Глубокая разведка - Владимир Добряков

— Семнадцатый, двадцать четвертый! К запуску! На старт!

Машины Абрикосова и Соболева выруливают на полосу.

— Семнадцатому, двадцать четвертому — взлет! Следовать в заданный квадрат, выполнять задание! Тридцать первый, тридцать третий! К запуску! На старт!

Стремительно взлетает первая пара «МиГов». Через две минуты в ночное небо уходят и Василенко с Трошиным.

— Двадцать пятый, сорок второй! К запуску! На старт!

Двадцать пятый — это я. Запускаю двигатели, закрываю фонарь и начинаю рулить на полосу. За мной идет «МиГ» Виктора.

Последние секунды перед взлетом. Ровно работают турбины. Мой «МиГ» временами подрагивает, словно от возбуждения. Прямо передо мной желто-серая полоса бетона, уходящая до самого горизонта и теряющаяся в ночной мгле. Мне вдруг кажется, что по полосе, откуда-то из ночной темноты, ко мне идет Вера. Я ясно вижу алые жилетку с юбочкой и ярко-красные туфельки. Черные колготки и блузка скрадываются в темноте. Как она сюда попала? Что делает на полосе?

— … сорок второму — взлет! Следовать в заданный квадрат, выполнять задание!

Начало команды я прослушал. Фигура Веры сразу куда-то исчезает. Я снимаю шасси с тормозов и увеличиваю тягу двигателей. «МиГ» устремляется вперед по полосе, и через несколько секунд мы уходим в ночное небо. Одновременно с выходом в свой квадрат мы набираем высоту. Отсюда уже ясно видно, что ночь кончается. Мы летим почти навстречу восходящему солнцу. Где-то дальше к северу наши ребята шугают сейчас «семьдесят первого», а еще дальше к востоку, на одной высоте с нами, его ждут замполит с ведомым. Куда пойдет разведчик? На них или на нас? А на юге, много ниже нас, наше звено караулит «восемнадцатых». Кстати, те американцы, что шли в наш район, наверное, уже на месте. Значит, сейчас там двое против восьми.

— Двадцать пятый! Внимание! Противник отвернул в вашу сторону! Тридцать первый! Сменить позицию! Страхуйте двадцать пятого!

Я еще пока ничего не вижу. Но вот на дисплее появляется метка. Она быстро перемещается. Видно, что «семьдесят первый» выжимает все свои неслабые возможности и прет на максимальной скорости, почти под три тысячи километров в час. Хорошо еще, что не на предельной высоте. Черта лысого тогда бы мы его достали.

— Ух и чешет! — слышу я восторженный голос Виктора.

— Я — двадцать пятый! — докладываю я. — Цель вижу, атакую! Виктор! Работаем по схеме два.

Сваливаю машину на правое крыло и вхожу в пике. Мы и так почти на предельном потолке наших машин. Нам придется атаковать его уже с динамического потолка, то есть с вершины горки, на которой машина может удержаться лишь считаные секунды. За это время надо успеть прицелиться и выстрелить.

Набираем в пикировании дополнительную скорость и тут же идем вверх. Я не гонюсь за «семьдесят первым», его нам все равно не догнать. Я строю маневр так, чтобы он, когда мы будем на вершине своей горки, оказался в секторе нашего обстрела.

Судя по всему, «семьдесят первый» заметил нас. Он пытается отвернуть на восток. Но на такой скорости и у такой неповоротливой махины радиус разворота получается гигантский. Ему от нас не уйти. Вся его надежда на высокую скорость. Но мой радар наведения уже захватил его, и бортовой компьютер обрабатывает цель. «Семьдесят первый», не имея возможности ни сбросить скорость, ни отвернуть, сам вползает в мой прицел. Сейчас у него индикатор истерически верещит: «Ты в прицеле!» Но он ничего не может поделать.

Пуск! Из-под плоскостей срываются две ракеты. И тут справа на фоне светлеющего неба стремительно прочерчиваются дымные черты. Это стреляет Виктор. «Семьдесят первый» уходит вперед, но ракеты настигают его. Три попадания! Один за другим вспыхивают взрывы, и горящие обломки разведчика продолжают лететь прежним курсом, забирая вниз к морю. Парашютов не видно. Разве тут уцелеешь! Мы снижаемся, и я докладываю:

— Я — двадцать пятый! Цель уничтожена. Задание выполнено.

И тут же слышу тревожное предупреждение:

— Двадцать пятый! В вашем квадрате пара «восемнадцатых»! Они вас атакуют!

Я уже и сам их вижу. Положение не из приятных. Я пикирую как раз к ним в прицел. И самое отчаянное, они сейчас в такой позиции, что, как я ни маневрируй, они все равно сядут мне на хвост. Оглядываюсь. Виктор приотстал километра на полтора. Ему легче, он еще сумеет выйти им в лоб. А моя скорость сейчас такая, что мне придется разворачиваться прямо в прицеле у ведущего «восемнадцатого».

— Виктор! Отсеки ведомого, а от ведущего я попробую уйти!

