Доминион. Проект «Генезис» - Игорь Марченко

Когда я на следующий день проснулся у себя в каюте, меня нестерпимо мучила головная боль. Только после литра холодного сока стало полегче. В моей душе бушевала буря из вины и раскаяния, щедро приправленных не выветрившимися алкогольными парами. Было нестерпимо стыдно за опошленный поход в бар, превратившийся в банальную пьянку, за оргию со стриптизершей и утрату почти всех своих наличных. Если бы сейчас меня могла видеть жена, она бы прокляла тот день, когда мы познакомились. Глядя на свой испорченный китель, жалко валявшийся на полу каюты, измазанный и залитый пятнами выпивки, хотелось неудержимо провалиться сквозь землю или повеситься. И лишь отсутствие веревки и потолочной балки над головой препятствовало этому желанию. Осторожно выглянув в пустой коридор корабля, я услышал только громоподобный храп из соседней каюты да еле слышный гул корабельных двигателей. Плюнув в душе на все, я вернулся к кровати и, забравшись под одеяло, через пару минут провалился в глубокий сон без сновидений.

За исключением новоприбывших с Лидии, все остальные курсанты пластом пролежали почти сутки, мучаясь от похмелья, не заметив даже короткую остановку среди ночи по корабельным часам на орбите полностью покрытой песочными дюнами Роксоланы. С планеты забрали еще тридцать пять человек и, не задерживаясь ни минуты, полетели к ближайшим вратам. На следующий день, за обедом, когда я, пробираясь средь незнакомых курсантов, занявших все свободные столики, наткнулся на знакомые опухшие рожи, мне захотелось сменить направление, но меня заметили. Мне очень не хотелось общаться со своими товарищами по несчастью или по счастью — это как посмотреть. Не общаться до самого Эпилона, до которого, я уже стал думать, мы никогда не долетим.

— Эй, Ингвар! Сержант! Падай к нам! — крикнул на весь зал Рон. — Для тебя стул забили.

Нехотя я подошел к ним с подносом, уставленным тарелками с едой, и обреченно плюхнулся за столик между жующим Роном и лениво ковыряющим салат Брасом.

— Короче, я прилежно воткнул этой кобыле под хвост, — увлеченно продолжал рассказ Тэнон с опухшими, как сосиски, губами, разукрашенный синяками и зашитыми ранами, даже не заметив моего прихода, — и начинаю ее как бешеный долбить. Вдруг, под конец, вваливается в комнату толпа здоровенных парней. Выдернули меня из нее на самом интересном месте и начинают молча дубасить! А потом их главарь мне и говорит: ты, мол, хоть понял, на чью жену забрался? Это тебе будет дорого стоить! А я ему и говорю: мол, я и не знал, что твоя жена проститутка.

— И что дальше? — азартно блеснул глазами Рон. — Неужто муж?

— И дает своим головорезам команду меня чуток разукрасить ножами. Ну, я ждать не стал, понятное дело. Высвободил правую руку и двинул его кулаком в переносицу, второго достал носком сапога по его орешкам и сиганул в открытое окно. И приземлился на нижнем эскалаторе, прямо на головы двух патрульных полицейских, которые тащили нашего Ковенгтона…

Брас, поперхнувшись пивом, разразился ухающим хохотом, заглушив рассказ Тэнона о его приключениях на Лидии. Вокруг меня все помирали со смеху, позабыв про остывающий обед. Слушая душераздирающую историю Тэнона, от которой слеза пробивала, невозможно было остаться безучастным и не расхохотаться вместе с остальными. Наверное, это общее свойство людей. Тебе становится лучше, когда у других дела идут хуже, чем у тебя.

По общим слухам, лайнер после Роксоланы летел совсем уж в какую-то дыру — в недавно колонизированный мир, не успевший пройти элементарного терраформирования с пометкой «ПС». И все это ради шестерых будущих курсантов. Как я помнил, такие миры были весьма неприятным местом. Сами посудите: флора и фауна там остались в изначальном, неизмененном состоянии, а такие планеты чрезвычайно опасны для любой инопланетной формы жизни. Эта имела пометку «ПС» — «первоначальное состояние». На подобные планеты посылали лишь опытные геологоразведочные и шахтерские команды, и то, если имперские разведывательные конторы обнаружили в этом мире по-настоящему редкие элементы. Людям давали надежную армейскую охрану, группу профессиональных ксенологов и целый флот малых кораблей для поддержания жизнеобеспечения. Работать на планете, где все максимально чужеродно для тебя, было почти невозможно. Работы велись только в герметичных скафандрах повышенной биологической защиты, вне зависимости от того, был ли этот мир кислородный или с ядовитой атмосферой. Можно было только гадать, что эти планеты собой представляют. До прибытия на Старлифтер оставалось меньше десяти часов.

