Повелители волков - Виталий Гладкий

— Джанийцы?! — Старейшины подались назад.

— Джанийцы, джанийцы… — встревоженно зашептались воины стражи и сбежавшиеся к воротам пастухи и коноводы.

Замешательство старейшин длилось недолго. Но их добродушные поначалу лица стали суровыми, даже угрюмыми, когда они пригласили Озара и других следовать за ними. Джанийцы въехали в крепость скифов. Им никогда не доводилось бывать здесь, хотя они знали, что у царя Иданфирса есть хорошо защищенное зимнее стойбище. Начиная с ранней весны и до поздней осени его племя кочует по степи, потому что огромные стада животных требуют большого количества пищи.

Озару не раз доводилось следить за перемещениями кочевых скифов Иданфирса, и он знал, как это выглядит. Жильем им служили четырех— и шестиколесные кибитки, кругом закрытые войлоком и устроенные подобно хижинам с двумя и тремя отделениями. Они были непроницаемы для воды, снега и ветров, которые дуют в степи постоянно. В повозки запрягали по две-три пары серых безрогих волов. В кибитках помещались женщины и дети, мужчины ехали верхом, а за ними следовали стада овец, коров и табуны лошадей с пастухами. На одном месте животные оставались до тех пор, пока хватало травы для стад, а после скифы кочевали дальше, в другую местность.

Нужно сказать, что скифы отнюдь не были беспечными из-за своей многочисленности; их дозоры, состоящие из лучших следопытов и стрелков, денно и нощно оберегали кочевье, и горе тому, кто попадался этим летучим отрядам. Озару и остальным джанийцам, при всей их сноровке и опытности в деятельности лазутчиков, не раз приходилось попадать в ловушки, расставленные скифами. Иногда джанийцев уносили от погони быстрые кони, а временами случались и стычки. Из-за этого скифы не любили «лесной народ», — так они называли джанийцев — потому что часто терпели от них поражения. А договориться о мире никак не получалось — слишком горды были царские скифы, слишком независимы и свободолюбивы были джанийцы, которые не праздновали никого и не признавали над собой никакой власти.

Пока их вели к жилищу Иданфирса, Озар с удивлением и любопытством осматривался по сторонам. Вдоль валов тянулись землянки и полуземлянки, крытые камышом, ближе к центру стояли юрты, — наверное, в них жили знатные воины, потому что над входом висела бахрома из вражеских скальпов — а в самом центре высились добротные строения, сложенные из бревен. Озар никогда не думал, что у кочевых царских скифов были не только землянки и юрты, но и самые настоящие дома. Конечно, в них жила знать, в этом можно было даже не сомневаться, тем не менее для Озара это явилось откровением.

Он знал, что власть вождя у скифов кочевников ограничена народным собранием, которое обладало правом смещать своих правителей и назначать новых из числа царской семьи — собственно, как и у племени джанийцев; только у них не было царей. Также ему было известно, что привилегированное положение у скифов занимали старейшины, дружинники (ближайшее окружение царя) и жрецы. А основная масса простонародья делилась на простых скифов-общинников, «восьминогих» — имевших одну повозку, запряженную парой волов, и «бесчестных» — самых бедных, которые не имели ни повозок, ни лошадей и считались людьми низкого происхождения. Кроме того, были еще и рабы — в основном пленники.

Дом Иданфирса показался Озару очень большим. Только чуть позже он понял, что к нему пристроено помещение, похожее на длинный сарай. Такое же помещение были и у джанийцев; обычно в зимнее время там обсуждало различные проблемы народное собрание или советовались приближенные вождя племени.

На подходе к дому царя джанийцы вдруг услышали яростный крик:

— Озар?! Негодяй, смерть тебе!

Озар повернул голову и увидел скифа в дорогих одеждах, который целился в него из лука. Он не успел сказать даже слова, — и никто не успел — как стрела сорвалась с тетивы и полетела в цель. Дальнейшее всем собравшимся у дома Иданфирса показалось невероятным, немыслимым. Каким-то неуловимо быстрым, молниеносным движением Озар поймал стрелу почти у самой своей груди, сломал ее и спокойно сказал, обращаясь к стрелку:

— Ты все такой же бешеный, Бастак. Сначала действуешь, а потом думаешь.

Он хотел еще что-то добавить, но тут опомнились старейшины и один из них, подняв посох, грозно крикнул:

— Бастак, именем царя, остановись! Это посольство.

Знатный скиф злобно оскалился, но старейшину ослушаться не осмелился. Поймав его бешеный взгляд, Озар весело подмигнул Бастаку и спешился. Им уже доводилось встречаться. Бастак позарился на скальп Озара, да сам оказался в плену. Ради смеха Озар связал его как свинью и в таком состоянии доставил к тому месту, куда за Бастака должны были привезти выкуп. Будь он простым скифом, его судьба была бы незавидной, но Бастак принадлежал к племенной знати и за него дали целый мешок золота.

Иданфирс уже знал, что к нему прибыло посольство джанийцев. Это ему успел сказать один из жрецов, наблюдавших за встречей старейшин и послов, который бежал с такой скоростью, что даже запыхался. Известие было столь необычным, что собравшаяся в зале приемов (то есть в сарае, где проходили народные собрания; правда, на них допускали не всех, а только дружинников, старейшин, жрецов и выборных от простого люда) знать начала встревоженно шушукаться.

Сам царь не знал, что и думать. Похоже, джанийцы привезли какую-то очень неприятную новость, серьезно затрагивающую не только их, но и все степные племена. Ведь обычно скифы с джанийцами не общались, а если такое и случалось, то в основном на поле брани.

Это было странное племя, древнее, чем сами скифы. Джанийцы жили в лесах, куда скифам ходу не было. Они не вмешивались в межплеменные распри, но когда отец Иданфирса, царь Савлий, захотел их подчинить, они устроили скифам страшную резню, притом в ночное время, каким-то образом усыпив бдительность и стражи и сторожевых псов. После этой осечки мудрый Савлий решил не искушать судьбу и предложил джанийцам мир. Но они лишь посмеялись над его предложением. Ответ джанийцев был таким: «Все ваши договоры и клятвы ничего не стоят. Но мы обещаем, что не нападем на вас, если вы не сделаете это первыми».

Джанийцы были правы — договора между племенами о мирном сосуществовании заключались быстро, с большой помпой, и так же быстро нарушались. Стоило лишь охотнику чужого племени нечаянно забрести в охотничьи угодья соседей, как тут же его скальп оказывался на уздечке какого-нибудь удальца, и начиналась война. Джанийцы не праздновали территориальных делений и охотились там, где хотели; их боялись трогать, считая оборотнями. Мало того, Иданфирс знал, что лазутчики джанийцев проникают даже в области, где жили племена диких фракийцев и совсем уж нелюдимые и опасные меланхлены[53], которые будто бы ели человечину, хотя царь в это не верил, — в основной своей массе они занимались земледелием и охотой, а в их краях земли были очень плодородными и леса полнились дичью.