Русская поэзия XVIII века - Сборник

1801

Василий Капнист

(1758–1823)

Поэт и драматург Василий Васильевич Капнист родился на Украине, в Полтавской губернии, в своем родовом имении Обуховка. Пятнадцати лет приехал в Петербург и поступил капралом в гвардию, где в это время служили Н. А. Львов и Г. Р. Державин. Капнист сблизился с ними, а впоследствии и породнился.

Первые произведения Капниста были выдержаны в традициях высокой гражданской поэзии. В «Сатире I» (написана в 1777 г., опубликована в 1780 г.) он высмеивал льстивых казенных стихотворцев, а в «Оде на рабство» (1783) с гневом и болью говорил о «порабощенье» украинских крестьян (поводом для написания оды явился указ Екатерины II от 3 мая 1783 года, которым вводилось крепостное право в Киевском, Черниговском и Новгород-Северском наместничествах).

Правда, спустя четыре года из-под пера Капниста вышло стихотворение, прославляющее Екатерину: «Ода на истребление в России звания раба Екатериною Второю, в 15 день февраля 1786 года». Повод для похвалы и воодушевления кажется не столь уж значителен: императрица издала указ, согласно которому на адресованных к ней прошениях следовало подписываться не «раб», но «верноподданный». Однако преувеличение, в которое впадал автор оды, едва ли не было нарочитым, в духе русского классицизма поэт начерчивал перед властью программу действий, давал ей наставительные уроки:

Обилие рекой польетсяИ ризу позлатит полей.Глас громких песней разнесется,Где раздавался звук цепей.

В 1793 году Капнист написал сатирическую комедию «Ябеда» (первоначальное название «Ябедник») – замечательно смелое и яркое выступление против судейского произвола, лицемерия и надругательства над правдой и справедливостью. В переделанном, смягченном виде комедия была опубликована и поставлена в 1798 году в Петербурге, но тотчас подверглась запрету (запрет был снят лишь в 1805 г.). Несмотря на известный налет дидактизма, на ходульность традиционных положительных персонажей, «Ябеда» имела большое общественное и литературное значение и содействовала формированию в России той разновидности драматической литературы, которую Гоголь называл «общественной комедией»: «Наши комики двинулись общественной причиной, а не собственной, восстали не противу одного лица, но против целого множества злоупотреблений, против уклоненья всего общества от прямой дороги». «Ябеда» Капниста подготовила появление грибоедовского «Горя от ума», гоголевского «Ревизора», позднее – комедий Сухово-Кобылина и Салтыкова-Щедрина.

Сатирическая злость и гражданский пафос сочетались в творчестве Капниста с душевной мягкостью, задумчивостью, меланхолией, что сделало его одним из первых выразителей нового литературного направления – сентиментализма. Сентиментальное умонастроение особенно отчетливо запечатлелось в произведениях Капниста, написанных на рубеже XVIII и XIX веков. Предметом восхищения поэта становится не орел, что «выше облаков несется», не «сокол», даже не «жаворонок», но «нежной пылью золотою отягченный мотылек»:

Так и мне судьбою вечноНизкий положен предел.

(«Мотылек», 1796)

Но в своем «низком пределе», в уединенной жизни вдали от света, поэт сохраняет независимость, гордость, открытость души, всегдашнюю готовность прийти на помощь к тем, кто в ней нуждается. Он большой любитель природы, умеющий ценить ее красоты. Он сторонник «умеренности», враг роскоши и излишеств. Все эти мотивы отразились в посланиях Капниста («К богатому соседу», «Другу сердца» и т. д.), в его переводах из Горация и особенно в знаменитой «Обуховке» (1818). В этом стихотворении, воспевающем родное гнездо, в поэтически преображенном свете выступают реальные очертания обстановки и быта, помещичий дом под соломенной крышей, вьющийся змеею Псел, на берегу мельница о двадцати колесах, кладбище с дорогими могилами: «Здесь и прах отца почтенный и прах семи моих детей». Гоголь, в детские годы хорошо знавший Капниста и бывавший в Обуховке (имение Гоголей Васильевка, или Яновщина, располагалось невдалеке), отметил в его творчестве – прежде всего в упомянутом стихотворении – «аромат истинно душевного чувства и какую-то особенную антологическую прелесть, дотоле незнакомую».

Умер Капнист в Кибинцах, в имении знатного вельможи, бывшего министра Д. Трощинского (где также неоднократно бывал молодой Гоголь), а похоронен, согласно его воле, в родной Обуховке.

Главные достижения писателя очень четко определил критик-декабрист А. А. Бестужев в статье «Взгляд на старую и новую словесность в России» (альманах «Полярная звезда на 1833 год»): «В. Капнист известен колкою сатирою, комедиею „Ябеда“, оды его дышат благородством мыслей. Легкие стихотворения достойны древней антологии».

