Противостояние - Стивен Кинг

– Привет, Фрэнни, как ты?

– Все хорошо. А ты?

– Ужасно. – Кэнди подняла бутылочку, чтобы Фрэн смогла прочитать на этикетке название лекарства: каладрил. – Ядовитый плющ. И ты не догадаешься, в каком месте я обожглась. – Она просияла. – Но, готова спорить, сможешь догадаться, где обжегся Джек.

Они проводили ее взглядами, улыбаясь. Потом Джордж повернулся к Фрэнни:

– Мисс Голдсмит? Комитет Свободной зоны? Рад познакомиться.

Она протянула руку.

– Просто Фрэн. Или Фрэнни.

– Хорошо, Фрэнни. В чем проблема?

– Я беременна, – ответила она. – И чертовски напугана. – И тут же из глаз покатились слезы.

Джордж обнял ее.

– Лори, я хочу, чтобы ты пришла через пять минут.

– Хорошо, доктор.

Он увел Фрэн в смотровую и посадил на стол с черной обивкой.

– Что такое? Почему слезы? Из-за близнецов миссис Уэнтуорт?

Фрэнни кивнула.

– Это были тяжелые роды, Фрэн. Мать много курила. Дети родились маленькими, даже для близнецов. Появились на свет поздно вечером, совершенно неожиданно. Вскрытие мне сделать не удалось. Реджину Уэнтуорт сейчас опекают несколько женщин из нашей группы. Я уверен… я надеюсь… что она сможет выйти из того психического состояния, в котором сейчас находится. Пока же я могу только сказать, что эти младенцы с самого рождения были на грани смерти. И причиной могло послужить что угодно.

– В том числе и «супергрипп».

– Да, в том числе и это.

– Так что мы можем только сидеть и ждать…

– Черт, нет! Я собираюсь провести все необходимые дородовые обследования. Я буду контролировать вас и любую женщину, которая уже беременна или только забеременеет, на всех стадиях процесса. У «Дженерал электрик» был слоган: «Прогресс – наша самая важная продукция». В Зоне дети – наша самая важная продукция, и отсюда соответствующее отношение.

– Но в действительности мы ничего не знаем.

– Да, не знаем. Но лучше быть оптимистом, Фрэн.

– Да, конечно. Я постараюсь.

В дверь постучали, и вошла Лори. Она протянула Джорджу планшет с пустым бланком, и Джордж начал задавать Фрэн вопросы, заполняя индивидуальную карту.

После завершения обследования Джордж вышел из смотровой по своим делам, а Лори осталась с Фрэн, пока та одевалась.

– Я тебе завидую, знаешь ли, – очень тихо сказала Лори, когда Фрэн застегивала блузку. – Несмотря на неопределенность и все такое. Мы с Диком изо всех сил пытались сделать ребенка. Это действительно смешно – ведь прежде я ходила на работу со значком «НУЛЕВОЕ НАСЕЛЕНИЕ». Речь, разумеется, шла о нулевом приросте населения, но теперь, когда я вспоминаю этот значок, мне становится дурно. Ох, Фрэнни, твой ребенок будет первым. И я знаю, что все будет хорошо. Так должно быть!

Фрэн улыбалась и кивала, и у нее не возникло желания напомнить Лори, что ее ребенок уже не первый.

Первыми родились близнецы миссис Уэнтуорт.

И близнецы миссис Уэнтуорт умерли.

– Отлично, – изрек Джордж полчаса спустя.

Фрэн, занятая своими мыслями, удивленно вскинула брови, не понимая, о чем речь.

– Я про ребенка. Все отлично.

Фрэн нашла бумажную салфетку. Крепко ее сжала.

– Я чувствовала, как он шевелился… но довольно давно. Потом – ничего. Я боялась…

– Он живой, это точно, но я сомневаюсь, что вы чувствовали его шевеление, знаете ли. Скорее, газы в кишечнике.

– Это был ребенок, – ровным голосом возразила Фрэн.

– Как бы то ни было, в ближайшем будущем шевелиться он будет много. Думаю, срок ваших родов – начало или середина января. Что скажете?

– Здорово.

– Вы правильно питаетесь?

– Да, я так думаю… во всяком случае, стараюсь.

– Хорошо. Сейчас не тошнит?

– Поначалу тошнило, но это давно прошло.

– Прекрасно. Даете себе физическую нагрузку?

На одно кошмарное мгновение она увидела себя роющей могилу отцу. Моргнула, чтобы отогнать видение. Это случилось в прошлой жизни.

– Да, достаточную.

– Прибавили в весе?

– Примерно пять фунтов.

– Это хорошо. Можете прибавить еще двенадцать, я сегодня добрый.

Фрэн улыбнулась:

– Вы врач, вам виднее.

– Да, и я работал акушером-гинекологом, так что вы в хороших руках. Следуйте советам вашего доктора – и вы далеко пойдете. Теперь о велосипедах, мотоциклах, мопедах. Скажем так, после пятнадцатого ноября забываем об их существовании. Впрочем, к тому времени на них уже никто ездить не будет. Из-за холода. Сигаретами и спиртным не злоупотребляете, так?

– Нет.

– Если изредка вам захочется чего-нибудь выпить перед сном, думаю, это совершенно нормально. Я пропишу вам витамины. Вы сможете взять их в любой городской аптеке.

Фрэнни расхохоталась, и Джордж неуверенно улыбнулся:

– Я сказал что-то смешное?

– Нет. Получилось смешно – с учетом обстоятельств.

– Ох! Да, понимаю. Что ж, зато не будет больше жалоб на высокую цену витаминов, правда? И еще, Фрэн. Вы никогда не пользовались внутриматочными противозачаточными средствами… спиралью?

– Нет, а что? – спросила Фрэн и внезапно подумала о том кошмарном сне: темный человек с вешалкой-плечиками. – Нет, – повторила она.

– Хорошо. Тогда все. – Он встал. – Я не буду говорить, что вам лучше не волноваться…

– Да, – согласилась она, веселье ушло. – Лучше не надо.

– Но я попрошу вас свести волнения к минимуму. Избыток озабоченности ведет к нарушению гормонального баланса. Ребенку это во вред. Я не люблю прописывать успокоительные беременным женщинам, но если вы думаете…

– Нет, в этом нет необходимости, – ответила Фрэн, однако, выходя под жаркие солнечные лучи, она уже знала, что всю вторую половину беременности ее не будут отпускать мысли об исчезнувших близнецах миссис Уэнтуорт.

Двадцать девятого августа в Боулдер пришли три группы численностью двадцать два, шестнадцать и двадцать пять человек. Сэнди Дюшен обошла всех семерых членов постоянного комитета, чтобы сообщить им, что население Зоны превысило тысячу человек.

Боулдер перестал быть городом-призраком.

Вечером тридцатого Надин Кросс стояла в подвале дома Гарольда, наблюдая за ним и ощущая тревогу.

Когда Гарольд не занимался с ней извращенным сексом, а делал что-то еще, он будто ретировался в какое-то потаенное место, где она совершенно его не контролировала, и по прибытии туда, казалось, превращался в глыбу льда, более того – презирал не только ее, но и себя. Что оставалось неизменным – так это его ненависть к Стюарту Редману и остальным членам постоянного комитета.