Внезапная пылкость - Ширли Хаззард

— Обещать добрые отношения я могу, но не буду, повторяю, не буду спать в одной постели с тобой! Я не позволю поставить меня в такое положение, когда…

— Открой, — скомандовал он и вложил ей в рот еще один кусочек шоколада. — И вовсе тебя не ставят ни в какое положение. Я сказал матери, что в новой для него обстановке Томаш может напугаться, проснувшись ночью, и поэтому вас двоих лучше поместить в одной комнате. Ты будешь спать с ним в комнате для гостей, а я в моей спальне. Как ты относишься к тому, чтобы заняться убранством дома-образчика?

— Что-что? — не сразу поняла она, о чем он говорит.

— Когда придет время, нужно будет отделать и обставить образцовый дом, чтобы завлечь потенциальных покупателей. Поскольку ты отлично все сделала в своем доме, я решил, что тебя заинтересует такое предложение, — объяснил Витор. — Мы заплатим по установленной ставке и предоставим машину для посещения складов и производителей занавесей и прочего.

Эшли взвесила его предложение. Подобный заказ доставил бы ей удовольствие, а при его успешном выполнении убранство интерьеров могло бы стать ее второй, после изразцов, специальностью. Она вздохнула. Хотя все ее инстинкты восставали против слишком частого общения с Витором, она, похоже, обречена на проигрыш в этой битве.

— Мне нужно подумать, но меня это может заинтересовать. Образчиком вы хотите сделать самый большой дом?

— Нет, его мы решили оставить на усмотрение покупателей — пусть они обставят его, как пожелают. Образцовым станет один из домов средней стоимости. В нем гостиная длиной в тридцать пять футов, соединенная — открой рот, — приказал он и вложил в него еще один кусочек шоколада, — тремя ступеньками с просторной столовой. Пол будет покрыт белым мрамором и…

Он описывал дом до мельчайших подробностей и продолжал кормить ее шоколадом. Иногда его пальцы оказывались между ее губами, и, закрывая рот, она захватывала их. Когда это случалось, горячая волна пробегала по ее жилам.

Как ухитряется Витор проникать без каких-либо усилий в ее физическое естество, возбуждать ее чувственность и вожделение? Руки Эшли сильнее сжали рулевое колесо. Как пережить этот уик-энд? Она выживет, если будет помнить, что она умная, способная женщина, не лишенная воли и самообладания, и что два дня не будут тянуться вечно.

— Больше не надо, спасибо, — отказалась Эшли, когда Витор предложил ей другой кусочек шоколада. — Ты доверяешь мне вести машину и при этом отвлекаешь мое внимание? — бойко спросила она, когда он убрал остатки и откинулся на спинку.

— В этот момент я среагировал неадекватно, — сухо улыбнулся он и закрыл глаза.

Витор проспал почти час, как и Томас. Оба они проснулись одновременно на подъезде к Лиссабону. Как раз вовремя, ибо здесь Эшли нуждалась в подсказке, и Витор показал, как проехать по обводной дороге к северу и дальше по второстепенным дорогам.

— Не нравится мне наша женитьба, — вновь заговорила Эшли, когда в отдалении показались холмы Синтры, — и я…

— Почти приехали, — сказал Витор и повернулся к Томасу.

— Ты меня совсем не слушаешь, — запротестовала она.

— Нет нужды. Все, что ты можешь сказать, ты уже говорила прежде.

— Даже если…

— Давай проживем этот уик-энд, а потом обсудим все в деталях, — нетерпеливо прервал ее Витор и показал вперед. — Сверни там.

— А ведь мы доехали без приключений, — сказала Эшли, останавливая машину около каменного особняка.

— Верно. — Он сунул руку в бардачок. — К сожалению, у меня кончились медали, и мне нечем наградить тебя, но…

— Спасибо, шоколада больше не надо, — повторила она и с удивлением уставилась на кольцо с топазом, окруженным бриллиантами, который Витор надел на средний палец ее левой руки.

— Как раз, как я и надеялся.

— Да, какая красота! Но… что это? — спросила она.

— Обручальное кольцо…

— Витор, я не могу…

— Оно порадует маму. А вот и она, — сказал он, когда открылась дверь и Маргрида вышла встретить их.

Эшли изобразила улыбку. Спорить поздно.

— Ну как? Томас успокоился? — спросила Маргрида, когда Эшли вернулась в гостиную.

— Уже заснул, — сообщила она.

Любящая бабушка улыбнулась и затараторила о том, как легко она подружилась с малышом, как она волновалась, что он может застесняться ее, однако он сразу пошел к ней на руки.

— Томас ласковый ребенок и очень похож на Витора, — заключила она.

— А где Витор? — спросила Эшли.

— На моей машине не работают опрыскиватели ветрового стекла, и он пошел в гараж посмотреть, что с ними. Сегодня один из счастливейших дней моей жизни. — Маргида произнесла это приглушенным голосом. — А когда вы с Витором поженитесь, это будет…

— Мы еще не назначили день, — поспешно прервала Эшли.

— Но я знаю, что мой сын сгорает от нетерпения поскорее жениться на своей истинной любви, и надеюсь, что это произойдет вскоре.

Эшли взяла со столика журнал и перевернула одну страничку.

— Истинной любви?

— Когда моя мать оставила ему топаз, Витор поклялся, что сохранит его, пока не встретит родственную душу, — объяснила Маргрида. — Как у любого привлекательного и энергичного мужчины и у него были романы, но ни одну из своих пассий он не посчитал перспективной настолько, чтобы скрепить их отношения кольцом. — Она улыбнулась. — Когда вы приехали на тот ленч, я поняла, что ты и есть его родственная душа.

— Мы почти не говорили друг с другом, — возразила Эшли.

Маргрида щелкнула пальцами:

— Ха! Кому нужны слова? То, как ты смотрела на него и как он постоянно бросал взгляды на тебя, сказало мне: вот и любовь с первого взгляда. — Она вздохнула. — Так было у нас с мужем. Мы встретились, безумно влюбились друг в друга и все еще любили друг друга тридцать лет, пока он не умер. — Женщина помолчала, занятая воспоминаниями. Когда открылась дверь, она посмотрела на вошедшего Витора и спросила: — Ты нашел поломку?

— И нашел, и исправил. — Подойдя к Эшли, он наклонился и поцеловал ее в макушку. — Ну как наш сын?

Она не спускала глаз с журнала.

— С нашим сыном все в порядке.

Ночью Томас крепко спал в детской кроватке рядом с Эшли, а она ворочалась и металась без сна. Малыш мог быть доволен, но только не она. Маргрида была права наполовину, в отчаянии думала Эшли. Для меня это действительно была любовь с первого взгляда. Я полюбила Витора с нашей первой встречи, я люблю его сейчас и, несомненно, буду любить еще тридцать лет. Как иначе могла я переспать с ним так охотно, так поспешно, так глупо? Разумеется, была и похоть, но главной мотивацией все же была эта необъяснимая, инстинктивная эмоция, называемая любовью. Я знаю, что Витор д'Аркош — моя истинная любовь, и поэтому поклялась в верности, отдав ему свое тело. Эшли стукнула подушку. Я испытала экстаз, а сейчас живу в настоящей агонии. Агонии, которая лишь усилится, если я соглашусь на брак, лишенный чувств.