Охотники за пчелами - Густав Эмар

— Ну, что же, может, ты мне понадобишься через несколько дней.

— Вы не раскаетесь, если поручите мне что-нибудь, сеньор. Вы непременно встретите меня у…

— Не беспокойся об этом! — перебил его дон Фернандо. — Когда надо будет, я тебя найду

— Как вам угодно, сеньор. Теперь позвольте мне проститься с вами и с этим благородным кабальеро, вашим другом.

— До свидания, Сапоте Благополучного пути! Лепер продолжал свой путь.

— Сеньор, — сказал тогда дон Эстебан, — через несколько минут мы приедем к домику, где я живу с моей матерью, и я был бы очень рад предложить вам ночлег.

— Благодарю вас за любезность и охотно принимаю ваше приглашение. Дом ваш далеко от Лас Нориас?

— Всего в одной миле. Если бы было светло, отсюда можно было бы увидеть высокие стены асиенды. Позвольте мне служить вам проводником до моего бедного жилища.

Всадники свернули налево и выехали на широкую тропинку, обрамленную алоэ. По громкому лаю нескольких сторожевых собак и мелькавшим в темноте огням дон Фернандо догадался, что теперь они совсем близко от цели

И в самом деле, минут через десять они оказались перед небольшим домиком, у крыльца которого их встречали с факелами несколько человек. Они остановились возле самого крыльца, сошли с лошади и, поручив их пеону, вошли в дом. Дон Эстебан шел впереди, чтобы принять гостя как подобает хозяину дома.

Они вошли в довольно просторную комнату, меблированную стульями, скамьями и массивным столом, накрытым на несколько персон. На выбеленных стенах этой комнаты висели несколько отвратительно намалеванных картин, изображавших времена года, пять частей света и тому подобное.

Пожилая женщина, одетая с некоторым изыском, хранившая следы былой красоты, стояла посреди комнаты

— Матушка, — сказал дон Эстебан, почтительно ей кланяясь, — позвольте представить вам дона Фернандо Карриля, благородного кабальеро, который изъявил согласие провести эту ночь под нашим кровом.

— Добро пожаловать, — приветствовала гостя донна Мануэла с любезной улыбкой. — Этот дом и все, что в нем находится, к вашим услугам.

Дон Фернандо низко поклонился матери молодого человека.

— Сеньора, премного благодарен вам за этот прием. Донна Мануэла при виде гостя вздрогнула и с трудом удержалась от возгласа удивления. Его голос поразил ее. Она бросила на него проницательный взгляд, но поняла, что ошиблась, как бы сознаваясь в ошибке, дружелюбно указывая на стол, сказала:

— Не угодно ли вам пожаловать к столу? Сейчас вам подадут ужин. Вы, наверно, основательно проголодались.

Донна Мануэла села за стол, дон Эстебан занял место по левую ее руку, а дон Фернандо — по правую. Трое или четверо пеонов вошли и по знаку своей госпожи сели на противоположном конце стола.

Ужин был умеренный. Он состоял из турецких бобов, приправленных перцем, сушеной говядины, курицы с рисом, маисовых лепешек и водки.

Молодые люди ели, как и подобает путешественникам, проделавшим путь в десять миль, не останавливаясь. Донна Мануэла с удовольствием смотрела, как исчезали кушанья, которые она накладывала им на тарелки, и продолжала ласково потчевать их. После ужина все перешли во внутреннюю комнату, служившую гостиной.

Разговор, который, естественно, шел несколько вяло за ужином, мало-помалу оживился и вскоре благодаря донне Мануэле принял непринужденный характер и даже задушевный.

Дон Фернандо с тайным удовольствием предавался этой беспорядочной беседе, которая постоянно переходила с одного предмета на другой. Он охотно слушал длинные рассказы донны Мануэлы и добродушно отвечал на вопросы, которые она обращала к нему.

— Вы уроженец прибрежных мест или родились вдали от реки, кабальеро? — спросила вдруг эта добрая дама своего гостя.

— Право, сеньора, — сказал он, улыбаясь, — признаюсь откровенно, я затрудняюсь ответить на этот вопрос.

— Почему же, сеньор?

— По самой простой причине: я не знаю, где родился.

— Однако вы мексиканец?

— Все заставляет меня думать именно так, сеньора, однако я за это не поручусь.

— Как странно! Разве ваши родные живут не здесь? — Тень пробежала по лицу дона Фернандо.

— Нет, сеньора, — ответил он сухо, и хозяйка дома, поняв, что коснулась болезненной темы, поспешила переменить тему разговора.

— Вы, конечно, знаете дона Педро де Луна?

— Очень мало, сеньора. Случай свел нас один только раз, правда, при таких странных обстоятельствах, что он не может не помнить об этом, но вряд ли я войду когда-нибудь в его асиенду.

— Напрасно, кабальеро. Дон Педро старый христианин note 2, оказывающий гостеприимство по старинному обычаю. Он счастлив, когда ему представляется случай выказать гостеприимство.

— К сожалению, неотложные дела требуют моего присутствия далеко отсюда, и я боюсь, что у меня не будет времени посетить асиенду.

— Извините, сеньор, — вступил в разговор дон Эстебан, — вы, конечно, не имеете намерения отправиться в пустыню?

— Почему вы задаете этот вопрос, кабальеро?

— Потому что мы находимся на самом краю индейской границы, и, если вы не намерены вернуться, вам откроется только один путь — в пустыню.

— Именно в пустыню я и намерен отправиться. Дон Эстебан не мог скрыть удивления.

— Извините, если я покажусь вам назойливым, — сказал он, — но вы, видимо, не знаете той пустыни, в которую собираетесь.

— Извините, сеньор, напротив, я знаю ее очень хорошо.

— Зная ее, вы осмеливаетесь отправиться туда в одиночестве?

— Я, кажется, доказал вам сегодня, сеньор, что осмеливаюсь делать многое.

— Да, да, я знаю, что ваше мужество беспредельно. Но то, что вы собираетесь предпринять сейчас, — безрассудство.

— Безрассудство, сеньор! О! Мне кажется, вы немножко преувеличили. Разве человек решительный, хорошо вооруженный и на хорошей лошади может опасаться индейцев?

— Если бы вам пришлось защищаться только от индейцев и хищных зверей, я бы еще мог согласиться с вами. Храбрый белый человек может справиться с двадцатью краснокожими. Но возможно ли одолеть Тигровую Кошку?

— Тигровую Кошку? Извините меня, кабальеро, но я вас не понимаю.

— Я поясню, сеньор. Тигровая Кошка — белый человек. Неизвестно, что побудило его связать свою судьбу с апачами, сделаться одним из их начальников. Он питает неистребимую ненависть к людям своей расы.

— Я тоже слышал о том, что вы рассказываете, но человек этот один только и есть белый среди индейцев. Как бы он ни был опасен, я полагаю, он тоже смертен и человек храбрый способен его убить.

— К сожалению, вы ошибаетесь, кабальеро. Этот человек не единственный белый среди индейцев. Есть и другие разбойники, тоже белые.