Пара варвара (ЛП) - Диксон Руби

Может быть, так оно и есть.

Мне… вроде как нравится эта мысль.

Когда мы просыпаемся на следующее утро, погода становится холоднее. Я дрожу, несмотря на меха, которые Хэйден набрасывает на меня, и даже он натягивает теплую шкуру на грудь.

— Это потому, что мы отправились на север, — говорит он. — Воздух здесь не такой приятный, как в пещерах племени.

Я хмурюсь про себя.

— Север? Я пыталась уйти на запад. К пещере Харлоу и Руха.

Он фыркает.

— Значит, ты находишься в нескольких днях пути от этого.

Правда? Черт возьми.

— Ну, это отстой.

— Скорее всего, тебя развернули. Большая соленая вода находится недалеко отсюда, а пещера — нет. — Он тычет в огонь, чтобы разжечь его, а затем раздраженно дергает хвостом. — У нас мало топлива для костра. Оставайся здесь, а я пойду разведаю местность.

— Хорошо. — Я плотнее натягиваю одеяла. — Скорее возвращайся.

Он поднимает свое копье и кивает мне. Он не улыбается, но это Хэйден. Он пожирает меня горячим, собственническим взглядом, а затем поворачивается и выходит из входа в «пещеру», и я решаю, что в другой раз брошу на него испепеляющий взгляд вместо дружелюбной улыбки.

Я разминаю руки, и они чувствуются не так уж плохо, поэтому я осторожно пытаюсь сделать несколько дел по дому в пещере, пока его нет. Я поддерживаю огонь, ставлю немного воды для чая и делаю все возможное, чтобы выпрямиться, не слишком напрягая руки. Мясо, которое он коптил всю ночь, похоже, готово, поэтому я кладу его в один из многочисленных мешочков и затягиваю шнурок зубами. Тогда нам не так уж много остается делать, кроме как ждать.

Хэйден возвращается некоторое время спустя, держа в руке замороженную емкость из одной из своих ловушек. Он стряхивает снег с ботинок и разворачивает меха, затем сразу же подходит ко мне. Я думаю, что он собирается вручить мне добычу — может быть, он забыл, что у меня перебинтованы руки, — но вместо этого он подходит и целует меня в макушку.

И снова я таю. Почему я думала, что этот парень придурок? Иногда с ним трудно ладить, да, но любить? Абсолютно.

— Все в порядке? — спрашиваю я, волнуясь. — Есть какие-нибудь признаки мэтлаксов?

— Все кончено, — говорит он и садится на корточки у огня. Он выглядит удивленным, увидев, что костер сильно горит и на нем есть пакетик чая. Он бросает взгляд на меня. — Чай?

— Я подумала, что тебе может быть холодно, когда ты вернешься.

Он хмыкает таким тоном, который я привыкла интерпретировать как его «одобрительное» ворчание, и опускает в него чашку. Хэйден быстро выпивает его, а затем снова опускает чашку и предлагает мне.

— Я в порядке. Итак… еще мэтлаксы?

Он кивает. Вместо того чтобы разделать свою добычу, он заворачивает ее в один из мехов и начинает собирать свои вещи.

— Следы повсюду, молодые и старые. Они знают, что мы здесь, но боятся нападать на нас из-за огня. Мы, должно быть, глубоко на их территории.

Мурашки покалывают мои руки.

— Так что же нам делать?

— Мы уйдем, как только твоим рукам станет лучше. — Он поворачивается ко мне. — Я не подвергну тебя опасности.

Я игнорирую головокружительный прилив тепла, который дарят мне его слова, и сосредотачиваюсь на насущной проблеме. Мне нужно подумать, а не хихикать, потому что он говорит все то, что я умирала от желания услышать.

— Мы будем в безопасности, если пойдем?

— Мэтлаксы обычно не приходят за ша-кхаи. Если мы покинем их территорию, они не последуют за нами.

— Но они напали на тебя.

Он задумчиво кивает.

— Мы натрем себя золой от костра. Если от нас будет пахнуть дымом, они будут держаться подальше. Они недостаточно умны, чтобы понять, что мы не в огне; они распознают только запах.

— Хорошо. — Я протягиваю свои руки вперед. — Тогда, может быть, мы проверим мои руки?

