Литовские повести - Юозас Апутис

не хочу. Ничего! Абсолютно ничего. Все мне до лампочки.

А может, все же хочу чего-то?

Спать! Спать до двенадцати. Валяться в кровати, ничего не делать, ни о чем не думать.

Опоздал, братец. На сотню лет опоздал. Обломов — продукт загнивающего феодализма.

А почему Обломов не может существовать в условиях процветающего социализма?

Ха-ха!.. Катись-ка ты подальше со своей философией…

Троллейбусы, будто огромные полосатые жуки, закинув за спину усы, дремлют в лучах осеннего солнца. На цементных ступеньках магазина сидят две кондукторши и молодой парень — водитель. Парень курит, а женщины завтракают — пьют молоко из бутылок, жуют булочки. Говорят между собой по-польски. Пани, пани…

Поддеваю ногой каштан, и он, подскакивая, летит по мостовой. Замахиваюсь ногой на камешек. Промазал! Чего ради я сюда приехал? Третий раз за утро доезжаю до Антакальниса. Мура какая-то. Почему именно в Антакальнис? Почему бы мне не пересесть на другой троллейбус? Антакальнис — вокзал. У меня пропасть времени, мне просто некуда его девать. О, если бы Жирафа догадалась, что я тут околачиваюсь! Хватилась уже меня, наверно. Ах да, сегодня же четверг — у Жирафы свободный день. По четвергам она не появляется в школе. Отдыхает. Впитывает знания… Учитель — это губка… А может, стирает, убирает квартиру, носится по магазинам? Как все женщины. Приготовит обед на два дня. Вечером, под ручку с мужем, сходит в кино. И это будет для нее праздником.

Я вспоминаю, как женщина, сидевшая рядом со мной в кино, клюнула носом и захрапела, и громко хохочу. Кондукторши смотрят на меня со ступенек, как на психованного, и шушукаются. Наверно, навесили бирку: «хулиган».

Гудит, включившись в сеть, троллейбус. Второй, на вокзал. Не все ли равно, куда? Жверинас, Геросёс Вильтес, вокзал… На вокзал так на вокзал…

Осеннее солнце — усталое и тусклое, как наша Жирафа на шестом уроке. Опять Жирафа! Почему она не выходит из головы? Вот идиот! Лучше думай об этой седой девушке…

— Можно к вам?

Она поднимает большие глаза.

Я сажусь и спрашиваю:

— Не подскажешь, куда едет этот троллейбус?

— А куда тебе надо?

— Мне? Вокруг земного шара.

— Сойдет.

— Надеюсь, нам по пути?

Я никогда еще ни в кого не втюривался, но язык у меня подвешен неплохо. Тем более если девчонка смазливая. И нос не воротит.

— Я тебя, наверно, где-то видел.

— Да? Не знаю. Не помню что-то.

— Не на танцах?

— А ты ходишь на танцы?

— Спрашиваешь!

— Я подумала…

— Что же ты подумала?

— Да так…

— Можешь не говорить. Ужас, как интересно. А все-таки — что ты подумала?

— Что ты… в школе учишься.

— Вот и промазала. Токарь.

— О!

Это производит впечатление, и девушка смотрит на меня, как бы прицениваясь, чего я стою. Даже смущенно отворачивается к окну. Копна крашеных волос пахнет чем-то приятным. Ей идет этот серый джемпер и голубая мини-юбка. И ноги красивые… такие круглые коленки.

— А ты кем?..

— Работа интересная, жуть!

— Машинисткой?

— А вот и не отгадаешь!

— Кассиршей в кино?

— Нет, нет!

— Тогда в больнице…

— Ой, нет…

— Что ж, твоя взяла.

Она поворачивается ко мне — ее колени касаются моих — и серьезно говорит:

— Я только начинаю. Первый месяц. У меня масса танцоров! Ты, кстати, танцуешь джайв?