— Осторожно, Андрей! Держись, с ведомым я управлюсь!

Даю полную тягу двигателям и пытаюсь в развороте оторваться от головного американца. Но у «восемнадцатого» скорость несколько выше, чем у меня, он не отстает. Пытаюсь маневрировать, здесь у меня преимущество, но расстояние между нами такое, что «восемнадцатый» все равно не выпускает меня из прицела. Мой индикатор постоянно сигнализирует об этом. Сейчас он выйдет на дистанцию эффективного поражения, и — привет! Надо как-то выкручиваться. Внезапно в голову приходит шальная мысль. Мне неизвестно, делал ли кто-нибудь на «двадцать девятых» «кобру». Но чем в принципе мой «МиГ-29» отличается от «Су-27»? Разве что мощностью двигателей. А аэродинамика у них почти одинаковая. Я встречался с ребятами, которые летали на «Су». Они тоже не все умеют делать «кобру», но они рассказывали, как она делается. Я пробовал, но получалось не очень. Если честно сказать, то совсем не получалось. Но одно дело в учебном полете, другое — в бою. Сейчас у меня все равно нет другого выхода. Тем более что и американец не ждет от меня ничего подобного. Он считает, что моя песенка спета. Посмотрим, кто будет петь последним.

Продолжаю маневрировать, а сам внимательно наблюдаю за американцем. Он все ближе и ближе. Мне надо не прозевать пуска ракет, и раньше дергаться тоже нельзя, срубит. Вот, сейчас… сейчас… Есть! Под плоскостями «восемнадцатого» вспыхивает пламя. Я резко дергаюсь вверх и закладываю такой тангаж, что «МиГ» встает на дыбы, а у меня глаза проваливаются до затылка. «Кобра» получилась, конечно, ублюдочная. Я все-таки не Пугачев, а всего лишь Коршунов. Но главного я добился. Скорость значительно сброшена. Ракеты американца проскакивают подо мной и тут же загибают траектории вверх. Но это уже бесполезно. На сто восемьдесят им не развернуться, они меня уже потеряли.

«МиГ» запрокидывается на спину, и я, чуть не потеряв управление, сваливаюсь вниз. При этом я едва не сталкиваюсь с проносящимся вперед американцем. Он, наверное, так и не понял, что же произошло, и куда я делся. Все заняло считанные секунды. А я выравниваю машину, и американец оказывается прямо передо мной и чуть выше. Он так близко, что мне не надо тратить на него ракеты. Жму на гашетку. Длинная трасса прошивает кабину и левый двигатель «восемнадцатого». Из сопла валит дым, и американец начинает пикировать. Сначала полого, а потом все круче и круче. Парашюта опять не видно, судя по всему, пилот убит.

— Я двадцать пятый! Уничтожил один «F-18». Квадрат… Закончить доклад я не успеваю. Меня прерывают:

— Двадцать пятый! Вас атакуют четыре «восемнадцатых»! Уходите! К вам идут на помощь.

Закладываю вираж и вижу, как ко мне с юго-востока быстро приближается четверка истребителей. Хреново дело! С четырьмя не побарахтаешься. Надо рвать когти. Разворачиваюсь в сторону нашей границы и вижу, что до нее довольно-таки далеко. Могут и догнать.

— Андрей! — слышу я Виктора. — Я своего сделал. Тебя вижу, иду к тебе.

— Сорок второй! Тебя самого пара атакует! Черт! Откуда их столько здесь взялось?

— Всем, всем, всем! В квадрате 9Д четыре «восемнадцатых» атакуют двадцать пятого!

Ого! Значит, наши уже все в воздухе и идут сюда. Но мне от этого не легче. Они еще бог знает где, а эти уже рядом. Эти атакуют меня по всем правилам. Они расходятся в стороны и берут меня в клещи. Один караулит вверху, другой — снизу и двое с флангов. Маневрировать некуда, меня везде ждут. Вперед я не оторвусь, у них скорость выше. «Кобру» второй раз мне повторить не дадут, да и не удастся она мне.

Кажется, отлетался ты, Андрюха Коршунов. Перед глазами на мгновение появляется Вера. Такая, какой я видел ее последний раз. Стоит нагая, в одних туфельках, и смотрит мне вслед. Меня разбирает сначала злость, а потом вспыхивает ярость. Нет уж, господа янки! Так просто вы меня не подстрелите. Я вам не куренок, а коршун. У меня и фамиль такой!

Замечаю, что левый американец вырвался вперед. Вот ты-то, парень из Айовы, и будешь моей последней победой! Пусть даже ценой своей жизни, но я тебя сделаю.

— Я — двадцать пятый! Иду на таран!

Резко сваливаю машину влево и иду на сближение с американцем. Тот, видимо, понял и свою ошибку, и мое намерение. Он в ужасе шарахается от меня. Но радиус разворота у «МиГа» круче, чем у «F-18». Ему от меня не уйти. Его товарищи стрелять по мне уже не могут, я слишком близко подошел к их напарнику.