Дело о непрерывных самоубийствах - Джон Карр

Трубка Фелла погасла. Он положил ее в карман и, засунув большой палец в вырез жилета, холодно посмотрел на Чепмена.

Алистер Данкен пару раз сглотнул слюну, его кадык ходил взад-вперед по длинной шее.

— Вы… вы можете все это доказать? — тихо спросил адвокат.

— Поскольку я могу подтвердить, что Форбс был убит, — сказал Фелл, — других доказательств мне не нужно. Когда человека ведут на виселицу, ему безразлично — повесят его за одно убийство или за два. Правда, Чепмен?

Чепмен немного пришел в себя.

— Ну, возможно, я пару раз разговаривал с Форбсом, — начал он слабым хриплым голосом.

— Еще бы! — воскликнул Фелл. — И даже очень заботились, чтобы никто об этом не знал! Только было уже поздно. До определенного момента ваш план был безупречен. Вы знали, что Энгус Кемпбелл в действительности покончил с собой и, если заподозрят убийство, единственный, на кого падет подозрение, — как раз вы. Я склонен думать, что на ту ночь, когда умер Энгус, у вас заготовлено безупречное алиби. Во вторник вечером вы не стали задерживаться здесь, чтобы убедиться в том, что Колин действительно умер. Это была грубая ошибка, но еще большую оплошность вы совершили, когда сели потом в свою машину и поехали на последнюю встречу с Форбсом. Какой номер у вашей машины, мистер Чепмен? Случайно, не MGM 1911?

— Не… не знаю. Да, кажется…

— Машину с номером MGM 1911 видели на берегу неподалеку от дома Форбса в половине третьего утра. Ее заметил патрульный местной обороны, который готов показать это под присягой.

— Ваши доказательства исчерпаны? — спросил адвокат.

— О, что вы, — ответил Фелл. — Это только начало. Он задумчиво поглядел на потолок.

— Теперь мы перейдем к убийству Форбса, — продолжал Фелл, — и к тому, каким образом убийце удалось выйти из запертой изнутри комнаты. Мистер Данкен, вы разбираетесь в геометрии?

— Геометрии?

— Должен сказать, — объяснил Фелл, — что я и сам помню немногое из того, чему меня когда-то учили. За исключением того, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, всю остальную путаницу мне, к счастью, удалось забыть. Сейчас, однако, попробуем вспомнить о доме Форбса как о геометрической фигуре. — Фелл вытащил из кармана карандаш и очертил в воздухе квадрат. — Дом представляет собой квадрат размерами три на три метра. Представьте, что посредине противоположной от вас стены находится дверь, в центре той стены, что справа от вас, окно. Вчера я слонялся по дому и ломал себе голову над этим проклятым окном. Зачем понадобилось убирать светомаскировку? Уж, конечно, не для того, чтобы просунуть голову в зарешеченное окно, — это явная чушь. Следовательно, окно было использовано как-то иначе. Я внимательно осмотрел стальную сетку: попробовал ее прочность, просунул палец и подергал ее, но ни один проблеск света не появился в густом тумане, окутавшем мой разум. Я продолжал топтаться во мгле, пока не услышал от вас, — он повернулся к Кетрин, — фразу, которая засела в голове даже такого болвана, как я.

— От меня? — воскликнула Кетрин.

— Да. Вы сказали, что Форбс, по словам хозяйки гостиницы, часто ходил на рыбалку.

Доктор Фелл развел руками, в его громовом голосе прозвучала извиняющаяся нотка.

— Разумеется, все улики были у нас перед глазами. Все в домике, если можно так выразиться, пахло подозрительно: там были корзина для рыбы, наживки, резиновые сапоги, но только после вашего замечания я обратил внимание, что нигде во всем доме не видел удочки! Такой удочки, как, например, вот эта.

Фелл встал, заглянул за диван и, вытащив оттуда большую сумку, открыл ее. В сумке лежала разобранная на части черная металлическая удочка с выгравированными на никелированной ручке буквами «А. М. ф.» Однако на катушке отсутствовала леска, вместо нее на конце удилища маленьким проволочным колечком был прикреплен крючок.

— Очень простое приспособление, — объяснил Фелл. — Убийца напал сзади на Форбса и задушил его. Потом он повесил Форбса, создавая видимость самоубийства, потушил лампу, вылил остаток керосина, чтобы казалось, что лампа догорела сама, и снял маскировку. Закончив все это, он с удочкой в руках вышел из домика — через дверь. Подойдя к окну, он просунул удочку сквозь сетку — она прошла без труда — и начал двигать ее по диагонали от окна к двери. Убийца зацепил крючком за выступ засова и потащил к себе. Новый, блестящий (вы помните?) засов наверняка хорошо был виден при лунном свете. Вот так, легко и просто, потянув засов, он запер дверь.

