Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи

— Да?

— Я знаю одно: это была женщина.

Глава 29. Письмо из дома

«Дорогая Катарин, живя среди титулованных особ, ты, наверное, забыла нас, но я всегда знала, что ты чувствительная девушка с добрым сердцем, надеюсь, такой ты и осталась. У нас все по-старому.

Много тревог доставил новый кюре: он чудовищно высокомерен. С моей точки зрения, он не больше не меньше как римлянин. Все говорили об этом викарию, но ты знаешь нашего викария, в нем живет дух истинного христианского милосердия. В последнее время я намучилась с прислугой. Эта Элен просто непристойна: носит юбки выше колен и не признает шерстяных чулок. И совершенно не слушает, когда ей об этом говорят. Еще меня очень беспокоил ревматизм. Доктор Харрисон посоветовал обратиться к лондонскому специалисту… Потратить три гинеи и трястись в поезде, так я сказала ему.

Но я все же поехала. Лондонский врач вытянул свою физиономию и долго юлил. пока я прямо не спросила его: «Я женщина прямая, доктор, не тяните резину, ответьте прямо — у меня рак?» Тогда он вынужден был ответить: да. Он сказал, что при хорошем уходе я протяну год и сильных болей не будет. А я уверена, что у меня будут такие же боли, как у любой христианки. Жизнь становится скучной, когда почти все друзья умирают. Но мне бы хотелось, чтобы ты была в Сент Мэри Мед, моя дорогая. Если бы ты не получила наследства и не приобщилась к высшему обществу, я бы положила тебе жалование, вдвое большее, чем бедная Джейн, чтобы ты ухаживала за мной… Но что толку желать невозможного! Если у тебя будет что-то не так, а это вполне вероятно… Я слышала сотни историй про титулованных господ, которые женились на богатых девушках, а потом эти девушки оказывались на церковной паперти. Я не хочу сказать, что нечто подобное может случиться именно с тобой, но никто не знает, что с ним случится. В общем, на всякий случай, моя дорогая, знай, что у тебя есть дом, где тебя любят. И хотя я женщина прямая, но сердце у меня доброе. Любящая тебя Амалия Винер.

P.S. Я видела в газете заметку и фотографию, где ты стоишь рядом с кузиной леди Темплин, я ее вырезала и положила вместе с другими вырезками. Я молилась о тебе в воскресенье, чтобы Господь уберег тебя от суетности и гордыни».

Катарин, прочитав выразительную эпистолу дважды, отложила ее и устремила задумчивый взор на голубые волны Средиземного моря. Она почувствовала комок в горле. Внезапная тоска по Сент Мэри Мед охватила ее. Тоска по каждодневным, глупым мелочам, по дому.

Ей страстно захотелось спрятать лицо в ладони и зарыдать.

Спасла ее Ленокс.

— Хэлло, Катарин! Что случилось?

— Ничего. — Катарин сложила письмо и засунула его в сумочку.

— Ты выглядишь расстроенной. Надеюсь, ничего, что я позвонила твоему другу месье Пуаро и пригласила его на ленч в Ниццу? Я сказала, что ты хочешь видеть его, я подумала, что только из-за меня он не придет.

— Значит, ты хочешь его видеть?

— Да, — ответила Ленокс, — я просто схожу по нему с ума. Никогда не встречала мужчину с кошачьими глазами.

— Хорошо, — вяло произнесла Катарин. Она устала за последние дни. Арест Дерека Кеттеринга стал новым гвоздем сезона, и случившееся в Голубом поезде обсуждалось на каждом углу.

— Я заказала машину, — сказала Ленокс. — Наврала матери, не помню что именно, но это не важно: она тоже все забывает. Если она узнает, куда мы собираемся, обязательно увяжется с нами, чтобы помучить месье Пуаро.

Приехав в «Негреско», девушки увидели Пуаро, который уже ожидал их. Он был полон галицийской любезности и расточал девушкам такие комплименты, что они умирали от смеха, однако в общем ленч прошел невесело. Катарин была вялой и рассеянной, а Ленокс то разражалась бурным монологом, то надолго замолкала. Когда они пили кофе на террасе, Ленокс вдруг не выдержала:

— Как идут дела? Вы знаете, что я имею в виду.

— Дела идут своим чередом. — Пуаро пожал плечами. Он немного грустно посмотрел на Ленокс. — Вы молоды, мадемуазель, но три вещи нельзя торопить: le bon Dieu,[320] природу и старых людей.

— Чушь! Вы не старый.

— Как мило, что вы так говорите.

— Здесь майор Найтон, — сказала Ленокс.

Катарин быстро оглянулась.

— Он с мистером Ван Алдином, — продолжала Ленокс. — Хочу его кое о чем спросить. Скоро вернусь.

Оставшись один на один с Катарин, Пуаро прошептал:

— Вы рассеянны, мадемуазель, ваши мысли витают далеко отсюда, правда?

— Не далее Англии. — Повинуясь безотчетному чувству, она вынула из сумочки полученное утром письмо и передала его Пуаро. — Первая весточка из моей прошлой жизни.

Он с серьезным выражением лица прочитал письмо и вернул его Катарин.

— Вы возвращаетесь в Сент Мэри Мед?

— Нет. Зачем?

— Ах! Значит, я ошибся. Простите, я оставлю вас на минутку.

Он направился к Ленокс Темплин, Ван Алдину и Найтону. Американец выглядел усталым и постаревшим. Он только вежливо кивнул Пуаро, не оказывая ему иных знаков внимания. Когда Ван Алдин начал отвечать на какой-то вопрос Ленокс, Пуаро отвел Найтона в сторону.

— Мистер Ван Алдин плохо выглядит, — заметил он.

— Это вас удивляет? — спросил Найтон. — Скандал, связанный с арестом Дерека Кеттеринга, совершенно выбил его из колеи. Он жалеет, что связался с вами и попросил узнать правду.

— Ему лучше вернуться в Англию, — сказал Пуаро.

— Мы выезжаем послезавтра.

— Это хорошие новости. — Пуаро немного помолчал, глядя на Катарин. — Я хотел бы, — пробормотал он, — чтобы вы сказали об этом мисс Грей.

— О чем?

— О том, что Ван Алдин возвращается в Англию.

Слегка озадаченный, Найтон неуверенно пошел в сторону Катарин.

Пуаро удовлетворенно кивнул головой и обратился к Ленокс и американцу. Потом они все подошли к Катарин, и после трехминутного разговора миллионер и его секретарь удалились. Пуаро тоже собрался уходить.

— Весьма благодарен за ваше приглашение, мадемуазель! — воскликнул он.

— Это был очаровательный ленч. Ma foi,[321] мне это было необходимо. — Он выпятил грудь. — Теперь я лев, я великан! Ах, мадемуазель Катарин, вы не знаете, каким я могу быть. Вы видели спокойного, тихого Эркюля Пуаро, но есть и другой Эркюль Пуаро. Теперь я пойду в наступление, буду грозен, буду вселять ужас в сердца тех, кто не слушает меня.

Он самодовольно посмотрел на них, и они изобразили огромное впечатление, которое должны были произвести его слова, хотя Ленокс кусала губы, а уголки губ Катарин дрожали: девушкам трудно было удержаться от смеха.