потом положила на стол и тяжело вздохнула:

— Да кто ж знает? Я её раза два видела и то: раз с балкона и один раз со спины. Это надо Петровых спрашивать, похожа, или нет. Хотя их уж не спросишь… а у вас на плечах снег лежит. Свежий…

Семен стряхнул снег на пол, убрал телефон, вытащил из кармана лист бумаги.

— Всё ясно. Составим контракт.

— Ой! — испугалась она.

— Что? Вам нужно, чтобы я что-то сделал, или вы передумали?

— А вы сможете помочь-то?

— А не знаю, — в тон ей ответил Семен. — Посмотрим. Может и смогу.

— А контракт надо кровью подписать?

Семен усмехнулся:

— Я кто по-вашему?

— Да не знаю… мне про вас соседка рассказала. Мы с ней раньше жили рядом, ее дочка с Кариной той тоже дружила. Вот. И соседка, когда беда случилась, искала, значит, колдунов, чтоб помогли спасти дочку. Но тогда не получилось. Ей потом только про вас сказали. И вот она мне. Значит.

— Стойте, стойте! — поднял руку Семен. — Дочь вашей соседки…

— Ну как соседки! Она в магазине работала, а потом мы все в город уехали. Поселок наш расселили. И вот ее поселили совсем в другом районе.

— А причем тут Карина? Где они подружились?

— Так и говорю: их в другой район расселили, соседку, с семьей. А нас — в другой. А дети наши дружили, значит, моя дочка и её. И там, в другом районе уже, дочка соседкина познакомилась с Кариной. А потом уж и Петров познакомился, когда они гуляли вместе с дочкой соседкиной. Которая жила уж не рядом…

— О господи, — выдохнул Семен. — Ладно. А что случилось с дочкой соседки, которая жила в другом районе?

— Это она потом уже там жила, в другом районе! А сперва рядом, за три дома и в магазине у нас работала…

— Я понял, понял этот момент. Так что с ней случилось? С дочкой?

— Заболела. Тяжко. Врачи лечили, ничего не смогли. Ее бабки смотрели. Бабка одна сказала: это проклятье. Проклятье иссухи, вот так. И сказала, нужно колдуна хорошего. Только она телефон не сразу дала, бабка.