Доктор Фелл осторожно положил сумку на диван.

— Для всего этого, разумеется, следовало снять маскировку, но поставить ее на место было уже невозможно. Кроме того, необходимо было забрать с собой удочку. Ручка и катушка не могли пройти сквозь сетку, а если бросить в комнату только остальные части, первый же увидевший их догадается, в чем дело. Затем Чепмен уехал, но тот же патрульный заметил, как он садился в машину, и узнал его.

У Чепмена вырвалось сдавленное восклицание.

— На обратном пути он разобрал удочку и разбросал ее части по кустам вдоль дороги. Я даже не смел надеяться найти их, но по просьбе полиции отряд местной обороны прочесал местность.

Доктор Фелл взглянул на Чепмена.

— На частях удочки есть отпечатки ваших пальцев. Когда ночью я навестил вас в гостинице, мне удалось получить их на пачке сигарет, и теперь я точно знаю, кто был человек, покинувший дом Форбса в то самое время, когда произошло убийство. Вы понимаете, что вас ждет, друг мой? Виселица.

Уолтер Чепмен все еще стоял, продолжая возиться с галстуком. На лице его было выражение мальчишки, пойманного, когда он лакомился вареньем в чулане. Руки его невольно коснулись горла, губы дрожали, по лицу катился пот.

— Это блеф, — нерешительно сказал он, кашлянув. — В том, что вы говорите, нет ни слова правды.

— Вы знаете, что это не блеф. Готов признать, что преступление достойно сына самого талантливого члена семьи. Если бы Энгус и Колин умерли и все удалось свалить на Форбса, вы могли бы сейчас спокойно вернуться в Порт Элизабет. Ваш отец тяжело болен и недолго наслаждался бы полученными по наследству тысячами. Потом они перешли бы к вам и все, что требовалось — это не появляться в Англии или Шотландии. Только сейчас надо позабыть обо всем этом, мой мальчик. Неужели вы еще на что-то надеетесь?

Уолтер Чепмен закрыл лицо руками.

— Я не хотел ничего плохого, — пролепетал он. — Господи, я не хотел ничего плохого! — Он умолк. — Неужели вы выдадите меня полиции?..

— Нет, — спокойно сказал Фелл. — Нет, если вы подпишете документ, который я сейчас продиктую.

Чепмен опустил руки и с надеждой посмотрел на Фелла. Вмешался Алистер Данкен.

— Что это значит, сэр? — спросил он резко.

— Это значит, — ответил Фелл, — что мы дадим Элспет дожить оставшиеся ей годы и умереть в счастливой уверенности, что душа Энгуса не горит в адском огне. Это значит, что мы обеспечим Элспет и Колина до конца их дней, как того хотел Энгус. Вот и все.

— Вы перепишете это, — спросил Фелл, вытаскивая из кармана листок бумаги, — или продиктовать? Вы должны признать, что с заранее обдуманным намерением убили Энгуса Кемпбелла…

— Что?

— Совершили попытку убить Колина Кемпбелла и убили Алека Форбса. Вместе с собранными мною уликами этого будет достаточно, чтобы страховые компании выплатили деньги. Я знаю, что вы не убивали Энгуса! И все же вы напишете, что убили его. Даже если бы и хотел, я не могу скрыть ваше преступление, но это не входит в мои намерения. Могу сделать вот что: в течение сорока восьми часов я не передам эти сведения полиции — вполне достаточно, чтобы вы могли скрыться. В нормальных условиях для выезда из страны нужно разрешение, но мы недалеко от Клайда, и наверняка найдется услужливый капитан, готовый за соответствующую мзду взять на борт лишнего пассажира. В наше беспокойное время за границей разыскивать вас не станут, можете быть уверены. Если вы согласны, я готов предоставить вам лазейку, если отказываетесь, через полчаса все улики будут в руках полиции. Каков будет ответ?

Чепмен молча смотрел на Фелла, на его лице смешались страх, растерянность и недоверие.

— Не верю вам! — выкрикнул он. — Откуда я знаю, что вы не отдадите мое признание полиции сразу же?

— Если бы мы сделали такую глупость, вы могли бы рассказать правду о смерти Энгуса и разрушить этим весь наш план. Колин и Элспет лишились бы денег, а Элспет узнала, что сделал ее любимый Энгус.

Чепмен вновь схватился за свой галстук. Фелл вытащил из кармана большие золотые часы и посмотрел на них.

— Подобный поступок является совершенно незаконным, — дрожащим голосом попытался возразить Алистер Данкен, — и нечестным!

— Вы все равно не решитесь отпустить меня! — воскликнул Чепмен. — Хотите обмануть! Вы же сами становитесь соучастником преступления!