У истоков Руси: меж варягом и греком - Владимир Егоров

Ну ладно, не удосужились греки помянуть недобрым словом Олега. Бог им судья. Но не могла же «потерять» Вещего Олега археология. А ведь, получается, потеряла и никак не может найти! На закладке «Города и дани Олега» и еще в нескольких местах наших «Размышлений» мы с тобой, мой злопамятный читатель, уже не раз отмечали, что Олег во множестве ставил города, собирал обильную дань со всех окрестных племен и привозил богатую добычу из покоренного Константинополя. Разве не резонен вопрос: где эти города Олега? Их нет! Во время, которое отводит Олегу «Повесть» на княжение в Киеве, а это, как ты помнишь, мой еще не оправившийся от изумления читатель, период длительностью ни много, ни мало в тридцать три года, археологически не существует самой «матери городам русским», не говоря уже о многих других якобы поставленных Олегом городах!

В том, что упоминаемые «Повестью» в «договоре Олега» города археологически возникают чуть ли не на век позже датировок в тексте, мы уже знаем из «Размышлений». Посмотрим теперь, что нам говорит современная археология конкретно Киева.

Киевщина была плотно заселена на протяжении большей части своей истории. Случались недолгие перерывы после опустошительных нашествий степняков: сарматов, гуннов, авар — но благодатная земля притягивала людей и вновь быстро заселялась. Примерно в VI–VII веке на Замковой горе возникает небольшое поселение, возможно крепость. Археологи «с подачи» Б. Рыбакова называют ее «городом Кия». Однако к VIII веку «город Кия» приходит в полный упадок и по существу перестает существовать. Археологи не определяют народ, построивший эту крепостцу. Также не известно, кто ее разрушил. Но о втором можно строить весьма правдоподобные догадки. Окончание жизни «города Кия» примерно совпадает по времени с началом «хазарского ига». На месте небольшой крепости появляется большой разбросанный город или, точнее, конгломерат поселений, не имеющих ни общей планировки, ни какой-либо фортификации. Киев растет, как на дрожжах, но не ввысь, а вширь и своим сельским видом становится похожим на Итиль или Булгар, столицы соответственно Хазарии и Волжской Булгарии. В этом виде Киев живет, может быть функционируя в качестве столицы Руси, почти два века: IX и почти весь X, не испытывая желания отгородиться от мира крепкими валами и стенами. Ничего необычного в этом нет, точно так же живет столица Хазарии, так же живут и другие центры ее вассальных владений, в частности Булгар и Киев. Первый настоящий город с городской планировкой и мощной фортификацией появляется на месте Киева только к концу X века. Археологи назвали его соответственно времени возникновения «городом Владимира».

На самом деле «город Владимира» тоже маловат для столицы такого государства, каким предстает Русь в «Повести» к концу X века. Общая площадь поселения внутри городских стен не превышала 10 гектаров, что значительно меньше не то что Константинополя, но и большинства европейских столиц. По хронологии «Повести» Владимир I, построивший этот город, княжил в Киеве около 35 лет. Зато его сын Ярослав Мудрый, который был киевским князем примерно столько же, отстроил новый город, «город Ярослава», площадью 70 гектаров (всемеро больше!) и превратил свою столицу в один из самых больших и красивейших городов мира. К этому еще можно добавить, что Ярослав Мудрый отправлял, подобно Вещему Олегу, войско на Константинополь. Но в отличие от Олега, поход был неудачен. Сын Ярослава Владимир не только не привез никакой добычи, но и потерял почти все войско, чем ввел страну в большие дополнительные расходы по восстановлению своей военной мощи.

Вещий Олег, опять же, если верить «Повести», княжил в Киеве почти столько же, сколько и упомянутые его преемники, а именно 33 года. Причем, в отличие от них, он правил в идеальных условиях: захватил Киев без боя и разрушений, в его правление не было пожаров и катаклизмов, Олег купался в деньгах, собирая дань со всех окрестных племен и народов, получал огромные контрибуции с Византии. Но нет «города Олега». За тридцать три года правления Олег для Киева палец о палец не ударил: ни городских стен, ни княжеских хором, вообще никаких следов! Нонсенс. Что же помешало ему отстроить Киев подобно Ярославу или, хотя бы, Владимиру? Ответ единствен и невероятно прост: не было в Киеве никакого Вещего Олега!

