Противостояние - Стивен Кинг

В подвале стоял стол для аэрохоккея, и его гладкую, хоть и дырявую поверхность Гарольд использовал в качестве верстака. Под левой рукой у него лежала раскрытая книга с какой-то схемой. Он смотрел на схему, потом на устройство, с которым работал, потом что-то с ним делал. Под правой рукой лежали инструменты из комплекта, прилагавшегося к его мотоциклу «триумф». Вокруг валялись обрезки проводков.

– Знаешь, – рассеянно сказал Гарольд, – тебе бы лучше прогуляться.

– Почему? – В ее голосе звучала обида. Глядя на напряженное, без тени улыбки лицо Гарольда, Надин могла понять, почему он так много улыбался: чтобы не выглядеть безумцем. Она подозревала, что он безумен или находится на самой грани.

– Потому что я не знаю возраст этого динамита, – ответил Гарольд.

– О чем ты?

– Старый динамит потеет, дорогая моя. – Тут он посмотрел на нее. Она увидела, что все его лицо покрыто потом, словно в доказательство последней фразы. – Точнее говоря, покрывается испариной, и испарина эта – чистый нитроглицерин, одна из самых нестабильных субстанций в мире. Так вот, если динамит старый, велика вероятность того, что этот маленький научный проект перебросит нас через вершину Флагштоковой горы, и лететь мы будет до самой страны Оз.

– Знаешь, тебе не обязательно говорить об этом с такой злобой.

– Надин! Милочка!

– Что?

Гарольд смотрел на нее спокойно и без улыбки.

– Заткни свою гребаную пасть.

Она так и поступила, но на прогулку не пошла, хотя ей и хотелось. Конечно же, если выполнялась воля Флэгга (а планшетка написала ей, что Гарольд – инструмент Флэгга для уничтожения постоянного комитета), динамит не мог быть старым. А если и был таким, то все равно не взорвался бы до положенного срока… или нет? Насколько Флэгг контролирует события?

Достаточно, подумала она. Более чем достаточно. Но полной уверенности у нее не было, и она тревожилась. Она успела еще раз побывать дома и обнаружила, что Джо ушел, на этот раз, вероятно, навсегда. Она заглянула к Люси и, натолкнувшись на холодный прием, провела там ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы выяснить, что после ее переезда к Гарольду Джо (Люси, разумеется, называла его Лео) «немного изменился к худшему». Люси, несомненно, винила в этом ее, но… если бы лавина сошла с Флагштоковой горы или землетрясение уничтожило Жемчужную улицу, Люси скорее всего возложила бы на нее вину и за это. Впрочем, она и Гарольд в самое ближайшее время собирались дать всем новый повод для обвинений, и очень даже весомый. И все-таки Надин ощутила горькое разочарование из-за того, что не смогла еще раз увидеть Джо… чтобы поцеловать его на прощание. Их с Гарольдом пребывание в Свободной зоне Боулдера подходило к концу.

Не важно, лучше всего порвать с ним прямо сейчас, пока ты занята этим грязным делом. Ты только причинишь ему вред… а возможно, причинишь вред и себе, потому что Джо… видит и знает сокрытое от других. Пусть он перестанет быть Джо, пусть я перестану быть мамой Надин. Пусть вновь превратится в Лео, раз и навсегда.

Но парадокс оставался неразрешимым. Она не могла поверить, что всем, кто сейчас находился в Зоне, включая мальчика, осталось жить меньше года. Он не хотел оставлять их в живых…

…и, по правде говоря, его инструмент – не только Гарольд, но и ты. Ты, которая еще недавно говорила, что в этом постэпидемическом мире есть только один непростительный грех – забрать другую жизнь…

Внезапно ей захотелось, чтобы динамит был старым, чтобы он взорвался и убил их обоих. Милосердная смерть. А потом она подумала о том, что их ждет после того, как они окажутся по ту сторону гор, и знакомое влажное тепло растеклось по низу живота.

– Вот, – мягко выдохнул Гарольд. Опустил собранное устройство в обувную коробку «Хаш паппис» и отодвинул в сторону.

– Готово?

– Да. Готово.

– Сработает?

– Хочешь опробовать? – Слова сочились злобным сарказмом, но Надин не возражала. Гарольд оглядывал ее жадным, ползущим взглядом маленького мальчика, уже хорошо ей знакомым. Гарольд вернулся из того потаенного места, куда уходил, чтобы написать все то, что она прочитала в его гроссбухе, который затем небрежно положила под плиту у камина, где он первоначально и лежал. Теперь она могла управлять Гарольдом. Теперь его разговор стал всего лишь словами.

– Ты хотел бы посмотреть, как я буду ласкать себя? – спросила она. – Как прошлой ночью?

– Да, – кивнул он. – Ладно. Хорошо.

– Тогда пойдем наверх. – Она похлопала ресницами. – Я пойду первой.

– Да, – хрипло ответил он. На его лбу вновь выступили капельки пота, но на этот раз не от страха. – Иди первой.

И она поднялась по лестнице первой, зная, что он смотрит под короткую юбочку ее матросского платья. Трусики она в этот вечер не надевала.

Дверь закрылась, и устройство, которое Гарольд собрал и поставил в коробку, растворилось в темноте подвала. «Реалистик», «уоки-токи» на батарейках из магазина «Радио шэк». Заднюю панель Гарольд снял. Проводки тянулись к восьми динамитным шашкам. Рядом с обувной коробкой на столе для аэрохоккея осталась лежать раскрытая книга. Гарольд взял ее в публичной библиотеке Боулдера, и называлась она «Победители 65-й национальной научной ярмарки». На раскрытой странице «уоки-токи», аналогичная той, что сейчас находилась в обувной коробке, подсоединялась к дверному звонку. Подпись гласила: Третье место, Национальная научная ярмарка 1977 г., разработано Брайаном Боллом, Ратленд, штат Вермонт. Скажи слово и позвони в дверь, до которой двенадцать миль.

Тем же вечером, несколькими часами позже, Гарольд спустился в подвал, закрыл коробку крышкой и осторожно отнес наверх. Поставил на верхнюю полку буфета на кухне. Днем Ральф Брентнер сказал ему, что постоянный комитет Свободной зоны приглашает Чэда Норриса на свое очередное заседание. И когда оно состоится? – мимоходом поинтересовался Гарольд. Второго сентября, ответил Ральф.

Второго сентября.

Глава 57

Ларри и Лео сидели на бордюрном камне перед домом. Ларри пил теплое пиво «Хэммс», Лео – теплую газировку «орандж спот». В те дни в Боулдере можно было пить что угодно, при условии, что напиток хранился в банках или бутылках, а ты не возражал против того, чтобы пить его теплым. Сзади доносился мерный рев «лаунбоя» – Люси косила траву на лужайке. Ларри хотел взять это на себя, но Люси покачала головой: «Лучше выясни, что не так с Лео, если получится».

Шел последний день лета.