Колдовская любовь - Николай Леонов

– Правильно, вы не обиделись, – убежденно заявил Терехин. – Потому что в тот раз я и не преследовал такой цели. Я действовал неправильно, но искренне. А сейчас вы просто стараетесь вывести меня из равновесия, а мне и без того несладко.

– Ну, всем нам сейчас несладко, – философски заметил Гуров. – Знаете, вы бы лучше переходили к делу, а то у меня еще много работы, да и бензин поберечь бы надо…

– Вы за мой бензин не беспокойтесь! – сказал Терехин. – Да и дела у нас с вами теперь, можно сказать, общие.

– Дела общие, только делаем мы с вами не одно и то же, – возразил Гуров. – Вы извините, Терехин, но в вашу искренность я не очень-то верю. Наверное, это от недостатка воспитания – не обращайте внимания.

– Вы все смеетесь, – с обидой в голосе сказал Терехин. – А мне не до смеха. Ради вас и вашего друга я собираюсь совершить должностной проступок. Возможно, даже преступление. Вы могли хотя бы сделать вид, что это вас волнует…

– Пока это меня совершенно не волнует, – спокойно ответил Гуров. – Я не знаю, в чем суть дела. Поэтому и предлагаю закончить лирическое вступление и перейти к прозе жизни.

– Это не проза, – патетически сказал Терехин. – Это трагедия. – Кажется, он действительно был потрясен собственной смелостью.

Гуров решил, что ничего не потеряет, если проявит немного снисходительности. Он рассудительно заметил:

– Наверное, вы правы, Терехин. Но не забывайте, что мы с Крячко тоже в ней участвуем, и нам не нужно объяснять, как это неприятно.

– Да-да, я помню об этом, – неожиданно легко согласился Терехин. – Просто мне сейчас необходимо понимание. Признаться, я на него рассчитывал. Но, может быть, вы и правы… А суть дела в том, что я усомнился в первоначальной версии следствия. Сопоставив все факты, я был вынужден признать, что в этом деле об убийстве очень много подозрительных моментов.

– В самом деле? Кто бы мог подумать! – сказал Гуров.

– Да, это так, – хмуро проговорил Терехин. – Я заострил внимание на моменте, который вы ухватили сразу. Наши выводы опирались на показания единственной свидетельницы, Натальи Жуковой, – ну, вы представляете, конечно, что я имею в виду. В момент убийства в квартире Блока находилась она да племянник вашего друга. По словам Жуковой, после того, как мужчины уединились в комнате, где Блок проводил, гм… манипуляции, оттуда вскоре раздался выстрел и выскочил бледный клиент с дымящимся пистолетом в руке. Он отшвырнул пистолет в сторону и устроил истерику.

– Под истерикой, видимо, подразумевается, что он вызвал милицию? – спросил Гуров.

– Жукова утверждала, что вызвать милицию было ее идеей, – сказал Терехин. – К сожалению, в районном отделении никто толком не мог сказать, кто же сообщил об убийстве – мужчина или женщина. Безобразие, конечно, но с этим ничего не поделаешь. Ну, и далее следствие опиралось в основном на показания Жуковой. Она казалась такой искренней и рассудительной… Подозреваемый в первые часы был, можно сказать, неадекватен, проявлял агрессивность, не смог объяснить некоторых своих действий… В общем, он сразу восстановил против себя всю следственную группу. А когда мы получили данные о пистолете, наши подозрения превратились в уверенность. Никто почему-то и не подумал о том, откуда помощнице народного целителя известно, что у приезжего клиента имеется в Москве дядя-полковник, который иногда хранит дома табельное оружие.

– Еще бы! – заметил Гуров. – Вы же получили к тому времени четкую команду – в кратчайшие сроки разоблачить и наказать преступника.

– Разумеется, – кивнул Терехин. – И я даже скажу вам, откуда исходило это распоряжение. Генеральная прокуратура – это вам не линейный отдел железнодорожной милиции!

– Я об этом давно догадался, – сказал Гуров. – Но тут у вас вышел облом – преступник не захотел себя оговаривать.

– Да, он оказался крепче, чем ожидалось, – согласился Терехин. – Но главное было даже не в этом. Меня сильно смутило то обстоятельство, что Наталья Жукова буквально сразу же исчезла. Полностью исчезли все бумаги Блока, все его компьютерные данные, все абсолютно! Я окончательно понял, что дело нечисто и тут замешаны чьи-то интересы. Обоих Крячко просто подставили, а убийство было подготовлено и осуществлено совсем другими людьми. К сожалению, многого мне узнать не удалось, но я очертил круг близких знакомых Блока. Их оказалось совсем немного – строго говоря, внимания заслуживали только Жукова, водитель Смагин и некий Васильков – не очень крупный политик и, по-моему, большой прохвост. Остальные связи Блока – а они, судя по всему, должны быть очень обширны – нам определить не удалось все по той же причине отсутствия документов. Правда, кое-каких клиентов разыскать удалось, но их показания мало что нам дали… Я сосредоточил усилия на поиске Жуковой и Василькова, который, кстати, тоже бесследно исчез. О гибели Смагина вы наверняка знаете… Я провел обыски на квартире Жуковой, Василькова и в загородном доме Блока…

– В поселке Высокое? – уточнил Гуров.

