Быть Корелли (СИ) - Грэм Анна "Khramanna"

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Морская волны разбивались в пену, когда Алек разгонял лёгкую яхту до предельной скорости, брызги летели ей в лицо и она кричала, и смеялась одновременно. А потом они пришвартовывались у рыбных ресторанчиков и обедали, ужинали, сидя за маленькими круглыми столиками в плетеных ротанговых креслах. Его руки, смуглые, моментально принимающие загар контрастировали с белой свободной рубашкой, волосы кудрявились, а щетина отрастала в модную бороду, обрамлявшую его обветренные, солёные губы, и спускалась на шею. Изабелла смотрела на него во все глаза, словно на божество, упавшее с небес, и Алессандро невероятно льстил этот её взгляд. Он купался в её восхищении и одаривал её восхищением в ответ на те невероятные эмоции, которые она заставляла его испытывать. Рядом с ней он чувствовал, что способен свернуть горы и развернуть реки вспять.

Глава 29. Сюрприз для Алессандро

Алек открывал в себе новые, неизведанные грани чувственности. Когда он увидел Изабеллу в портупее на голое тело — в тот самом «сюрпризе» — то сперва опешил. На ней не было ничего, кроме опоясывающих грудь, талию и бедра лакированных ремней, шею обхватывал тонкий ошейник с карабином, а в руке она держала не то поводок, не то плётку, Алек так и не разобрался. Потому что не знал, куда смотреть.

Смотреть хотелось везде: на пышную грудь с крупными тёмными окружностями сосков, обрамлённую треугольниками из чёрных кожаных полосок, на стройные бёдра, перехваченные тремя рядами тонких ремней, на манящую линию бикини, где из этих же ремней было собрано некое подобие трусиков. Ни одного лоскутка ткани, только голая кожа. Живая человеческая и звериная нарезанная на тонкие ломти. В этом было что-то первобытное, и Алек почувствовал, как изнутри поднимается нечто такое же, тёмное, тягучее, бесконтрольное. Мгновение — и его словно электрическим током пронзила мысль, что проклятый Осборн любил именно так. На поводке. Поставив её на четвереньки, как собаку…

— Нравится? — словно учуяв его замешательство, спросила Изабелла. Она мгновенно распознала изменения в его взгляде, она научилась это делать, живя с непредсказуемым Осборном, и едва не испугалась, что переборщила.

— А тебе? — Алек закинул ногу на ногу и чуть подался вперёд, складывая подбородок на скрещенные ладони чтобы она, посмотрев вниз, не увидела что да, чёрт возьми, ему нравится. Но он не хотел, чтобы его Изабелла делала что-то по принуждению. Это теперь был его пунктик.

Она поняла, что он имел в виду.

— С тобой всё, что угодно.

Потому что Алессандро Корелли — не Осборн, не гнилая свиная туша с одной лишь похотью во взгляде. Потому что Алессандро Корелли — мечта, вдруг ставшая реальностью.

Она подошла к нему так близко, что её бедра коснулись его коленей. Его коснулись плоского, но мягкого живота, Алек дотронулся до кожаной полоски обнимающей её талию. Чёрт, так соблазнительно.

Изабелла протянула ему плётку.

— Нет, — твёрдо ответил Алек, отводя её руку в сторону. Он не станет делать ей больно даже в игре.

— Тогда так.

Она накинула плеть ему на шею, обвила, потянула на себя. Алек поймал её губы, жадно, настойчиво впился в них. Изабелла оттолкнула его, погрозила пальцем.

— На колени.

Она умела быть госпожой, и рабыней тоже, она умела всё, её всему обучили, и это теперь не вызывало у неё чувство стыда и собственной грязности, а окрыляло, будоражило, вселяло гордость. Она ловила безудержный кайф от того, что теперь верховодит она. Что ей есть, чем его удивить. И Алек был удивлён. Его никогда не ставили на колени, его никогда не заставляла подчиняться женщина. Строгое воспитание, строгая семейная иерархия, консервативность и приверженность традициям во всех сферах жизни — всё это отчаянно сопротивлялось где-то внутри, ворочалось тяжёлыми камнями, но какая-то его часть, скрытая на самом дне души, хотела этого. Хотела узнать, каково это, отпустить вожжи, и посмотреть, что будет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Алессандро смотрел на неё снизу вверх, глазами полными вожделения и ожидания. Удивительно кроткий и даже немного испуганный новизной ощущений, и Изабелле хотелось кричать, так её переполняли эмоции. Обстановка каюты располагала к утехам: дерево, красный текстиль, постель от стены до стены, лепнина на потолке, обрамляющая большое круглое зеркало. Изабелла не хотела думать о том, кто здесь был до неё, она хотела остаться здесь навсегда. Последней и единственной.

