Блог «Серп и молот» 2023 - Петр Григорьевич Балаев

и просил принять безотлагательное решение о прекращении наступления и возвращении всех частей и соединений резерва Южного фронта в район Барвенкова.

Главнокомандующий маршал С. К. Тимошенко и член Военного совета Н. С. Хрущев, выслушав и обсудив мое предложение, пришли к выводу, что, поскольку операция уже ведется и, по всей вероятности, притягивает к району Маяков оперативные резервы противника, вряд ли целесообразно ее прекращать. Хрущев при этом заметил, что нельзя ограничивать свободу действий командования войсками Южного фронта, которое возглавляют такие грамотные в военном деле и опытные боевые генералы, как Родион Яковлевич Малиновский и Алексей Иннокентьевич Антонов.

Мне было предложено срочно выяснить по штабной линии, каково истинное положение дел в районе Маяков и каковы ближайшие планы командования и штаба Южного фронта в отношении продолжения этой операции.»

Есть такое выражение: врёт, как свидетель. Только я не думаю, что именно Баграмян врал, скорее, те, кто его мемуары редактировал, пытаясь придать им направление принятой концепции тех событий.

Вообще, если представить себя следователем, а то, что написано в мемуарах о Харьковской наступательной операции — свидетельскими показаниями, то лично у меня появилось бы желание арестовать всех свидетелей, чтобы они на воле не могли сговориться, закрыть их по разным камерам и начать «пытать очными ставками», пока не расколются.

Пусть бы Иван Христофорович прямо в глаза маршалу Тимошенко сказал, что тот разрешил не прекращать операцию 9-й армии еще не зная, что там на самом деле происходит. И тут же поручил Баграмяну выяснить, каково там положение дел. После того, как разрешил.

14 мая Баграмян выяснил:

«Генерал Антонов после подробного изложения создавшейся обстановки в районе Маяков сообщил, что пока из-за все возрастающего сопротивления противника войска 9-й армии не достигли существенного успеха. Но тем не менее решение продолжать в ближайшие дни наступление на Маяки не отменено, так как Военный совет Южного фронта считает этот пункт очень важным. Алексей Иннокентьевич также сообщил, что решение овладеть им является в сложившейся обстановке целесообразным и что ослабление резервов в районе Барвенкова произведено с разрешения командующего фронтом.»

А 15 мая операция была прекращена, хотя Тимошенко разрешил ее продолжать, как уже мы прочитали у Баграмяна. Ага. Потому что успеха в ней войска 9-й армии не достигли. И, одновременно, все участники событий упрекают Семена Константиновича в том, что он поздно принял решение о вводе в прорыв подвижных соединений, нужно было делать это еще чуть ли не 14 мая, а решение принято только 17-го. Хотя, более, чем очевидно, что ввод в прорыв подвижных соединение даже 17 мая точно привел бы к полномасштабной катастрофе (их и 17 мая не успели ввести, к счастью), не отделались бы тем, чем отделались тогда.

Иван Христофорович вину за действия Южного фронта самокритично возложил на штаб направления, мол, операторы прозевали ситуацию. Самокритично, конечно, только штаб направления был, одновременно, еще раз напомню, штабом Юго-Западного фронта, операторы были заняты непосредственно подготовкой наступления фронта и потом оно уже шло, некогда было отвлекаться еще и на Южный фронт. Тем более, что…

У меня были в жизни аналогичные ситуации. Они, уверен, были у всех, кто занимал руководящие должности.

В 2010 году я получил назначение заместителем начальника Тверской таможни по правоохранительной деятельности, через пару дней, ознакомившись с делами, собрал личный состав оперативно-розыскного отдела и объявил им, чтобы все они, за исключением недавно принятого на службу парня, готовились на выход с вещами, к увольнению. Я не только работать с ними не желаю, но даже видеть их не хочу.

В тот же день ко мне пришел на прием сотрудник ФСБ, курировавший таможню, с просьбой пока не спешить недели две, не срывать им операцию. Что там за операция была — мне не надо было объяснять. Через две недели заместителя начальника оперативно-розыскного отдела повязали на взятке. Начались следственные действия, дело вело следствие УФСБ, с обысками в кабинетах отдела.

Сидим с начальником таможни в его кабинете, он тоже недавно был назначен, ждем, когда обыск завершится и следователь расскажет о результатах. Заходят в кабинет следователь и заместитель начальника УФСБ. Следователь докладывает, что в кабинете оперативно-розыскного отдела, в шкафу для одежды, обнаружены два мешка с секретными и совершенно секретными делами и документами, которые числятся в отделе защиты государственной тайны таможни, как уничтоженные.

Всё. Таможню можно было закрывать на лопату. Нарушение в области защиты гос. тайны настолько вопиющее, что лишаются допуска к гос. тайне начальник таможни, как ответственный за защиту, я, его заместитель и непосредственный руководитель начальника оперативно-розыскного отдела, начальник ОЗГТ (отдела защиты гос. тайны), все оперативники, у таможни отзывается лицензия. Следователь сразу и заявил, что будет выносить такое представление.

Тут его осадил заместитель начальника УФСБ: не гони коней, ты бы сам мог догадаться о наличии такого нарушения? У кого могла возникнуть мысль, что люди, проходившие ВВК, психиатра, в том числе, способны на такое?

Вызвали в кабинет начальника оперативно-розыскного отдела. Вопрос ему: «Объясни нам, почему вы, вместо того, чтобы забросить в шредер и сжечь документы, уже списанные по актам к уничтожению, годами (4 года!) их складывали в мешки и рассовывали в шкафы с одеждой?». Стоит, красный, как рак, и молчит. А что тут объяснишь?

Как Тимошенко, Баграмян, их штаб могли подозревать, что грамотный во всех отношениях командующий Южным фронтом Малиновский, а начальником штаба у него тоже грамотный во всех отношениях Антонов, получив приказ Командующего направлением копать окопы, готовить оборону 9-й и 57-й армиям, потому что находятся эти две армии как раз в самом удобном для немцев месте подрезать Барвенковский выступ, а прямо перед ними — Краматорск, а там танковая группа Клейста, инструмент для этого подрезания, вместо этого будут снимать оттуда дивизии и штурмовать какие-то Маяки, истощив в этих атаках и так уже ими же ослабленные силы 9-й армии?

У меня только одна версия. Те мои подчиненные (недолго они ими были) вместо работы думали только о том, где бы и как бы прибавку к должностному окладу «заработать», если уж получили удостоверения и пистолеты. А Родиона Малиновского именно тогда, судя по всему, настигла большая и светлая любовь к смазливой и молоденькой вольнонаемной из банно-прачечного отряда. Не до дел фронта ему было, чувства с головой накрыли, а подчиненные, пользуясь ранением комфронтом стрелой Амура, пошли вразнос, каждый сам себе стратег стал…

* * *

А дальше начинается эпическая история о том, как Баграмян уговаривал С. К. Тимошенко прекратить наступление