Хэйден подходит ко мне, и я изо всех сил стараюсь оставаться неподвижной, когда он начинает осторожно развязывать мои руки. Он всегда так осторожен со мной, хотя я знаю, что его вошь, должно быть, сводит его с ума так же, как моя сводит меня. Прямо сейчас он воспевает бурю, и его песня соответствует громоподобному эффекту. Я отчасти удивлена, что мы не отпугнули мэтлаксов только тем шумом, который издают наши кхаи.

Когда я разворачиваю руки и смываю липкую кашу, мои руки становятся гладкими, без признаков волдырей. Я осторожно сгибаю одну, и когда это не причиняет боли, я улыбаюсь Хэйдену.

— Я не могу поверить, что все прошло. Ты гений.

Он хмыкает, но я могу сказать, что он доволен. Он разворачивает мою вторую руку и не смотрит мне в глаза.

— Лииди заботится о боли. Кхай позаботится обо всем остальном.

— Ну, я все равно ценю твою помощь.

— Ты моя пара. Конечно, я бы сделал это для тебя. — Взгляд, который он бросает на меня, вызывающий, как будто он ждет, что я буду возражать, что он мой мужчина. Но я ничего не говорю. Пусть он немного поразмыслит над этим.

Пока он вытирает мои руки, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на стену, где танцуют зеленые огоньки, и я знаю, что там спят по крайней мере две женщины.

— Как ты думаешь, с ними все будет в порядке?

— Они были здесь много лун. Как я уже сказал, что такое еще день или два?

— Да, но… что, если мэтлаксы войдут и повредят стены? Или каким-то образом высвободят их?

— Этого не произойдет. И мы не можем взять их с собой. Мы не готовы тащить двух слабых людей — а они будут слабыми — через горы, чтобы забрать обратно в пещеры. Мы не можем уничтожить са-кoхчк в одиночку. Мы подождем и приведем сюда охотничий отряд с соответствующим снаряжением.

Я киваю. В его словах есть смысл. Я знаю, что он прав; я просто чувствую себя виноватой при мысли о том, что оставляю других позади. Но остальная часть корабля была в основном нетронута за последние полтора года, так что я знаю, что в его словах есть смысл — нет смысла открывать их прямо сейчас. Не тогда, когда у нас едва хватает мехов, чтобы согреть меня и Хэйдена. Я полагаю, мы могли бы все вместе прижиматься друг к другу по ночам.

Я представляю двух странных человеческих женщин, прижимающихся к большой, мускулистой фигуре Хэйдена, и я потрясена сильным уколом ревности, который проходит сквозь меня. Я не хочу, чтобы кто-то еще прикасался к нему. Он… мой. Я все еще свыкаюсь с этой концепцией, но она засела у меня в голове. Мой. Мой, мой, мой.

— У тебя болят руки? — спрашивает он, прерывая мои мысли. Его пальцы касаются моей ладони.

— Нет, все хорошо, — говорю я и сгибаю их, чтобы доказать это. — Значит, мы уходим… сегодня?

— Как только мы соберем наше снаряжение. — Его рука снова гладит мою, и он потирает ее. — Несколько дней тяжелого путешествия, и мы вернемся в племенные пещеры.

Вернусь, и мне, вероятно, откусят голову за то, что я ушла сама. Мне придется терпеть жалостливые взгляды остальных и ухмылки тех, кто понимает, что мы еще не завершили наш резонанс. Мне не хочется возвращаться. Я люблю это племя, но сейчас… мне не хочется туда.

Поэтому я хватаю Хэйдена за руку.

— Если девочки будут в безопасности в стене еще немного… ничего, если мы отправимся на юг вместо того, чтобы сразу возвращаться в племя? Мы можем взять несколько дней для себя? Чтобы привыкнуть к тому, что между нами?

Я ожидаю, что он возразит, но он изучает меня, а затем кивает. Он встает на ноги и снова быстро целует меня в макушку.

— Все будет так, как ты просишь.

Часть 15

ХЭЙДЕН

Я изо всех сил подталкиваю Джо-си в первый день путешествия. Меня не устраивает количество следов мэтлаксов, которые я вижу вокруг пещеры или покрывающих тропы. Это место кишит дикими, непредсказуемыми существами, и чем скорее мы уйдем, тем лучше. Поскольку в снегоступах она ходит медленнее, чем я, я несу ее рюкзак. И по мере того, как часы на тропе ползут с утра до позднего вечера, она начинает замедляться. Она не протестует против того бешеного темпа, который я задаю, но я могу сказать, что она устала.