– Именно, – кивнул Терехин, с уважением посмотрев на Гурова. – Но я ничего не обнаружил, кроме странного обстоятельства – во всех этих местах кто-то успел побывать раньше нас. Об этом я также доложил руководству. Но к этому мнению тоже никто не прислушался. У меня возникло такое ощущение, что кто-то занимается этим делом параллельно с нами. Сначала я было решил, что это вы, Гуров, но потом быстро понял, что в этом случае мои слова вряд ли оставили бы без внимания…

– А вы бы подсказали руководству, – с невинным видом заметил Гуров. – Подкинули бы ему идею. Мол, не Гуров ли нарушает закон? И не завести ли на него уголовное дело…

– Не будите лихо, пока оно тихо, – назидательно сказал Терехин. – Мы с вами и так ходим по краю. В любую минуту нам теперь могут дать по шапке.

– Вам-то за что? – не поддержал его Гуров. – Вы же свое уже получили – отстранены, впали в немилость. Куда уж больше?

– Можно и больше, – загадочно произнес Терехин. – Учитывая мои ближайшие планы.

– Что это у вас за планы такие? – поинтересовался Гуров.

Терехин многозначительно посмотрел на него и объявил:

– Я намерен свести вас с человеком, который вам позарез нужен. С Васильковым.

Гуров невольно поднял брови и подозрительно посмотрел на своего спутника – не шутит ли?

– То есть как с Васильковым? – медленно спросил он. – Где вы его откопали?

– А вы думаете – только у вас есть информаторы? – пробормотал Терехин. – Я хорошо изучил связи Василькова, побеседовал с некоторыми людьми, и наконец мне под большим секретом назвали место его пребывания. Он здесь, в Москве. И мы, кстати, уже приехали туда, где он находится…

Он остановил машину и выключил мотор. Гуров посмотрел вокруг. Они находились на тихой уютной улочке, которая чем-то напомнила Гурову уголок старого западноевропейского города. Справа тянулась выложенная из грубого камня стена, увитая плющом. За стеной были видны зеленые верхушки деревьев и крыша здания, крытая черепицей.

– Закрытая частная клиника для душевнобольных, – объявил Терехин. – Доктор Рахманов здесь главный. Ну что, пошли к нему на прием?

Глава 19

– Все мы немного душевнобольные, – сказал Гуров, когда пришел в себя. – Но зачем же сразу к доктору? Попадешь в больницу – потом не выберешься.

Подозрения в отношении Терехина зашевелились в нем с новой силой. Он даже предположил, не решили ли убрать его со сцены вот таким экзотическим способом – сочинив симпатичную сказку и заманив в психушку. «Немного фантастический вариант, – подумал Гуров, – но, в конце концов, почему бы и нет? Дешево и сердито. Потом, конечно, выпустят, но, как говорится, после драки кулаками не машут… Будь внимательнее, Гуров!»

Терехин, кажется, догадался, о чем думает Гуров. Он скорбно покачал головой, но никаких вопросов задавать Гурову не стал. Глядя куда-то в сторону, он негромко сказал:

– Знаете, что я думаю? Мне кажется, я знаю, за что застрелили Блока. У него было много клиентов среди людей известных, даже среди политиков. Они слишком многое ему доверяли. Грубо говоря, то, чем занимался наш Блок, было некоей смесью психоанализа, шаманства и гадания на кофейной гуще. Как ни странно, на людей это действовало. Блоку верили почти все без исключения. К нему шли за советом, ждали от него прогнозов, без его благословения не начинали серьезных дел… Он овладевал душами. Естественно, рано или поздно у него могло возникнуть искушение использовать имеющуюся в его распоряжении информацию, чтобы подзаработать. Понимаете, куда я клоню?

– Я это понял раньше вас, – сухо ответил Гуров. – И что же дальше?

– Дальше был шантаж, – сказал Терехин. – Тот, кого шантажировали, опомнился и принял ответные меры. Проделано все было профессионально. Отследили по спискам клиентов несколько подходящих кандидатур – среди них оказался и Крячко – и стали ждать удобного момента. Самым первым подвернулся ваш друг. Без помощи Жуковой здесь вряд ли обошлось. Она предпочла продать своего благодетеля – то ли за деньги, то ли из страха… Но боюсь, что в живых нам ее вряд ли удастся застать. Те, кто мог быть в курсе событий, – Смагин, Васильков, Жукова – опасны. По крайней мере, одного уже убрали. Следов никаких, между прочим. Грузовик, который врезался в «Мерседес» Блока, был похищен со стоянки около придорожной гостиницы недалеко от Москвы всего за полчаса до аварии… Видите, я с вами вполне откровенен. Сейчас у нас есть шанс узнать, кто за всем этим стоит. Если с Васильковым все в порядке, конечно…