Но поскольку точно так же не оставили в киевской земле никаких следов своего пребывания ни Игорь, ни Ольга, ни Святослав, то столь же неизбежен вывод, что их тоже никогда не было в Киеве. И этот парадоксальный вывод, на самом деле, весьма логичен, потому что во времена их предполагаемых правлений самого Киева, каким он предстает в «Повести», тоже не было. Тут с археологией не поспоришь. Мы с тобой, верящий в археологию читатель, и не будем спорить. Вместо этого вспомним, что Лев Диакон отправляет удирающего после поражения 941 года Игоря домой, но не в Киев, а к Керченскому проливу; что у Константина Багрянородного Святослав сидит не в Киеве, а в каком-то Немогарде; наконец, что сама «Повесть» связывает Ольгу не только с Киевом, но и с Вышгородом, который, вероятно, и был ее настоящей резиденцией.

Однако вернемся к тексту «Повести». Что же мы имеем? Невнятный «князь Рюрик», не существовавший «князь Олег», да еще смехотворный «князь Каган»…

Российская и советская историография не прияли «князя Кагана» как реальное историческое лицо — слишком хорошо было известно, что каган не имя68, а титул хазарских правителей, посему этот казус «Повести» до сих пор стыдливо обходится молчанием. Между «князем Каганом» и «князем Рюриком» или «князем Олегом» объективно разница только одна: про кагана было известно, что это не имя, а титул, а про рюрика и олега — нет. Этого оказалось достаточным, чтобы эти «князья» были признаны официальной историографией не только реальными лицами, но и основателями первой княжеской династии Руси. На самом же деле «Повесть» оснований для этого не дает. Мой неленивый читатель, замени везде в ее тексте князя Рюрика на просто рюрика, а князя Олега — на олега, имея в виду, что рюрик и олег суть титулы владык варягов руси, и текст «Повести» от этого ничуть не пострадает. При этом, разумеется, синеус и трувор тоже должны писаться со строчной буквы, а слова рюрик с синеусом и трувором следует понимать как «вождь с окружением и дружиной». Может быть в этом и есть разгадка странного указания «тот Олег» на закладке «Города и дани Олега». Написание со строчной буквы «тот олег» имело бы хоть какой-то смысл, если олегов было несколько.

Итак, не останавливаясь на полпути, мы с тобой, мой целеустремленный читатель, принимаем олега как титул предводителя варягов руси, рангом пониже рюрика. Этимология олега тоже германская и совсем прозрачна. В древнегерманском языке слово helgi [хэльгь] имело смысл «священный». Как уже отмечалось выше, придыхание h русскоговорящими не произносилось. Оказавшийся в начале слова гласный [э] сначала по нормам старославянского языка йотировался и превратился в [е], а затем заменился на [о] по характерной уже для восточнославянского мене типа един → один. Так в ПВЛ появляется Ол(ь)гъ. В древнерусском оригинале текста «Повести» эта форма сохранилась в косвенных падежах, где регулярно встречаем Олга, Олгови. А именительный падеж Ольг со временем принял более свойственную русскому языку форму Олег.

В соответствии со своим значением титул хельгь мог бы принадлежать жрецам руси. Но у древних германцев не было отдельных жрецов, а жреческие функции обычно исполнял вождь. Этой комплексной роли вождя-жреца полностью соответствует князь Олег, получивший в «Повести» соответствующее прозвище-эпитет Вещий.

Хорошее подтверждение нашей догадке о титуле олег ([хел(ь)г]) дает уже упоминавшийся «Кембриджский документ». Главное, не считать [х-л-гу] документа, как это почему-то принято, именем собственным предводителя Руси. Иврит тоже не знал тогда и не пользуется до сих пор прописными буквами. Если признать [х-л-гу] титулом, то решаются сразу две проблемы.

Во-первых, снимается противоречие в датировках. Дело в том, что [х-л-гу] «Кембриджского документа» живет много позже Вещего Олега. Несовпадение столь вопиюще, что историкам приходится изобретать некоего Олега II, сына или племянника Олега Вещего, а Игоря за отсутствием для него места на сцене незаметно оттеснять за кулисы. Но если олег — титул, то ничего не надо изобретать и никого не нужно убирать со сцены, все и так сойдется. В 941 году поход на Византию возглавил олег Игорь. Каганом он так и не стал, таланта не хватило. Зато каганом заслужено становится его сын Святослав после победы над Хазарским каганатом.