Любовь, обман и бриллианты - Сергей Витальев

У Светланы чудный голос. За этот голос я готов заложить свою широкую незапятнанную душу. В остальном… В остальном мне было с ней тяжело. Я испытывал робость, неуверенность и желание казаться не таким, каков есть. А всю жизнь притворяться не будешь. Конечно, такая девушка, как она, никогда не станет маячить перед мужем в засаленном халате, стоптанных тапочках и с бигуди на голове. Это безусловный плюс. Но уж больно она властно-холодная, когда мы бываем с ней наедине. В присутствии Ольги Светлана несколько раскрепощается, становится веселой и совсем не холодной, но нельзя же всегда быть втроем. Хотя… Тьфу, что-то я размечтался, совсем забыв, что всегда выбирает женщина. Даже если выбор делает мужчина, то это только свидетельствует, насколько умная ему досталась жена.

— Шурик, — донесся до меня нетерпеливой голос Ольги. — Куда ты пропал? Вечно о чем-то мечтает. Что ты думаешь об этом?

— О чем?

— Ну здрасьте! — удивилась Ольга. — О письме!

— О каком письме?

— Вот балда! О письме, в котором мы расскажем обо всех художествах этого дегенерата и пригрозим, что если он не отдаст нам шкатулку, то мы отправим это письмо ментам. Ты что, ничего не слышал?

— Я не думал, что вы это серьезно.

— А что, мы будем шутки шутить?

Я действительно считал их идею не то чтобы абсурдной, но… В общем, как человек здравомыслящий, я понимал, что одно дело мечтания в уютной гостиной вечером перед сном и совсем другое — осуществление этих планов утром. Поэтому я даже не стал спорить, зная, что завтра утром они будут смотреть на реальность совсем другими глазами. Я просто махнул рукой и сказал, что идея любопытная. Ольга удовлетворенно кивнула и стала собираться домой.

В прихожей сестры обсудили еще кое-какие нюансы, а потом между ними легкой трусцой пробежал холодок неприязни.

Светик, наблюдая, как мы одеваемся, надув губки, сказала Ольге, что с ее сторон не совсем порядочно оставлять их с бабушкой одних в такой день. Ольга беспечно отмахнулась.

— Ты всегда была эгоисткой. Живешь в свое удовольствие и знать не желаешь, что у тебя больная бабушка и сестра, которой тоже хочется иногда отдохнуть, — возмутилась Светлана.

В ответ Ольга повисла у нее на шее, облобызала, разукрасив помадой, обнадежила, что удовольствия никуда не денутся, и потянула меня из квартиры. Инцидент был исчерпан до дна.

В машине я заметил:

— Жаль, что у тебя нет еще одной сестры. Возможно, она была бы нормальным человеком, если бы взяла от вас только положительные качества.

— И Светин голос, — улыбнулась Ольга.

— Это в первую очередь.

— Мерзавец, — ущипнула она меня. — Жаль, у меня такого нет, а то бы ты у меня перестал спокойно спать по ночам. Но ничего, скоро и так перестанешь, — пообещала она загадочно, как-то сразу посерьезнев и насупившись.

Девица словно в воду глядела. Кабы мне знать, где придется спать через сутки… Да что уж сейчас говорить.

Доставая ключи от квартиры, Ольга нечаянно вытянула какой-то конверт. Когда тот упал на пол, показался листок глянцевой разноцветной бумаги. Я нагнулся поднять и увидел, то это авиабилет авиакомпании «Люфтганза» на имя Корсаковой Светланы Станиславовны на завтрашний вечерний рейс до Лондона с промежуточной посадкой в Вене.

— Извини, я не хотела тебе показывать, — тихо сказала Ольга, взяла у меня конверт и открыла дверь.

— Значит, Пауль на самом деле существует?

— Откуда ты знаешь про Пауля?

— Ваша бабушка сказала. — Я подумал, что ему-то она своих холодных взглядов не дарила.

— Не расстраивайся, Шурик. Все будет нормально, — мягко произнесла Ольга.

— Думаешь, раз ты сперла билет, она не улетит?

— Может, и не улетит.

— Сомневаюсь.

Остаток вечера у нас прошел невесело.

Перед сном Ольга сказала:

— Плохая все-таки из Светки врунья. Правда?

— Из тебя тоже не очень-то.

— Из меня-то как раз врунья и хорошая, — ответила Ольга, прижимаясь ко мне.

— Спи давай, врунья, — обнял я ее покрепче.

А утром я понял, что все их вечерние мечтания были совсем не химерами.

Перед тем как отправиться за Светланой, Ольга взяла с меня слово, что я буду молчать и ничего не скажу ее сестрице о том, что Ольга стащила билет. Я обещал. В конечном счете, мне все равно. Не удерживать же девушку силой. А от такой сестренки я бы и сам сбежал.

Светлана стояла у подъезда, поджидая нас. Ясное дело, на работу она не спешила, да и кто же будет спешить на работу, если у него через несколько часов самолет в Лондон. Сестры поздоровались так, будто ничего не произошло и ни о каком билете никто ничего не знает. Я тоже поздоровался сдержанно, тем более, что она просто кивнула мне, как малознакомому человеку, даже не подарив своего замораживающего взгляда.

Усевшись, Светлана протянула Ольге отпечатанное на машинке письмо, которое мы должны были показать Эдуарду. Меня она игнорировала. Ну и ладно. Прочитав, Ольга передала письмо мне. И поскольку мне было все равно, я, не читая, сунул его обратно в конверт и положил в карман.

Следуя намеченному плану, девицы решили первым делом посетить один ночной клуб. Я подумал, что в ночной клуб надо ходить ночью, а не днем, но ничего им не сказал. Только настоял на том, чтобы сначала мы заехали ко мне домой. Ольга поворчала, но все же поинтересовалась, почему это мне приспичило. Я ответил, что хорошие мысли всегда приходят неожиданно и это в их же интересах. Ольга, видимо уже по опыту познавшая, что я всегда все делаю правильно, направила машину в сторону моего дома.

У себя в квартире я взял одну вещицу, которую мне оставил один клиент, как плату за ремонт телевизора. Мне она была ни к чему, и я намеревался либо продать ее, либо пустить на запчасти, но все как-то не получалось. А вот сейчас пришло время ею воспользоваться.

Когда я вернулся в машину, Ольга посмотрела на меня с любопытством. Но я собирался показать, что тоже могу быть таинственным, и ничего ей не сказал. Она была явно разочарована.

Оказалось, что в ночном клубе работал один из дружков Эдуарда. Он действительно был еще там, но, когда пришло время осуществлять грандиозный план, разработчики растерялись. Они не знали, как к этому знакомому подступиться и расспросить о своем бывшем ухажере. Немного посовещавшись в полевых, а точнее в машинных условиях, девицы решили на передовую послать меня. А я вежливо, но твердо отказал, сославшись на полное незнание ночной клубной жизни и субъектов, вращающихся в сфере шоу-бизнеса. Пришлось девицам скорректировать планы, и мы отправились в бар.

— Одного не могу понять, — сказал я, когда мы уже подъезжали к бару. — Зачем вам с кем-то встречаться, если у вас есть письмо, прочитав которое прокурор тут же засадит Эдика на полую катушку, а самого Эдика это письмо способно довести до инфаркта.