Эгоист - Роман Калугин

купят, позовут на какое-нибудь более или менее серьёзное мероприятие или нет — дело уже исключительно лично каждого. Ясное дело, что ученики известных художников окажутся на первой линии и в приоритете — это, как говорится, ежу понятно. Однако это не значит, что до остальных работ искушенная публика не доберётся.

Они подошли к администраторам и назвали свои фамилии. Им выдали номерки на картины и локацию, в которой они располагались. Мишу с Ирой поставили рядом — они специально попросили, к тому же, тематика картин совпадала. Первый общий показ был предназначен для участников и специальных гостей — различных искусствоведов, художников, специалистов и так далее. Выставка располагалась в пяти обширных залах. В каждом из которых выставлялись соответствующие тематике картины. После того, как все гости посмотрели картины, а некоторые даже сделали себе какие-то пометки, участникам разрешили ходить и смотреть работы своих коллег.

В зале современного искусства они наткнулись на несколько интересных работ так называемой фракталики — геометрические фигуры, бесконечно повторяющиеся друг в друге, переходящие в другие фигуры и все это в темно-синих и фиолетовых тонах.

— Это что-то из космического, — ошарашено прокомментировал Миша, который видел подобные картины впервые.

— Да, какая-то смесь востока, космоса и геометрии, — согласилась Ира, не менее удивленная увиденным. — Надо будет попробовать в таком стиле написать что-то.

Она хихикнула, увидев в подобном изображении обнажённых мужчину и женщину, переплетенных в треугольнике с глазом.

— Мне кажется, они что-то употребляют, — поддержал её Миша, — как это вообще в голову кому-то приходит?

Они прошли дальше, где были более классические произведения: пейзажи, люди, различные иллюстрации к известным произведениям и картины, связанные со зданиями и архитектурой.

По правилам участия, они не обязаны были присутствовать там все дни — достаточно было приходить на последний час работы, чтобы узнать новости с выставки: у кого что купили, кого куда пригласили и так далее. Ведь все участвуют в надежде на то, что и ему улыбнётся удача?

В конце первого дня, который был закрыт для большой аудитории, ребята отправились дальше изучать Москву. Этот вечер они провели на набережной Москвы-реки, пройдя от Крымской набережной до Нескучного сада. Они искренне наслаждались каждой минутой, проведённой вдвоём. Им всегда было о чем поговорить, посмеяться и помолчать. Ежемоментно убеждаясь, что их любовь только крепнет, Миша и Ира забывали обо всем.

Вечером следующего дня они приехали на выставку. Оказывается, что посетителей было больше, чем ожидали организаторы. Ажиотаж оказался настолько высоким, что пришлось ограничивать количество людей в каждом зале. Это было связано с тем, что рекламную кампанию данной выставки курировало лично Правительство Москвы, заинтересованное в новых художественных талантах.

Выяснилось, что у Иры захотел купить картину один частный коллекционер. Администратор поздравил её и выдал визитку заинтересованного покупателя. Прежде, чем перезванивать ему, Ира отошла в сторону с Мишей и сказала:

— Миш, я не планировала продавать эту картину, — она казалась встревоженной.

— Но почему? — удивился тот. — Это же такой шанс!

— Понимаешь, это портрет моего отца. Я для него писала. Эта работа очень ценна для меня, — у неё вздрогнул голос.

— Да брось, я думаю, твой отец будет рад, если его портрет купит богатый коллекционер, — уговаривал её Миша. — К тому же, мы даже не знаем, сколько он предложит. Вдруг там заоблачный ценник?

— Да неважно, пойми ты. Деньги в искусстве — не главное. Я пишу для себя, для людей, а не ради заработка, — вот-вот и у неё скатится слеза.

— Конечно, когда ни в чем не нуждаешься, можно и для себя писать. — ляпнул, не подумав Миша.

— А ты что же, ради денег пишешь? И мой портрет продашь при первой возможности? — в глазах Иры блеснули слезы, а в голосе зазвучали нотки неудовольствия и гнева.

— А ради чего мы по-твоему тут? — он тоже завёлся. — Просто показать, что мы умеем? Я думал, что стоящий художник не всегда в бедности прозябает.

— Слава, деньги — это все вторичное. Искусство — вечно. — она смотрела на него исподлобья, готовая сорваться в любой момент, — Ты умрёшь и все забудут про то — богатый ты был или бедный, а твои картины будут жить.

Она развернулась и пошла в сторону двери на улицу. Миша догнал её, но ничего не сказал. Они стояли молча, каждый про себя думав про разговор. Эта пауза длилась вечность. В конце концов тишину нарушила Ира:

— Со своими картинами можешь делать, что хочешь. А я сама буду решать.

— Договорились, — ответил Миша. — Прости меня, я был не прав, уговаривая тебя.

Он посмотрел ей в глаза и увидел огонёк, который говорил о том, что Ира уже не обижается.

— И ты меня прости, — парировала она, — я тоже вспылила.

Они крепко обнялись.

— Но то, что я сказала про картины — это серьезно, — добавила она.

— Да, это я понял, — пробормотал Миша. — Что будешь делать с коллекционером?

— Позвоню. Но не для того, чтобы продать, а с целью поинтересоваться — вдруг он хочет, чтобы я что-то специально для него написала, может его портрет или жены с детьми.

— Хорошая идея, — согласился Миша, — тем более, что портреты — твой конёк.

Они так и поступили. По телефону ответил сиплый, но приветливый торопливый голосок. Разговор длился не больше двух минут, в результате чего, договорились, что он завтра подъедет и они с Ирой подробно обсудят предложения.

Во вторник в назначенное время к картине Иры подошёл высокий худощавый мужчина с аккуратной бородой, круглых очках и прямыми короткими чёрными волосами. Он был одет в классический костюм с темно-синим галстуком, а на руках красовались Rolex.

— Добрый день, Ирина? Я правильно понимаю? — поздоровался мужчина громким, но спокойным голосом, не таким, который вчера отвечал по телефону.

— Здравствуйте, да, я — Ирина, — ответила она, рассматривая мужчину.

— Прошу меня извинить, вчера не смог ответить лично, это был мой помощник. Он мне передал, что картину Вы продавать не намерены, но тем не менее хотите встретиться. Я заинтересовался и приехал. — он огляделся, ища глазами укромное место, где их не будут слышать. — Быть может, обсудим это в кафетерии?

— Да, хорошо, — согласилась Ира, жестом кивнув рядом стоящему Мише, что все в порядке и ему не нужно идти за ними.

— Что же, картина и вправду не продаётся? — продолжил джентльмен, когда они с Ирой сели за столик и заказали кофе.

— Да, совершенно верно, — уточнила Ира, чувствуя себя неловко от такого разговора тет-а-тет.

— Я готов за неё предложить пятьдесят тысяч, — спокойно сказал мужчина, ожидая, что Ира будет повышать сумму, но та осталась при своём мнении.