Победитель - Харлан Кобен

отшельник. Он бы никогда не пустил к себе никого. Был слишком напуган.

– Чем напуган?

– Кто знает? У него было психическое расстройство. – Подумав, Кэтлин добавляет: – Мне так казалось. А может, дело не в расстройстве. Может, у него были причины для страхов.

– А как Рай там оказался?

– В смысле, в этой башне? – (Я киваю.) – После того как Лейк сдалась властям, мы с Раем стали жить вместе. Он переехал ко мне. Я тогда жила на Амстердам-авеню, недалеко от Семьдесят девятой. Прямо над китайским рестораном. Дом невысокий, без лифта. Потом на месте ресторана открыли магазин матрасов. После него – обувной. Затем там обосновался маникюрный салон. Сейчас опять китайский ресторан. Называется «Азиатский фьюжен». Странное название. Как говорят, все возвращается на круги своя. Согласен?

– Как пить дать.

– Что за дурацкое выражение? Почему пить дать подтверждает правоту?

– Почему-то так говорят, – вздыхаю я.

– На втором этаже, где я жила, был еще массажный салон. Не из тех, про какие ты подумал. Они работали законно. Обстановка дешевенькая, никаких наворотов, но все по закону. Во всяком случае, я так думала. Хотя кто знает? Я тогда была счастлива и меня не волновало, что делается под боком. Прости, я болтаю совсем не о том.

– Все нормально, – как можно мягче говорю я, чтобы услышать продолжение.

– Мы были счастливы, Рай и я. В какой-то мере. Я уже говорила, что знала, чем это кончится. Вечного счастья не намечалось, но у меня и не получается с вечным счастьем. Мои отношения с мужчинами чем-то похожи на родео, где объезжают диких лошадей. Несешься как сумасшедшая, прямо дух захватывает. Но знаешь: не кто-то, а ты потом грохнешься на землю и сломаешь себе ребра.

Мне нравится эта женщина.

Кэтлин поворачивается и улыбается мне. Улыбка у нее немного ехидная, наработанная за долгие годы, но на мужчин это действует.

– Мое родео продлилось дольше, чем я думала.

– И сколько вы продержались?

– Как пара? Мы с ним годами то расставались, то снова сходились. А как друзья? Вплоть до этого дня.

– Сочувствую тебе.

– Я почти уверена, что его нашла семейка Стонч.

– Ниро Стонч?

– Ты же знаешь, они всегда хотели отомстить. У него погибла не то племянница, не то еще какая-то родня. Рай всегда опасался, что они доберутся до остальных.

– Стончи?

– Да.

– Рай считал, что это Стончи убили остальных членов «Шестерки с Джейн-стрит»?

– В общем-то, да. Думаю, у них сейчас семейным бизнесом заправляет брат той погибшей девицы. – Кэтлин пожимает плечами. – С годами Рай все сильнее съезжал с катушек, все больше превращался в параноика. В лучшем случае его поведение становилось непредсказуемым. А то вдруг он начинал думать, что копы или Стонч его преследуют. На ровном месте, только потому, что услышал какой-то странный звук или кто-то на него косо посмотрел. А может, причина была в ретроградном Меркурии. Кто знает? И тогда Рай на какое-то время исчезал. Бывало, отсутствовал по несколько месяцев. Потом вдруг сваливался как снег на голову и говорил, что снова хочет жить вместе со мной. Так он и делал – исчезал и снова появлялся, – пока не поселился в «Бересфорде».

– Когда это было?

– В каком году? Дай-ка подумать. Наверное, в середине девяностых.

Интересно. По времени совпадает с кражей картин.

– И тогда вы начали встречаться раз в неделю? – спрашиваю я.

– Ага. Уж не знаю, как правильно назвать его состояние, но Рай становился все хуже и хуже. Сам подумай. Он ведь мог быть чем-то болен: рак там или проблемы с сердцем. Может, что-то неизлечимое. Я не знаю. Добавь к этому его паранойю и то, что за ним действительно охотились: ФБР, Стончи, еще кто-то. И поверх всего – чувство вины за их выходку. Я про их «бабахи», когда они бросали «коктейли Молотова». Словом, к тому времени, когда Рай перебрался в башню, он уже не мог справляться с жизнью. Он загородился от мира.

– Но ты была исключением.

– Да, я была исключением. – Снова эта киношная улыбка. – Но ведь я не абы кто.

– Я тоже так думаю.

Неужели мы с ней флиртуем?

Я продолжаю расспрашивать:

– Когда вы каждую неделю встречались в парке, что вы делали?

– По большей части разговаривали.

– О чем?

– Обо всем. В последние годы он все больше нес какую-то околесицу.

– Однако ты продолжала с ним встречаться?

– Само собой.

– И говорить?

– Иногда я ему дрочила.

– Очень заботливо с твоей стороны.

– Он хотел большего.

– Кто бы не захотел?

– Верно. Я бы попыталась ради памяти о добрых старых временах. Я уже говорила, он был до чертиков красавчик. Как ты. Но не знаю почему, году к двухтысячному или к две тысячи первому он потерял свою мужскую притягательность. Во всяком случае, для меня. – Кэтлин выгибает бровь. – Но и дрочка тоже не пустяк.

– Вернее не скажешь, – соглашаюсь я.

Кэтлин оглядывает меня с головы до ног. Мне это нравится. Должен признаться, я испытываю некоторое искушение. Пусть она уже далеко не первой молодости, но у нее сохранилось внутреннее сексуальное очарование, которому невозможно научиться, а я вчера вечером потерпел неудачу. Кэтлин неспешно подходит к графину с коньяком и жестом спрашивает, не возражаю ли я, если она нальет себе еще. Я киваю.

– За Рая, – говорит она.

– За Рая.

Мы чокаемся.

– А еще он боялся, что у него украдут барахло.

– Какое барахло?

– Почем мне знать? Барахло, которое он держал у себя в квартире.

– Он тебе когда-нибудь рассказывал про это, как ты говоришь, барахло?

– Что?

– Может, вскользь упоминал про что-то особенное, что у него есть.

– Нет.

– А ты читала, что у него обнаружили краденую картину Вермеера?

Ее глаза похожи на изумруды с желтыми крапинками. Она смотрит на меня через бокал с янтарным коньяком:

– Ты говоришь про…

– В его спальне.

– Ни фига себе! – Она качает головой. – Это многое объясняет.

– Например?

– Например, откуда у него взялись денежки на квартиру. Тогда ведь украли и другие картины?

– Да.

– В Филадельфии это было?

– Поблизости.

– Рай часто ездил в Филли. Я про то, когда он исчезал. Думаю, у него там были друзья. Может, и подружка. А Рай вполне был способен на кражу. Может, украл парочку картин, отчего и деньги у него появились.

В ее словах есть логика.

– А в последнее время ты замечала в нем какие-то перемены?

– В общем-то, нет. – Кэтлин морщит лоб, будто что-то вспоминает, потом говорит: – А если подумать… да. Но вряд ли из-за всего этого.

– Поясни.

– Его банк ограбили. Во всяком случае, так Рай мне сказал. Он