Ночь эльфов - Жан-Луи Фетжен

Тон Мерлина слегка встревожил рыцаря, и он поспешил уточнить:

– Ты не подумай, между ними ничего не было! По крайней мере, я об этом ничего не знаю. Но…

– Но они друг друга любят. Значит, это он… Кариад даоу роуанед – «Возлюбленный двух королев», о котором говорит пророчество… Я должен был догадаться…

Ульфин хотел было сказать, что не надо относиться всерьез к тому, что, в конце концов, было всего лишь невинной игрой (в чем, однако, он сам уже не был так твердо уверен), но тут донесшийся из леса крик заставил их обоих вскочить, почти одновременно. Быстро переглянувшись, они бросились к лесу.

Утер, с мечом в руке, стоял спиной к ним. Заслышав треск сучьев от их приближения, он обернулся и уже готов был нанести удар, но в последний момент узнал их.

– Что такое? – спросил Ульфин.

– Эльфы!

Мерлин вгляделся в густые заросли и увидел то, чего не могли различить оба рыцаря,– темные силуэты, притаившиеся у подножий деревьев. Судя по их растерянным жестам, они были испуганы. Это явно были не воины.

– Хлистан деоре аэльф! Хлистан гевилк! Беон Мирддин, феран леас сорг!

При этих словах Мерлина из чащи начали понемногу появляться бледные пятна эльфийских лиц.

– Ты их видишь? – спросил Ульфин, который тоже обнажил меч. – Что ты им сказал?

В это время издалека донесся высокий голос:

– Фирдгеатве вига!

– Они увидели ваше оружие, – прошептал Мерлин. – Оставайтесь здесь.

Не дожидаясь ответа, он направился к лесу и вскоре скрылся из виду. Оба рыцаря инстинктивно встали поближе друг к другу. Они услышали, как Мерлин успокаивающим тоном произносит какие-то слова, которых они не понимали, а потом вздрогнули, когда ему ответил хор высоких резких голосов. В следующий миг отовсюду начали появляться эльфы – словно за каждым деревом их скрывалось не меньше десятка, Мерлин оказался прав: это были не воины, хотя некоторые из них были вооружены луками. Здесь были дети всех возрастов, женщины и старики – все оставшееся население Броселианда, покинувшее гущу священного леса и расположившееся вдоль его границы. Утер и Ульфин были мгновенно окружены эльфами, стрекочущими, как сороки (что было так не похоже на угрюмую неразговорчивость, свойственную гномам), – детьми, которые, улыбаясь, осторожно дотрагивались до них, матерями, смотревшими с некоторым беспокойством, и другими многочисленными силуэтами, казавшимися бледными и бесплотными, как призраки. В ушах рыцарей звучало беспрестанно повторяющееся слово «аэльфвине» – «друг эльфов» – титул, который они носили еще в те времена, когда входили в число двенадцати рыцарей – стражей Великого Совета. Утер убрал меч в ножны и подхватил на руки какую-то девчушку, которая норовила вскарабкаться по его плечу, в то время как остальные теснились рядом и, смеясь, дергали его за рукав, чтобы он поднял и их тоже. Юные, невероятно красивые эльфийки гладили длинные белокурые волосы и бороду Ульфина – многие из них никогда не были за пределами леса, итакой цвет волос, редкий для эльфов, вызывал их неподдельное восхищение – к большому удовольствию рыцаря, который, по правде говоря, не привык к такому вниманию, разве что на турнирах.

Но вдруг послышался чей-то крик, и началась страшная суматоха. Ульфин мгновенно остался один, с недоумением вертя головой во все стороны и протянув перед собой руки, как слепой, в то время как старые эльфы, держась на расстоянии, с ужасом указывали на его красные кожаные доспехи, украшенные рунами короля Болдуина… И в тот же момент показался Бран, ужасный, словно демон, вырвавшийся из преисподней, размахивая своим тяжелым топором. Глаза его сверкали, как у разъяренного быка.

Маленькая эльфийка, сидевшая на плече Утера, завизжала так, что у рыцаря заложило уши, и непременно свалилась бы на землю, если бы он ее не удержал, Все остальные эльфы, охваченные ужасом, укоренившимся в них за множество веков, бросились в лес, и рыцари снова остались одни. Бран, еще более всклокоченный, чем обычно, с удовлетворенной улыбкой оглядел пространство, опустевшее при его появлении, и опустил топор.

– Ну что? – прогрохотал он голосом, от которого задрожали листья на деревьях. – Кажется, я вас вытащил из серьезной заварушки!

Он захохотал, но смех почти сразу резко оборвался. Послышался свист, следом за ним глухой удар – в кожаную кольчугу Брана вонзилась эльфийская стрела. Потом в ногу вонзилась другая. Гном плюхнулся на мощный зад и быстро пополз к кустам. Затем послышался вопль Ульфина, в котором смешались боль и ярость,– его тоже зацепило стрелой. Рыцарь принялся сыпать проклятиями, беспорядочно колотя мечом по воздуху, пока от попадания острого дротика ругательства не оборвались, сменившись глухим стоном.

Утер бросился на землю, прижимая девочку к себе. Эльфы по-прежнему были здесь – невидимые, они переговаривались своими высокими голосами, похожи ми на крики ночных птиц, и постепенно окружали его. Он чувствовал, что они совсем близко – скользят среди кустов или ползком пробираются в траве. Без сомнения, они опасались напасть на него в открытую и в то же время не решались использовать стрелы – из-за девочки.

– Послушайте меня! – наугад закричал он в окружающую темноту.– Мы не враги! Мы друзья эльфов! Аэлъфвине! Аэльфвине!

Девочка билась у него в руках, брыкаясь и царапаясь, словно дикий котенок. Эльфы приближались со всех сторон. Шорох листьев, прерывистое дыхание… Они действительно скользили как тени – ни одна ветка не хрустнула у них под ногами… Внезапно маленькая эльфийка перестала дергаться. С удивительной ловкостью она перевернулась в его руках и состроила ему рожицу. Ее светло-зеленые, почти желтые глаза пристально смотрели на него. Губы не двигались, но Утер отчетливо слышал, как она говорит. И начал повторять за ней, сначала вполголоса, потом все громче и громче, сам удивляясь, что понимает ее слова:

– Хаэглъ мид ар дире гебедда аэльф аэтелинг!

(«Приветствуйте с почтением возлюбленного королевы эльфов!»)

– Не ир вундиан хине!

(«Пусть ваши стрелы не коснутся его!»)

– Нетхан фор хине сеон мид трива аэльфвине!

(«Подойдите к нему без страха и доверяйте ему, ондруг эльфов!»)

Она закрыла глаза, и ее маленькое тельце расслабилось. На мгновение Утеру стало страшно – не умерла ли она. Однако вскоре она зашевелилась и сказала что-то – теперь Утер снова ее не понимал, как не понимал и того, что говорят охваченные ужасом эльфы, склонившиеся перед ним.

В это мгновение он действительно мог внушить ужас – взгляд его блуждал, дыхание было прерывистым, все тело колотила дрожь от охвативших его противоречивых чувств. Он все еще испытывал страх и тревогу, но также опьяняющее чувство победы и собственного могущества. Голос Ллиэн все еще звучал в его сердце. Он заглянул в лицо девочки, но ее глаза были затуманены – из них ушел ясный блеск глаз королевы. Ибо это Ллиэн говорила ее устами – Утер был почти уверен в этом.