Ю. Манн

Ода на рабство[285] [286]

Приемлю лиру, мной забвенну,Отру лежащу пыль на ней;Простерши руку, отягченнуЖелезных бременем цепей,Для песней жалобных настрою,И, соглася с моей тоскою,Унылый, томный звук прольюОт струн, рекой омытых слезной;Отчизны моея любезнойПорабощенье воспою.А Ты, который обладаешьЕдин подсолнечною всей,На милость души преклоняешьВозлюбленных тобой царей,Хранишь от злого их навета!Соделай, да владыки светаВнушат мою нелестну речь, —Да гласу правды кротко внемлютИ на злодеев лишь подъемлютТобою им врученный меч.

В печальны мысли погруженный,Пойду, от людства удалюсьНа холм, древами осененный,В густую рощу уклонюсь,Под мрачным, мшистым дубом сяду.Там моему прискорбну взглядуПрискорбный всё являет вид:Ручей там с ревом гору роет,Унывно ветр меж сосен воет,Летя с древ, томно лист шумит.

Куда ни обращу зеницу,Омытую потоком слез,Везде, как скорбную вдовицу,Я зрю мою отчизну днесь:Исчезли сельские утехи,Игрива резвость, пляски, смехи;Веселых песней глас утих;Златые нивы сиротеют;Поля, леса, луга пустеют;Как туча, скорбь легла на них.

Везде, где кущи, села, градыХранил от бед свободы щит,Там тверды зиждет власть оградыИ вольность узами теснит.Где благо, счастие народноСо всех сторон текли свободно,Там рабство их отгонит прочь.Увы! судьбе угодно было,Одно чтоб слово превратилоНаш ясный день во мрачну ночь.

Так древле мира ВседержительИз мрака словом свет создал.А вы, цари! на то ль ЗиждительСвоей подобну власть вам дал,Чтобы во областях подвластныхИз счастливых людей несчастныхИ зло из общих благ творить?На то ль даны вам скиптр, порфира,Чтоб были вы бичами мираИ ваших чад могли губить?

Воззрите вы на те народы,Где рабство тяготит людей,Где нет любезныя свободыИ раздается звук цепей:Там к бедству смертные рождении,К уничиженью осуждении,Несчастий полну чашу пьют;Под игом тяжкия державыПотоками льют пот кровавыйИ зляе смерти жизнь влекут;

Насилия властей страшатся;Потупя взор, должны стенать;Подняв главу, воззреть боятсяНа жезл, готовый их карать.В веригах рабства унывают,Низвергнуть ига не дерзают,Обременяющего их,От страха казни цепенеютИ мыслию насилу смеютРоптать против оков своих.

Я вижу их, они исходятПоспешно из жилищ своих.Но для чего с собой выводятНесущих розы дев младых?Почто, в знак радости народной,В забаве искренной, свободнойСей празднуют прискорбный час?Чей образ лаврами венчаютИ за кого днесь воссылаютК Творцу своих молений глас?

Ты зришь, царица! се ликуетСтенящий в узах твой народ.Се он с восторгом торжествуетТвой громкий на престол восход.Ярем свой тяжкий кротко сноситИ благ тебе от Неба просит,Из мысли бедство истребя,А ты его обременяешь:Ты цепь на руки налагаешь,Благословящие тебя!

Так мать, забыв природу в гневе,Дитя, ласкающеесь к ней,Которое носила в чреве,С досадой гонит прочь с очей,Улыбке и слезам не внемлет,В свирепстве от сосцев отъемлетНевинный, бедственный свой плод,В страданьи с ним не сострадаетИ прежде сиротства ввергаетЕго в злосчастие сирот.

Но ты, которыя щедротыПодвластные боготворят,Коль суд твой, коль твои добротыИ злопреступника щадят, —Возможно ль, чтоб сама ты нынеПовергла в жертву злой судьбинеТебя любящих чад твоих?И мыслей чужда ты суровых, —Так что же? – благ не скрыла ль новыхПод мнимым гнетом бедствий сих?

Когда пары и мглу сгущая,Светило дня свой кроет вид,Гром, мрачны тучи разрывая,Небесный свод зажечь грозит,От громкого перунов трескаИ молнии горящей блескаМятется трепетна земля, —Но солнце страх сей отгоняетИ град сгущенный растопляет,Дождем проливши на поля.

Так ты, возлюбленна судьбою,Царица преданных сердец,Взложенный Вышнего рукоюНосяща с славою венец!Сгущенну тучу бед над намиЛюбви к нам твоея лучами,Как бурным вихрем, разобьешь,Их, к благу бедствие устроя,Унылых чад твоих покоя,На жизнь их радости прольешь.

Дашь зреть нам то златое время,Когда спасительной рукойВериг постыдно сложишь бремяС отчизны моея драгой.Тогда – о лестно упованье! —Прервется в тех краях стенанье,Где в первый раз узрел я свет.Там, вместо воплей и стенаний,Раздастся шум рукоплесканийИ с счастьем вольность процветет.

Тогда, прогнавши мрак печалиИз мысли горестной моейИ зря, что Небеса скончалиТобой несчастье наших дней,От уз свободными рукамиЗеленым лавром и цветамиУкрашу лиру я мою;Тогда, вослед правдивой славы[287],С блаженством твоея державыТвое я имя воспою.

1783