Повседневная жизнь в Северной Корее - Барбара Демик

Ми Ран жалела, что не поговорила с Чон Саном о происходящем в стране. Тогда она не стала заговаривать о грустном, чтобы не портить их недолгую встречу, но увиденное в поездке произвело на нее глубокое впечатление, и теперь дома она начала замечать то, на что не обращала внимания раньше. В первый же день работы в садике Ми Ран поразилась, насколько малы ее воспитанники; теперь же ей казалось, что они стали еще меньше, как будто время повернуло вспять подобно кинопроектору, запущенному в обратную сторону. Родители каждого малыша должны были приносить немного дров для отопления детского сада, но многим семьям это оказалось не под силу. Большие головы детей болтались на тоненьких шейках, хрупкие ребра торчали над неимоверно тонкими талиями. Пояс ребенка можно было обхватить ладонями. У некоторых малышей начинали пухнуть животы. Все это теперь еще сильнее бросалось в глаза Ми Ран. Она вспомнила виденную когда-то фотографию жертвы голода в Сомали: у того человека тоже выпирал живот. Девушка не знала медицинской терминологии, но помнила из лекций о питании, что такие симптомы бывают вызваны сильной нехваткой белка. Еще Ми Ран стала замечать, как черные волосы ее подопечных начинают светлеть, приобретая медный оттенок.

Столовую в детском саду закрыли из-за отсутствия продуктов. Дети должны были приносить еду с собой, но многие приходили с пустыми руками. Когда таких оказывалось один-два человека в группе, Ми Ран отделяла для них по ложке у тех, у кого еда была. Но вскоре родители, которые давали детям обеды с собой, начали жаловаться. «У нас дома слишком мало продуктов, чтобы с кем-нибудь делиться», — сказала одна из матерей.

Ми Ран слышала, будто в международном агентстве гуманитарной помощи можно получить немного печенья и сухого молока. Делегация должна была приехать в школу. Для встречи были отобраны более или менее прилично одетые дети, дорогу, ведущую к школе, отремонтировали, а здание и двор вымели дочиста. Но никаких импортных продуктов тогда не привезли. Вместо этого учителям выделили небольшой участок близлежащей земли для выращивания кукурузы. Зерна разваривали, пока они не распухали, как попкорн. Такой закуской можно было ненадолго притупить у детей чувство голода, однако положения это не спасало.

Воспитателям полагалось относиться ко всем подопечным одинаково, но у Ми Ран все-таки имелась любимица. Звали ее Хе Люн (Сияющая Доброта), и в свои 6 лет она была настоящей красавицей с большими живыми глазами и такими длинными ресницами, каких Ми Ран никогда не видела у детей. Вначале девочка активно участвовала в уроках и всегда внимательно смотрела на воспитательницу, стараясь не упустить ни единого слова. Но теперь Хе Люн стала апатичной, иногда засыпала прямо на занятиях.

Однажды Ми Ран заметила, что тельце ребенка обмякло, а щека прижата к деревянной крышке стола. «Просыпайся, просыпайся», — проговорила она и, подойдя к девочке, приподняла ее голову. Глаза Хе Люн казались щелками под опухшими веками. Малышка не могла сфокусировать взгляд. Волосы были ломкими и неприятными на ощупь.

Через несколько дней девочка не пришла в школу. Ее семья жила по соседству с Ми Ран, и та решила, что зайдет проведать ученицу по дороге домой. Но не зашла. А зачем? Она и так знала, что случилось с Хе Люн. Но ничем не могла помочь.

Подобные симптомы проявлялись у многих детей. На занятиях они сползали со стульев. Во время прогулок оставались в классе и спали прямо за партами или на матрацах, пока здоровые малыши лазили по спортивным снарядам и качались на качелях.

Все происходило по одной и той же схеме: сначала ребенок приходил без дров, потом без обеда, потом становился заторможенным и постоянно засыпал и наконец безо всякого объяснения переставал ходить в садик. За три года число подопечных Ми Ран упало с пятидесяти до пятнадцати.

Что стало с теми голодными детьми? Воспитательница предпочитала не выяснять этого из страха получить ответ, которого не хотела слышать.

В следующий раз Ми Ран и Чон Сан увиделись зимой. Пришел его черед ее удивить: он пораньше приехал на каникулы и, не рискнув зайти к ней в квартирку, где можно было столкнуться с родителями, заглянул в детский сад. Дети уже разошлись по домам, но Ми Ран еще убиралась в классе.