— Время от времени, — отвечаю я, хотя и не слыхал о таком танце.

— Мы его уже разучили и теперь примемся за мексиканские.

— Значит, ты руководишь кружком бальных танцев…

— Современных! — поправляет она.

— Здорово.

— Что — здорово?

— Что тебе это нравится.

Она улыбается мне, как старому приятелю. Взгляд у нее добрый и доверчивый.

— Куда ты едешь?

— Нам же по дороге.

— А, правда.

Троллейбус гудит, качается. Мчатся деревья, дома и люди. Мчится город, удаляется куда-то. Вращается земля. Только я сижу на месте. Сижу рядом с девушкой. Куда же я еду? Куда едет она? «Нам по дороге», — сказала девушка.

У кинотеатра «Аушра» мелькает реклама «Зося».

— «Зосю» видела?

— Какую?

— Картину.

Девушка смеется. Заливисто, как-то симпатично.

— Пошли в кино, а?

— Но ты же едешь вокруг света.

— Да ладно, пошли.

Я беру девушку за руку, и мы выскакиваем из троллейбуса.

У билетной кассы хвост. Мы встаем в очередь, и я думаю, что мне уже расхотелось в кино. Сам не знаю, чего мне хочется, но чувствую: что-то не так… не так… Будто меня кто-то зовет. Незнакомый голос, но он зовет меня. Зовет куда-то, и я не могу больше здесь стоять.

— Как тебя зовут?

— Светлана.

Самого себя испугался? Бывают минуты, когда я сам не мог бы себя узнать, если бы посмотрел со стороны. Спросил бы, наверно, как меня зовут.

— А тебя как?

Отец ничего не знает. Он думает, что я в школе. Узнает, конечно. Не сегодня, так завтра. И я выслушаю длинную проповедь. Помолчу. Покривляюсь. Поизображаю, что мне все до лампочки. Что на все наплевать… Отец раздраженно вздохнет и подумает — не скажет, только подумает: «Мать виновата! Как только она бросила… неужто мне одному…»

— О чем ты думаешь? Я спрашиваю, как тебя зовут.

— А, зовут? Томас.

Соврал. Как знать, может, и ока соврала… Я не уверен в этом. Я ни в чем не уверен и во всем сомневаюсь. На каждого человека смотрю так, будто думаю, что он это не он. И девчонка, с которой я познакомился, — не та, на которую я сейчас смотрю. Она совсем другая. Она — такая, какой я ее не вижу. Я и сам ведь не тот, не такой, каким она видит меня.

— Ты вдруг какой-то чудной стал.

— Вдруг? Чудной?

— Ну, правда, смешной.

Светлана смеется, прижав к щекам кончики пальцев, ее глаза глядят из-под черных ресниц простодушно и тепло. Мне вдруг кажется, что мы давным-давно дружим. И от этой мысли мне становится больно.

— Смешной ты, Томас, — повторяет она.

— Послушай…

Чувствую, что ладони начинают потеть. Черт, хоть бы не покраснел!

— Послушай, ты тут постой, я сейчас… Я по-быстрому…

— Не задерживайся.

На улице останавливаюсь. Она-то думает, что я побежал за мороженым или конфетами. Девушки любят мороженое и конфеты. Но я не вернусь к Светлане. Не вернусь! Большое дело — пошутили, поболтали. Я ничего еще не успел ей наобещать, и она мне — ничего. Невежливо бросать без объяснения? Ха! Может, прикажете разжевать и в рот положить: так, мол, и так, не могу, мне надо идти… Или историю сочинить? Нет-нет, будь здорова, Светлана-Несветлана. Тебе посылает привет Томас-Нетомас.

Смешиваюсь с толпой. Иду медленно. Спешить-то мне некуда. Но почему я иду сюда, а не в другую сторону?

Гудит поезд, с грохотом проносясь по насыпи. Вот и вокзал. Здесь бродят цыганки, они