Глубокая разведка - Владимир Добряков

— Но Ярик, а как же моя работа в институте? Я там должна быть уже послезавтра. У нас готовится серьезный эксперимент. Вдруг что-нибудь случится…

— Что, они к этому времени другого врача не найдут? Перестань. Вакансии во Флоте не каждый день бывают.

— Оно, конечно, так. Но подумай, каково мне будет жить одной, с новыми соседями, с новыми сотрудниками почти год. Ведь ты уходишь в плавание.

— Слушай, Геля, у меня складывается впечатление, что ты не хочешь выходить за меня и вообще охладела ко мне.

— Что ты городишь?

Во время разговора мы не прекращали ласкать и возбуждать друг друга. Я наклонилась и припала губами и языком к его гордому естеству. Очень скоро Ярик разрядился, застонал и откинулся на спину. Я улеглась на него, обхватив его ноги своими, и, покрыв его поцелуями, предложила:

— Ярик, я понимаю, что мы с тобой давно стремились к этому. Я все сделаю, как ты сказал. Только из Ленинграда я полечу не в Кенигсберг, а в Брно. Дай мне хоть два дня, чтобы сдать дела, попрощаться с сотрудниками и лично пригласить их на нашу свадьбу. Ведь в плавание ты уходишь через две недели.

— Хорошо. Только эти два дня мне будет тебя не хватать. Не знаю, как я вытерплю.

— А как ты терпел до сих пор?

— С большим трудом. Ты даже представить не можешь, с каким!

Он подтянул меня за талию и, усадив над собой, припал лицом к моему лону. Я корчилась и визжала так, что, наверное, и в Праге было слышно. Ярик умел делать это великолепно! Впрочем, то же самое он говорил и обо мне.

Мы задремали лишь под утро, утомленные до смерти, но страшно довольные друг другом. Проснулись мы около десяти часов со страстным желанием продолжить начатое вчера. Но время уже было позднее, и мы позавтракали и вызвали такси. Труднее всего оказалось одеться. Сапожки в одном месте, пелерина — в другом, блузка — в третьем. Юбочка и берет оказались в беседке, а жилетка и трусики — в стогу сена. Я еле успела одеться к прилету такси.

В Праге я первым делом связалась с Ленинградом. Адъютант начальника медицинской службы Флота генерала Павловского сказал мне, что меня ждут в пятнадцать тридцать. У меня даже не оставалось времени заскочить домой. Я связалась с мамой и сказала ей, что срочно улетаю и вернусь не скоро.

В Ленинград я прибыла ровно за час до назначенного срока. В огромном городе очень трудно попасть куда-нибудь к намеченному времени. Но я знала, что военные не прощают неаккуратности, и приложила все усилия, чтобы успеть вовремя. Когда до Адмиралтейства оставалось всего три с небольшим километра, воздушное движение над центральной частью города закрыли.

— Это надолго? — спросила я водителя, когда мы приземлились.

— Кто знает? Судя по всему, магнитная буря наводит помехи в системе регулирования движения. Когда такое случилось последний раз, движение застопорилось на сорок минут.

На таймере было пятнадцать ноль пять. Я выскочила из аэрокара и поймала наземную машину. Хоть и медленно, но я продвигалась к Адмиралтейству. С замирающим сердцем я следила за меняющимися на дисплее цифрами. В приемную я вошла и представилась за несколько секунд до пятнадцати тридцати. Адъютант удивленно посмотрел на меня и с сомнением в голосе произнес:

— Генерал медицинской службы ждет вас. Проходите.

Я, конечно, не ожидала увидеть в кабинете морского волка, обдутого солеными ветрами и обожженного тропическим солнцем, с волевым лицом, покрытым шрамами, с квадратной челюстью и широченными плечами. Но еще меньше я ожидала увидеть за столом пожилого профессора, утомленного тяжелой операцией или несколькими лекциями в университете. Таких профессоров я немало видела во время учебы и в том институте, где сейчас работала. Как-то не ассоциировался в моем представлении этот образ с должностью начальника медицинской службы ВМФ.

— Здравствуйте, — сказала я, остановившись у порога. Профессор встал. Только тогда я поняла, что он действительно кадровый военный с большим стажем. Но это впечатление тут же разрушил сам генерал. Он сдвинул очки на кончик носа, склонил голову набок и посмотрел на меня поверх очков. Потом склонил голову к другому плечу и снова оглядел меня с головы до ног.

— Гелена Илек? Это вас рекомендуют на должность заведующего отделением в военно-морской госпиталь в Кенигсберге?

