Жизнь людей глазами кроликов - Виталий Музыченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тележка под ритмичное поскрипывание одного из колёсиков выкатилась к столу с гостями. Поки был готов к последнему акту затянувшейся пьесы, рассказывающей о его судьбе. Вытирая потное лицо подолом льняной скатерти, на чуть отодвинутом стуле сидел возбуждённый и покрасневший в лице директор. Джуд Кач отсутствовала.
– А где? Где Джуд?
– Нет! Её нет… Я съем вашего кролика в одиночестве. Возможно… Возможно, Вы захотите ко мне присоединиться, – ответил взбудораженный директор. – Представляете! Решила сквитаться с жизнью. Она специально всё это задумала. Шестой этаж. Ограждения нет. Давайте его сюда! Я съем этого эмигранта! У него есть документы?
Шутка была неуместной, но объяснимой. Директор находился в стрессе. Его полное запущенное тело просило удовлетворения.
– Она выжила? Будет жить?
– Вот это мне сложно сказать. Да Вы не волнуйтесь, она не успела. Тони молодец. Давайте уже приступим к вашему кролику. Ужасно голоден.
– Так она не спрыгнула?
– Хотела. Все эти ее браслеты и причёска… Вы думаете, для нас? Нет! Хотела красиво! Сразу сказал Тони – следи. Я прошёл курс по психологии. Хорошая наука. Всех вижу насквозь. Такая работа. И вас вижу. И даже этого кролика. Насквозь. Каждую мысль, каждый поступок.
– И что с ней? Где она?
– В карцере, наверное. Тони её скрутил. Чуть догнал, уже на краю схватил. Сам мог с ней. Представляете, что бы было? Это ведь незаконно всё. Всё, что здесь сегодня. Меня бы уволили. Договоренности телефонные. Договорённости между важными людьми. Давайте уже режьте, шеф! И это сердце. Я его съем в первую очередь. С венами. Они съедобны?
– Да.
Клоду Саджеру захотелось опрокинуть тележку и топтать кролика ногами. Что с ним? С каких пор справедливость заняла сидячее место в его душе? Да! Конечно! Нож в его руке. Большой. Тяжёлый! Не тесак, но всё же. Нож взывал к справедливости и силе. Рука взмахнула. Резко. Сильный, оглушающий удар, схожий с ударами спартанцев, их короткими мечами по головам персов. Схожий со взмахами сабель французских гусаров над головами русских и австрийцев при Аустерлице, а затем шашек русских казаков уже над головами французов у Березины. Но на этот раз ни одна голова не отделилась от тела. Шеф-повар яростным ударом разрубил кролика вдоль на две равные части, выпустив зло из своей груди.
– Браво! – прокричал директор.
Шеф переложил половину кролика вместе с сердцем на тарелку, полил соусом и поставил директору.
– Приятного аппетита, – сказал он фразу на французском, явно не требующую перевода. – Начните с сердца.
Хруст треснувшей карамели долетел до уха Клода Саджера. Сердце Поки было нанизано на вилку не самого лучшего представителя человечества.
– Мне нужно идти, готовить десерт.
– Подождите! Разве вам не интересно моё мнение?
– Конечно. Интересно.
Вслед за сердцем толстяк проглотил чуть ли не треть от того, что лежало на тарелке.
– Очень вкусно. Теперь я понимаю, за что дает звезды ваш справочник. Боюсь представить, что бы было с этим кроликом, будь у вас не одна, а две или три.
– У меня к Вам личная просьба.
– Да! Всё что угодно. Вы же слышали… Я здесь хозяин.
– Пусть оставшееся блюдо отнесут этой женщине. Это важно.
– Без проблем. С нетерпением жду десерт. Я буду главным вашим посетителем, когда вы откроете ресторан в Сиднее. Это дорого?
– Открыть ресторан?
– Нет. Ужинать. Сколько стоит кролик у вас в ресторане?
– Около трехсот долларов.
– И покупают?
– У нас расписано всё на несколько месяцев вперёд.
– Поразительно! Сколько глупых людей. Я ещё больше стал вас уважать!
– Так Вы отнесете ей кролика?
– Конечно. Не сомневайтесь. А вот и Тони!
Перед столом появился охранник. Совершенно спокойно он отложил дубинку и повязал фартук.
– С ней всё в порядке. Старая шлюха! Как бы мы ни ссорились, она мне нравится. С ней не соскучишься. Ребята вкололи ей успокоительное. Завтра вызовем психолога. Как ваши дела, босс? Как кролик?
– Выше всех похвал. Представляешь, такой у шефа во Франции стоит три сотни.
– За кролика? Не может быть! – искренне удивился Тони.
– Шеф просит отнести половину нашей дамочке.
– Без проблем, шеф, – бодро ответил охранник.
– Пойду взбивать сливки. Десерт, – спеша покинуть это место, сказал Клод Саджер.
– Я помогу шефу, босс? Откатить тележку?
Выкрашенные голубой краской поверх ржавчины и грязи, створки дверей большого грузового лифта захлопнулись. Семь этажей. Кухня была в подвале.
– Со всем уважением. Она мне нравится. Честное слово. Не думайте! Я бросился не из-за проблем босса. Есть в ней… что-то. Её все здесь уважают. И зеки, и охрана. Но кролика она не попробует. Даже утром не попробует. Ей вкололи столько. Сутки проваляется.
– Тогда… Тогда у меня просьба.
– Да. Если это возможно.
– Возможно! Съешьте сами и расскажите ей. Было ли вкусно.
– Без проблем, шеф! Без проблем!
****
Надписи на табло
– Тебе понравился?
– Да. Если учесть, как здесь кормят.
– И… Мама? Мама, мне интересно. Я отказался от него ради тебя!
Океана было не слышно. И не потому, что в этот день он был покорен и гладок и походил на зеркало, а потому, что он снова был за толстым стеклом. В комнате с мягкими диванами находились три человека. Двое из них носили фамилию Кач. Лари Кач и Джуд Кач. Позади Лари, за его спиной, стоял Тони и с хитрой улыбкой поглядывал на пожилую женщину.
– Как Бруно?
– Как всегда! Если так пойдёт дальше, ты скоро его увидишь. Будете вместе здесь ходить по кругу…
Джуд лишь улыбнулась, не выдавая за этой мимикой никаких чувств.
– Извини, извини!
Сын взял мать за руки, машинально пытаясь подкрепить извинение прикосновением. Но Джуд и не думала обижаться. Что-то доброе поселялось в ней в этот день.
– Брось. Я рада тебя видеть. Как твой ресторан?
– Саджер улетел. Обещал подумать.
– Не удивительно. Это лишь говорит о его вменяемости. Во Францию?
– Да, а что? Куда ещё?
– Может, в Токио или… Мало