В комнате не было нормальной мебели, поэтому воспитательница скрючилась на маленьком стульчике за деревянной партой, куда так легко усаживалась ее любимая ученица. Девушка рассказала Чон Сану о том, как страдают дети. «Что ты можешь тут поделать? — сказал молодой человек, пытаясь успокоить Ми Ран. — Этим несчастным никто не помог. Не взваливай все на свои плечи».

Разговор получился сбивчивым, потому что и парень, и девушка пытались обойти смущавшую их правду. Они оба не страдали от недостатка пищи. То, что отец Чон Сана не выращивал на своем небольшом огороде, семья покупала за иены на черном рынке. А Ми Ран, как ни странно, сейчас питалась даже лучше, чем раньше, поскольку переехала из студенческого общежития в родительский дом. В разгар экономического кризиса социальное положение ее семьи уже не имело прежнего значения. Старшая сестра Ми Ран, красавица, неожиданно удачно вышла замуж: внешность компенсировала «ущербное» происхождение. Ее муж был военным и благодаря своим связям помогал всей семье. Мать Ми Ран продолжала находить новые способы зарабатывания денег. После отключения электричества она уже не могла пользоваться морозилкой для изготовления своего соевого мороженого, так что ей пришлось заняться другими делами: она выращивала свиней, готовила тофу, молола кукурузу.

Спустя десять лет, когда Ми Ран сама стала матерью и пыталась с помощью аэробики избавиться от набранных во время беременности килограммов, воспоминания о тех годах продолжали камнем висеть на ее совести. Женщину часто одолевали раздумья о том, что она сделала и чего не сделала, чтобы помочь своим маленьким ученикам. Как она могла так хорошо питаться, когда они голодали?

Как известно, одна смерть — это трагедия, но тысяча смертей — просто статистика. Так было и для Ми Ран. Теперь она отказывалась понять, что в 1990-е бездействие стало для нее необходимым условием выживания. Чтобы не погибнуть, нужно было подавлять в себе побуждение делиться с другими пищей. Чтобы не сойти с ума, нужно было научиться не переживать за других. Со временем Ми Ран привыкла обходить на улице мертвые тела, не обращая на них особого внимания. Она могла пройти мимо пятилетнего малыша, умирающего от голода, не чувствуя себя обязанной помочь. Если она не поделилась едой с любимой воспитанницей, она уж точно не должна была делиться с совершенно незнакомыми людьми.

Глава 9

Лучшие умирают первыми

Пропагандистский плакат «Сурового Марша»

Говорят, что люди из коммунистических стран не могут позаботиться о себе сами, поскольку всегда надеются, что о них позаботится государство. Многие жертвы голода в Северной Корее опровергали это утверждение. Граждане КНДР отнюдь не ждали смерти пассивно. После краха системы общественного распределения продуктов люди были вынуждены использовать все свои силы, всю свою изобретательность, чтобы прокормиться. Они сооружали ловушки для мелких животных из ведер и веревок и растягивали на балконах сети для ловли воробьев. Изучали питательные свойства дикорастущих растений. Обращались к коллективному опыту своего народа, хранящего память о неурожаях прошлых веков, и использовали хитрости, придуманные предками для выживания. Они обдирали сладкий внутренний слой коры сосен и перемалывали его, чтобы получить заменитель муки. Перетирали желуди в желеобразную массу и делали из нее кубики, которые буквально таяли во рту.

Северные корейцы научились забывать о гордости. Зажав носы, они выбирали кусочки непереваренной кукурузы из экскрементов скота. Портовые рабочие приноровились выскребать поддоны от ящиков с продуктами, а затем раскладывать эту дурно пахнущую массу сушиться на крышах, после чего можно было выбрать оттуда зернышки сухого риса и другие съедобные частицы. Когда в 1995 году власти установили заграждения вдоль пляжей (якобы для защиты от вражеских шпионов, но на самом деле, скорее всего, чтобы не давать людям ловить рыбу, добычу которой контролировали государственные предприятия), народ стал взбираться на неогражденные скалы, возвышавшиеся над водой, и с помощью длинных, связанных вместе палок доставать из моря водоросли.

Никто не объяснял простым гражданам, что делать (правительство КНДР не желало признавать масштабов продовольственного дефицита), и им оставалось полагаться только на себя. Женщины обменивались хитроумными рецептами: когда мелешь муку из кукурузы, не нужно выбрасывать ни шелуху, ни стержень початка, ни листья, ни даже сам стебель. Все это тоже можно смолоть — сытно не будет, зато желудок заполнишь. Лапшу надо варить не менее часа, чтобы она лучше разбухла: тогда возникнет впечатление, будто ее много. В суп можно добавить немножко травы, чтобы казалось, что в нем есть овощи. А сосновую кору нужно перемалывать и печь из нее печенье.