— Я должна видеть твои руки.

И откуда в её медовом голосе взялось столько твёрдости? Алек со смехом положил ладони на колени.

— И в глаза мне не смотреть!

— Изабелла, — Алек рассмеялся. Она казалась ему котёнком, тонкокостным и мягким, как желе, который яро храбрится и шипит, поднимая на загривке шерсть.

— Ч-ш-ш! — она дёрнула поводок. Алек от неожиданности покачнулся. Взглянул на её тонкие, как веточки, руки — удивительно, сколько силы в них таится. — Я не разрешала тебе говорить.

Изабелла обошла вокруг, дотрагиваясь кончиками ногтей до голых, загорелых плеч и шеи, покусанной солнцем — Алек пренебрёг кремом от загара — зная, что делает больно. Дотронулась бедром до его лица, чувствуя, как щекочет и колется щетина, когда он прильнул к ней. Она развернулась и, чуть прогнувшись в пояснице, позволила — приказала — ему ласкать её языком, без помощи рук. От ощущения собственной власти колотилось сердце, от возбуждения подгибались колени. Пресвятая Мадонна, Алессандро Корелли, неприступный, холодный, красивый, как сам дьявол, вылизывает ей зад, и сегодня она примет его везде — на дне пакета с «сюрпризами» как раз лежала и ждала своего часа анальная пробка с зелёным кристаллом, так похожим на изумруд.

Изабелла замечталась, и едва не упустила момент, когда он схватил её за бёдра.

— Руки!

— Ну хватит.

Алек рывком поднялся с колен и свалил её на кровать. Подтягивая прямо за ремни, подмял под себя, стянул с себя шорты.

— Ты совершенно не умеешь подчиняться, — улыбнулась Изабелла, притягивая его к себе за шею.

Всё вернулось на круги своя, но этот его взгляд — умоляющий — она не забудет никогда, даже если он больше не повторится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 30. У края пропасти

О громком скандале Алессандро узнал из утренних газет. В нём фигурировали имена Литы Корелли и Хамфри Осборна. Иск о взяточничестве, который она готовила против него, просочился в сеть и разбился о контрдоказательства. Адвокат Осборна обвинял Литу в подлоге, полиция занималась причастностью «Корелли Консалтинг» и «Чикаго нэйшнл рэйлвей» к этому скандальному событию. В жёлтых изданиях кое-кто из журналистов приплёл Изабеллу Бланко, как яблоко раздора. Утечка шла со всех сторон и Алек сбился с ног, пытаясь найти её и заткнуть. Телефон Данте не отвечал. На дисплее высвечивался пропущенный звонок из дома. Разговаривать с отцом Алессандро не хотел. Изабелла спала после перелёта, и он не стал её беспокоить. Мыслями Алек был уже далеко. Плотно закрыв за собой двери гардеробной, он собрался и немедленно выехал в «Корелли консалтинг».

В офисе будто бы ничего не изменилось, но напряжение висело в каждом коридоре, словно растяжка для мин. Если бы не чёртовы газеты, этого бы не было — рядовым сотрудникам ни к чему знать, как трясёт верхушку. Акции «Корелли консалтинг» упали на восемь процентов. Банки прислали несколько электронных писем с осторожными вопросами. Партнёры и ключевые клиенты звонили в приёмную — Селеста записала два десятка коротких сообщений для Алессандро. Секретарша отчиталась ему на словах, принеся в кабинет два кофе. Это была лишь малая часть айсберга — за дверью его ждал Лео Фалани. Алек жестом велел Селесте пригласить его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})