Сумерки над Джексонвиллем. Лесной мрак - Брижит Обер

– И как вам удалось выбраться?

– Я… взвалил Сэм на спину и бросился к воротам. Я слышал, как они – мужчина, женщина и ребенок – хихикали где–то сзади; воздух был густым, липким, идти вперед оказалось очень трудно, я думал уже, что нам крышка. А потом вдруг воздух стал нормальным – так резко, что я едва не упал; тухлым мясом больше не пахло; я бросился к воротам, распахнул их и положил Сэм на тротуар, Створка ворот за спиной захлопнулась. Я обернулся. Никого. Ни тараканов, ни оживших трупов – лишь трава, могильные плиты да солнце.

Уилкокс открыл дверцу и вышел из машины.

– Сейчас отправлю Бойлзу подкрепление. Идемте.

Как только они вошли в контору, он достал из шкафа бежевую полицейскую форму и протянул ее Хейсу:

– Держите, это форма Мидли, она должна вам подойти – хотя бы рубашка. Рядом с камерами есть душ.

Мидли смотрел на них, от удивления разинув рот, – он печатал на машинке, да так и застыл, занеся палец над клавишей.

– Мидли, поезжай к Бойлзу на кладбище, и ждите там дальнейших распоряжений.

Мидли – от возбуждения его обычно румяное лицо стало просто–таки пунцовым – коротко кивнул и бросился вниз по лестнице с грацией динозавра, укушенного осой. Уилкокс ткнул пальцем в сторону Бига Т. Бюргера – тот возился возле кофеварки:

– Биг Т. Бюргер, один из моих добровольных помощников. Агенты Марвин Хейс и Саманта Вестертон.

Сэм с удивлением разглядывала старого вояку: военная форма, короткая стрижка, резкие черты лица, повязка поперек лба и карабин за плечом.

– Дедушка Рэмбо, надо полагать? – нежным голоском спросила она.

Биг Т. улыбнулся – блеснули крепкие белые зубы.

– А вы как раз играете в «Ширли Тампль против завоевателей»?.. Хотите кофе?

– С удовольствием, спасибо, Ширли Тампль сейчас больше всего нуждается именно в канцерогенном кофеине.

Она залпом осушила стаканчик. Уилкокс сидел на краешке заваленного бумажным хламом письменного стола и на кончике пальца вертел свою ковбойскую шляпу. Было слышно, как в душе шумит вода.

Он повернулся к Сэм:

– С Хейсом все в порядке?

– С Марвином? Без проблем. С Марвином вообще проблем не бывает. Разве что чуть слишком эмоционален.

На какой–то миг Уилкоксу захотелось сорвать маску с инспектора Вестертон, дабы увидеть, каким образом им так хорошо удается изображать из себя человеческие существа. Он вскинул бровь:

– Нужно сообщить об этом туда, в Вашингтон…

– О чем именно?

– Что они перепутали ваши компьютерные схемы со схемой какой–то магнитной торпеды – у вас схожие состояния души.

Сэм невольно расхохоталась, потом смутилась:

– Простите, это нервы.

Биг Т. протянул Уилкоксу стаканчик кофе и спросил:

– Мне можно узнать, что там случилось, или это Государственная Тайна?

Потягивая кофе, Уилкокс повернулся к Сэм:

– Биг Т. входит в дополнительный состав сил охраны порядка Джексонвилля. И с самого начала работает со мной над этим делом.

Затем вновь повернулся к Бигу Т. и кратко изложил происшедшее, не опустив при этом, однако, ничего важного.

Где–то вдали раздавались звуки духового оркестра – шла репетиция.

9

Джем и Лори долго шептались, усевшись под верандой и попивая колу. Дед был занят делом: разбирал на части разбитый «шевроле», отбирая еще пригодные детали мотора. Джем ткнул в его сторону пальцем и спросил Лори:

– Как думаешь, нужно ему рассказать?

Лори с большим сомнением посмотрел на него:

– По–моему, результат может быть только один: на нас наорут. Не хочу тебя обижать, но он, я полагаю, скорее наплюет на нас и выпьет целый ящик пива, чем бросится на кладбище раскапывать известную тебе могилу.

– Тогда что же нам делать? Сесть в автобус и укатить в Мексику?

– Спятил ты, что ли? Да будет тебе известно: я намерен готовиться к поступлению в Гарвард, а отнюдь не сражаться с двумя с половиной тысячами припадочных латино за честь надраивать башмаки толстым злобным белым старухам, которые при этом еще и хлещут текилу пополам с земляными червями.

Джем сорвал травинку и принялся ее нервно грызть.

– Хорошо, тогда пошли к фараонам. Нельзя же так и сидеть, Лори; нужно рассказать им, что я видел, как старина Уэйтс…

– Жаль, парень: перед тобой открывалось такое будущее, а ты возьмешь да и угодишь в психушку….

Джем встал, заправил рубашку в штаны.

– Ладно, пошли.