В голосе его звучало сомнение. Почти как у его адъютанта. Мне показалось забавным, что мы оба, я и генерал, ожидали увидеть совсем другого человека. Тут до меня дошло, что мой внешний вид никак не может навести на мысль, что я серьезный и опытный медицинский работник. Я так спешила, что даже не успела переодеться после встречи с Яриком.

Посудите сами. Высокие белые сапожки до колен на высоченной шпильке. Коротенькая, до самого, что ни на есть самого предела, юбочка из голубой кожи. Легкомысленная прозрачная блузочка, бархатная жилетка и бело-голубая пелеринка до попки. Что можно подумать о такой девчонке, явившейся на прием к генералу медицинской службы и претендующей на ответственную и сложную работу? Но отступать было некуда.

— Да, товарищ генерал. Я — Гелена Илек, и меня рекомендуют на эту должность.

Генерал движением пальца вдоль носа вернул очки на место и вышел из-за стола. Когда он направился ко мне, мне подумалось, что его выправке мог бы и Ярик позавидовать. Глядя на выражение его лица, я решила, что сейчас последует команда: «Кр-ру-у-у-гом! Марш!», и уже начала прикидывать, как бы половчее выполнить ее, чтобы не запутаться острыми носками сапожек в шпильках каблуков. Это было бы то зрелище!

Но генерал вдруг как-то совсем по-домашнему улыбнулся и гостеприимным жестом указал мне на одно из кресел, стоящих у журнального столика.

— Присядем.

Я пришла в ужас при мысли, что мне в такой юбчонке придется усесться в кресло на глазах у генерала. Я старалась, когда она была на мне, при посторонних вообще не садиться. Во мне словно проснулась на мгновение целомудренная школьница. Проснулась и так же мгновенно заснула. Неудобно, рассудила я, отказываться и заставлять тем самым беседовать с тобой стоя пожилого человека, тем более генерала.

Но не успела я присесть и придать своим ногам как можно более скромное, в меру ограниченных возможностей, положение, как генерал преподнес моей девичьей скромности новое испытание. Он набрал на переносном пульте какую-то команду, и в кабинет вошел адъютант с подносом, на котором были две чашки кофе. Расставляя кофе на столике, адъютант старался не смотреть на мои ноги, но это ему плохо удавалось.

— Ян Казимирович, — сказал генерал, — самолет готовьте на шестнадцать тридцать.

— Есть! — ответил адъютант и покинул кабинет.

— Меня ждут на Дальнем Востоке, — словно извиняясь, пояснил генерал. — Я специально задержал вылет, чтобы встретиться с вами.

«Так, — подумала я, — мне уже намекают, что я вынуждаю занятых людей ломать их планы». Но генерал начал издалека:

— Илек! Скажите, а Владислав Илек — это ваш родственник или однофамилец?

— Это мой дед.

— Я имел честь извлечь из вашего деда четырнадцать осколков. Один из них был оценен как не извлекаемый и опасный для жизни. Но я помню, как командующий армией, генерал-полковник Стоянов, сказал мне: «Борис Сергеевич, сделайте все, что сумеете, но спасите для нас жизнь этого офицера. Именно его танки сломали оборону противника под Тарту».

— И вы совершили чудо?

— Какое там чудо, — отмахнулся генерал. — Я сделал то, что должен был сделать на моем месте любой медик. И вы сделали бы то же самое не хуже меня. Но довольно воспоминаний. Расскажите мне о себе. Где и когда учились, у кого? Где работали и с кем? Чем приходилось заниматься?

Я коротко рассказала свою немудреную биографию, а генерал слушал, время от времени кивал и задавал уточняющие вопросы. У меня сложилось впечатление, что он знал всех профессоров, всех медиков в Республике и ориентировался абсолютно во всех областях медицинской науки. Когда я закончила, он еще раз внимательно оглядел меня от сапожек до прически и обратно и спросил:

— А как вы воспринимаете то, что вам на новой работе придется подчиняться воинской дисциплине?

— Нормально. Я же военнообязанная.

— Быть военнообязанным и быть военнослужащим — большая разница. Хотя, как я знаю, вы хотите связать свою судьбу с военным моряком?

Я кивнула. Генерал легонько похлопал меня по плечу и сказал:

— Быть супругой военного моряка — нелегкая доля. А быть к тому же и самой военной вдвойне труднее. Впрочем, если вы будете заняты на той работе, куда вас рекомендуют, вам не придется тосковать по мужу. Время для вас будет лететь незаметно. Кстати, а как вы смотрите, если в случае необходимости вам придется стать корабельным врачом? Вас это не путает?

— А почему это должно меня пугать?

Генерал встал, подошел к столу и что-то написал на листке бумаги.