— Название планеты полностью оправдывает себя. Вот чего не ожидал, того не ожидал, — удивленно протянул Лекс, прижавшись лбом к экранам обзора.

На сленговом имперском название планеты переводилось как «Звездное дерьмо».

— Наверное, его придумал какой-нибудь ревностный к точным определениям разведчик, открывший ее. Что-то не верится, что это придумал разведывательный зонд! — растянул губы в усмешке веганин Тас. — Он бы до такого не додумался.

Наша сдружившаяся группа — я, Рон, Брас, Тэнон, Стас, Зет и Лион — шумно переругивалась из-за права встать ближе к визору. Мы столпились у овального экрана, проецирующего вид с носовых камер корабля. Прямо перед нами висел нестерпимо голубой мир вечной мерзлоты и льда, обладатель спиральных облаков. Даже на таком расстоянии было видно, как они быстро кружат над планетой в смертоносном хороводе. О скорости ветра на поверхности можно было только гадать.

— Не хотел бы оказаться прямо в центре того урагана! — поежился Рон.

— Дерьмовая планета! — согласился Брас. — Бывала наша команда в похожем мире — на Зимере XII. Врагом номер один стал не противник, а холод. Было множество случаев обморожения. Морозу плевать на утепленные скафандры. Чертов лед, отражая сигналы сканеров, скрывает пропасти, километровые разломы…

— Согласен. Меня тоже не тянет проводить десантную высадку на этой ветряной мельнице. Как бы мне ни было жаль, а наш поход по местным барам стоит под сомнением, а, Рон?

— Только не разбивай мое чувствительное сердце откровениями о том, что даже выход на поверхность накрылся медным тазом. Мне этого не пережить.

— Вам мало Лидии?

— Сынок, Лидия была сродни тренингу. Что было — прошло.

— Если этот мир перспективная колония, тогда я балерина, — веско заметил Рон, теряя к планете всякий интерес. — Такой ветерок, как там, может за считаные секунды содрать мясо с костей. Очередная дыра, которую не хочется видеть, чтобы не расстраиваться лишний раз. А лучше сразу залить эти неприятные воспоминания доброй порцией горячительных напитков.

— А я бы вышел. У меня вот где этот лайнер и этот полет. Мне ветер не помеха! — не согласился Стас, бравируя перед всеми.

— Если тебе так свербит, иди в корабельный бар и накати как следует.

— Бар для слабаков. Я не успокоюсь до тех пор, пока не разведаю здесь все злачные места.

Пока Рон спорил со Стасом, убеждая того не дурить и оставаться на борту, а Брас, ругаясь на чем свет стоит, готовился начистить рыло Лексу за то, что тот упомянул его мать всуе, планета заметно приблизилась. Теперь ее можно было рассмотреть без всякой увеличительной оптики.

— Если это не космические подъемники, тогда я не аргонианин! — воскликнул Зет, указывая чешуйчатой рукой на экран.

Лайнер вышел на орбиту в самых верхних слоях атмосферы. Там кружили огромные космические терминалы, похожие на тарелки. От них на поверхность тянулись еле видимые на фоне белых спиралей облаков, натянутые как струна нити кабелей, соединявших терминалы с поверхностью. По силовым нитям вверх и вниз сновали бесчисленные шары грузовых лифтов. Шары с невероятной скоростью появлялись, а потом падали вниз за новыми грузами. Между терминалами летали космоботы, воскрешая в памяти рои мух. Они внимательно следили за тем, чтобы ни один из шаров не застрял на силовой линии и не заблокировал общее движение.

— Может, не все потеряно и тут есть хоть какая-нибудь космическая станция с паршивым баром на борту. Пускай даже с мерзкой выпивкой, я это переживу! — радостно произнес Стас.

— Тебе было мало на Лидии? — повторил я.

— Это было давно и неправда! И дело даже не в выпивке, а в новых приключениях!

Лайнер вздрогнул, когда к нам пристыковался серый шаттл. Выяснив схему расположения палуб, мы легко вычислили стыковочный узел шлюза и всей толпой устремились встречать последних курсантов из нашей группы. Их и в самом деле оказалось шестеро, все молодые парни примерно лет двадцати пяти — тридцати. Все как один были закутаны в полярные комбинезоны с откинутыми капюшонами, утепленные натуральным мехом. У всех в руках чемоданчики из светлого металла с тянувшимися за спину белыми проводами. У открытого шлюза их встречал наш знакомый, второй пилот Эд Старский в неизменном оранжевом скафандре. Надежно блокируя шлюз, он терпеливо объяснял новоприбывшим, как пройти в каюты, в которых можно поселиться, если только не горел датчик, показывающий, что каюта уже занята.