Лори с явным сожалением поднялся, допил свою колу, потом выбросил бутылку в мусорное ведро.

– Ты и в самом деле хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Джем молча двинулся в путь. Лори тотчас последовал за ним.

– Ты что, подождать меня не можешь? Известно ли тебе, старик, что у тебя чертовски развиты параноидальные тенденции?

Они быстро шли по раскаленному тротуару, и Лори мысленно поклялся ни слова – пусть его хоть пытают – не говорить о кроличьей клетке и Мэрилу.

Со скальпелем в руке доктор Льюис застыл над обуглившимся телом Бена Картера. Стэн повторил:

– Вас просит к телефону доктор Вронг.

– Вонг, а не Вронг, – поправил его Льюис, складывая инструменты в ящичек из нержавеющей стали.

Он вышел из холодной покойницкой, прикрыл за собой дверь, снял с левой руки запачканную резиновую перчатку и взял трубку. Льюис был взволнован, но сердце у него почему–то билось еле–еле. Прежде чем заговорить, он удостоверился, что Стэн сидит на месте и заполняет карточки.

– Алло?

– Льюис?

Вальяжный голос Вонга зазвенел в ухе, и Льюис сильнее сжал трубку:

– Да, это я.

– Номер вашего страхового свидетельства – 258 HY309, так? В УМБ?

– Да, все правильно.

– Тогда, должно быть, они там что–то напутали, потому что, когда я им позвонил и попросил вашу медицинскую карту, они… у них таковой не оказалось.

– Простите, как же так? Ничего не понимаю.

Льюис почувствовал, как ноги у него делаются ватными, и на какой–то миг испугался, что сейчас ему придется сесть прямо на кафельный пол. Стэн посмотрел на него с любопытством.

В трубке вновь раздался голос Вонга – растерянный:

– У них нет свидетельства с таким номером. Обещали поискать в Центральной картотеке. Буду держать вас в курсе дела.

– Подождите минутку!

Льюис порылся в бумажнике, извлек оттуда свое страховое свидетельство. Под пластиковой обложкой крупным шрифтом четко отпечатан номер. 258 HY309.

– Слушайте, Вонг, свидетельство сейчас у меня перед носом, и номер на нем именно тот, что я назвал; эти болваны невесть чего вам наболтали.

На секунду у него вдруг возникло ощущение, будто что–то щекочет барабанную перепонку, пытаясь вылезти наружу; он сильно шлепнул себя трубкой по уху – в голове раздался оглушительный шум: что–то устремилось назад, забираясь поглубже.

Откуда–то издалека послышался голос Вонга:

– Я им сейчас перезвоню. Буду держать вас в курсе.

Вонг повесил трубку. Льюис тоже – и сразу же зажал рукой ухо, опасаясь, что оттуда что–нибудь выскочит. Поймал на себе любопытный взгляд ассистента – тот поспешно уткнулся в свои карточки. Зажимая рукой ухо, одеревенелой походкой Льюис вернулся в покойницкую. Всякое щекотание, ощущение, будто что–то живое копошится в слуховом канале, исчезли. Он с облегчением убрал руку. Ну и болваны работают в УМБ! Взялся за скальпель – щека нервно подергивалась – и вновь склонился над почерневшим телом, от которого несло жареным мясом. Взять отпуск. Вот что нужно сделать. Взять отпуск. Бросить к черту этот ополоумевший городишко – пусть Уилкокс сам тут разбирается со своим кровавым сериалом – и на недельку закатиться куда–нибудь на Аляску или в любое другое прохладное местечко.

Форма Мидли Хейсу оказалась маловата: рукава рубашки кончались чуть ниже локтей, штанины брюк доходили до половины икры; зато он вымылся, одежда была сухой – а это главное. Не пахло больше ни потом, ни кровью. Если бы ему так уж нравилась кровь, он, наверное, подался бы в криминальную полицию, а не в отдел обработки информации ФБР.

Один за другим он осушил несколько стаканов воды и чувствовал себя теперь определенно лучше. Порезы на лице больше не кровоточили. Он перестал протирать их смоченной антисептиком ваткой, которую дал ему Уилкокс. Подумал о том, какое лицо сделалось бы у Вильмы, увидь она его в таком состоянии. Насилие Вильма ненавидит еще больше, чем он. Вспомнив жену, свой дом в Вашингтоне, он вздохнул: там сейчас, наверное, тихо мурлычет кондиционер, а трое мальчишек развалились перед телевизором и жуют пиццу от Луиджи. Он выбросил окровавленную ватку в ведро под умывальником и присоединился к остальным.

Они сидели кружком возле стола Уилкокса и что–то обсуждали. Сэм – аккуратно причесанная и заново подкрашенная – выглядела так элегантно, словно собиралась поужинать где–нибудь в городе. Зато Уилкокс являл собой само воплощение усталости: лицо осунулось, черты его заострились, глаза стали красными от недосыпания. Биг Т. Бюргер – уж он–то выглядел самым лучшим образом – осмотрел красные полоски на лице Хейса и заявил: