Владимиро-Суздальская Русь - Юрий Александрович Лимонов

Ростиславичами. Более того, летописец прямо указывает на их связь со «старшей» дружиной Ростовской земли, которая «не забыла» их отца и самих князей после убийства Андрея. В эпизоде приглашения Мстислава и Ярополка Ростиславичей читаем: «И приехавше ели поведаша речь дружиньню. и рекоста Мстислав и Ярополк: „Помози Бог дружине, оже не забывають любве отца нашего“».[335]

Рассмотрим участие в заговоре и убийстве Андрея Глеба — князя Рязани. О нем известно довольно много. Глеб являлся родственником Андрея, был женат на его племяннице, дочери Ростислава Юрьевича. Он находился в личной вассальной зависимости от грозного владимирского «самовластца». По приказу своего сюзерена его рать участвовала в завоевательных походах Андрея. В 1169 г. в борьбе против Новгорода выступали рязанские полки. Войска князя Глеба в 1172 г. воевали против Волжской Болгарии. В обоих походах рязанские полки подчинялись «верховному владимирскому командованию» в лице князя Андрея и его сына Мстислава. Летописные известия не дают никаких сомнений в лояльности Глеба. Казалось, речь идет о верном вассале, чья единственная цель состояла в преданной службе грозному сюзерену. Но это не так. Уже первые действия Андреевой дружины приводят в изумление неискушенного в политических интригах XII в. читателя летописей. Оказывается, собравшись после убийства князя во Владимире, дружина «Суждальской земли» боится оставаться без верховного (пускай даже номинального главы). На этом съезде феодальной корпорации было прямо заявлено: «Суть князи Муромьскые и Рязаньскыи близь в суседех, боимся льсти [а боимся мсти — Р. А.] их, еда пойду изънезапа [внезапу — Р. А.] ратью на нас, князю не сущю у нас.»[336] Здесь летописец выражает мнение ряда феодалов, которые опасались (и в дальнейшем, как увидим, совсем не напрасно) агрессивных действий рязанского соседа. Действительно, со смертью Андрея Глеб переставал быть вассалом Владимиро-Суздальской земли. Ей мог теперь угрожать ее недавний и верный союзник. Но был ли Глеб таковым даже при жизни своего сюзерена? Настораживает следующее известие. Оказывается, на съезде во Владимире присутствовали послы Глеба рязанского. Возникает прежде всего вопрос. Для чего они присутствовали на съезде феодалов Владимиро-Суздальской земли? На это довольно подробно отвечает владимирский летописец.

Съезд (собор) был собран весьма срочно. Сами похороны Андрея 3 или 4 июля[337] были предлогом для сбора дружины «от мала до велика» всей «Суждальской земли». Следовательно, съезд состоялся в середине первой декады июля. На нем присутствовали «слы» Глеба рязанского. Трудно предположить, чтобы за столь короткий срок (менее недели) в Рязани получили сообщение об убийстве Андрея, снарядили, проинструктировали и выслали послов, успевших к похоронам и открытию съезда. Все это требовало несколько большего времени. Отметим, что на похоронах Андрея не был даже его сын, который, видимо, не успел приехать из Новгорода. Скорее всего, рязанские послы были посланы во Владимир еще при жизни Андрея. Но это заставляет предположить, что в Рязани знали о заговоре и готовящемся устранении князя. Подобное предположение целиком подтверждается двумя обстоятельствами. Во-первых, сообщением о том, что послов пригласили на этот съезд. Случай чрезвычайный. И, во-вторых, той позицией, которую они заняли при обсуждении кандидатуры на «суждальский» стол. Рязанских послов пригласили бояре Ростова — Борис и Рязани — Ольстин и Дядилец, непосредственно связанные с заговором. Послы выступали на съезде с вполне четкой программой, сформулированной и согласованной как с князем Глебом, так и с боярами Ростова. Уже один такой факт, как их позиция на съезде, доказывает, что они заранее имели инструкции. Программа рязанцев и ростовцев заключалась в приглашении на стол «Суждальской земли» сыновей старшего сына Юрия Долгорукого — Ростислава. Эти молодые князья устраивали как рязанцев, так и ростовцев. И для тех, и для других их правление означало полную свободу, которой не было при княжении страшного «самовластца» Андрея. Ростовские бояре, заговорщики и рязанские «слы» сумели убедить большинство дружины в необходимости приглашения на стол Ростиславичей, причем дипломатическим посредником был выбран князь Рязани Глеб. К нему было отправлено следующее послание: «Князя нашего Бог поял, а хочем Ростиславичю Мстислава и Ярополка, твоею шюрину». Владимирский летописец с осуждением говорит о результатах решения дружины — «слушаху Дедилця и Бориса Рязаньскою послу». Приведенные факты заставляют прийти к выводу, что послы Глеба знали о готовящихся переменах в «Суждальской земле», имели связь с Ростовом и пытались утвердить выгодную для Рязани кандидатуру на княжеском столе. Следовательно, и сам Глеб хорошо знал о заговоре и, видимо, был связан с заговорщиками.[338] Его дальнейшая позиция полностью подтверждает это предположение. Глеб поддерживает Ростиславичей после их бегства из «Суждальской земли» в 1177 г. На северо-восток была брошена рязанская рать. Осенью 1177 г. Глеб сжег Москву, разгромил Подмосковье. Но зимой он проиграл битву на р. Колакше и попал в плен вместе со своими «думцами» и советниками боярами-заговорщиками Борисом Жидиславичем, Ольстином и Дедильцем. Через два года Глеб умер в тюрьме во Владимире.

Представляет значительный интерес участие жены Андрея Боголюбского в заговоре. Легендарные источники прямо указывают на то, что Улита Кучковна, мстя за казнь отца и брата, способствовала убийству мужа. К сведениям источников подобного типа примыкает и позднейший летописный источник — Степенная книга. Последняя сообщает, что Юрий Долгорукий женил своего сына Андрея на дочери знатного дворянина по имени Кучка. Вскоре великий князь казнил своего свата. Кучка оставил двух сыновей, которые как «шурья» были в большой милости у князя Андрея. Но один из них воспротивился ему и вследствие этого был казнен, тогда второй брат, так же как и его сестра, жена князя, затаили против последнего злобу и искали только удобного случая, чтобы его убить. Они не хотели делать этого во Владимире и Суздале, улучили случай, когда он был в своем любимом селе Боголюбове, и там его убили. Степенная книга и сказания сообщают и о казни убийц. Их останки были зашиты в рогожные кули, положены в коробы, которые были подожжены и брошены в Поганое озеро.[339]

В. Н. Татищев также сообщает об участии жены Андрея в заговоре. На другой день после убийства, бросив на произвол судьбы останки мужа, княгиня, «забрав все имение, уехала в Москву со убийцы». Только через год князь Михаил Юрьевич судил ее вместе с заговорщиками.[340]

Безусловно, все эти сведения (из преданий, Степенной книги, в известной мере из текста В. Н. Татищева) на первый взгляд носят неправдоподобный характер. Так, ни о какой Улите Кучковне не может быть и речи. Если Андрей и был женат на дочери Кучки, то первым браком. Уже ко второй половине 60-х гг. ее не было в живых. И, следовательно,