Sans toucher (Не касаясь) - Алексей Алексеев

– Ильич, а у тебя уже произношение на твердую четверку. Кто же это и должность?

– Руководитель отдела продаж твоей дистрибуторской конторы.

– И на чем он смог столько заработать, там вроде все чисто было?

– Высший пилотаж! Догадайся.

– Откаты от дилеров?

– Да.

– Но за что?

– Сейчас пришлю файлик, сам увидишь. – Волков отключил телефон и бросился к компьютеру. Мгновением позже пришло письмо от Зильбермана с файлом. Семен набрал внутренний номер телефона аналитика.

– Комментируй.

– Молодец разработал специальную партнерскую программу с системой скидок за объем, частотность обращения, попозиционный ассортимент. В общем, все по учебнику. Три партнерские категории. Не подкопаешься. Если не принимать во внимание стоимости его «конюшни». Я, чтобы наглядно было, данные по первой двадцатке сгреб в одно место. Из них только четыре компании имеют официально максимальный статус, остальные чуть-чуть недотягивают до установленных критериев, но скидку получают по максимуму.

– Вполне обычная практика, если к клиенту требуется особый подход.

– Вот и я говорю про особенность подхода, когда они делятся скидкой с твоим Кутаесовым.

– Конечно, изобличающих его документов нет?

– Мы что, прокуратура? Факт налицо, человек живет не по доходам. Значит, ворует.

– Давай пригласим его к нам.

– Да.

– Будет интересно посмотреть, на какой машине он приедет к нам.

Волков положил трубку. Зильбер опять удивил.

Примерно через час в электронную почту упало письмо. На столе зазвонил телефон. Аналитик прокомментировал четыре автомобильных номера.

– Ну, как тебе? Кутаесов хочет произвести впечатление, направил список всей своей «конюшни».

– Он не знает, на какой тачке ехать на переговоры?

– Три цифры у всех совпадают. Может, поэтому путается. Будем жадность хоронить?

– Нет, у меня сегодня другое настроение, да и завтра вряд ли изменится. Купи грецких орешков, подавишь в его присутствии. Будешь играть плохого полицейского.

Кутаесов опоздал на тридцать две минуты. По обыкновению, свойственному породе людей «из грязи в князи», не стал утруждать рассматриванием границ парковочного места. Бросил свой «ягуар», заняв два прямоугольника. Снял водительские перчатки, смакуя процесс.

Полетел через секретарский предбанник, не замечая Вареньку, дернул за ручку кабинета Волкова. Дверь оказалась закрытой.

– Семен Алексеевич освободится через полчаса. Вы будете чай или кофе? – посетитель раздраженно посмотрел на нее, словно на лягушку.

– Давай кофе, черНОЕ. С сахаром и еще печенья не забУДЬ! – демонстративно развалился на кресле.

Волков с удовольствием следил через камеру наблюдения, как трактор отвалом в два приема выровнял «ягуар» на парковке. Первым оторвал передний бампер и смял левую дверь. Вторым, когда вписывал машину по вертикалям прямоугольника, отрихтовал задний бампер. Семен набрал номер.

– Зильбер, включи пятнадцатую камеру.

– Включил.

– Как тебе икебана?

– Машинка стоит идеально.

– Слегка потеряла в лоске. Минут через тридцать заходи ко мне. С орехами.

Двадцать минут мурыженья Кутаесова посвятил изучению данных. Нажал интерком: «Варенька, пригласите посетителя».

В кабинет вошел раздраженный высокий человек лет тридцати с небольшим брюшком в фигурно разодранных джинсах, немыслимой жилетке и рубашке, украшенной зверюшками. Кабинет наполнился запахом мужского парфюма.

– Здравствуйте, Роман.

– ЗдрАсте.

– Присаживайтесь. – Кутаесов походкой маятника подошел к креслу и плюхнулся.

– Зачем меня вызвали? Могли бы по телефону все спросить.

– Как Вы знаете, мы оказываем Вашей компании аудиторские и консалтинговые услуги. Не всегда вопросы можно доверить телефону.

– Тогда давай быстрее задавай свой вопрос, время – деньги.

– Если хочешь, я могу перейти на «ты». Роман, ты возглавляешь отдел продаж дистрибуторской компании два года. За это время есть определенные успехи, но темпы роста отстают от рынка. Теряешь рыночную долю. Объясни, что мешает?

– А почему я тебе должен отчитываться?

– Хорошо, ты свободен, не смею задерживать.

– Все?

– Время – деньги. Счет за тридцать две минуты опоздания плюс минуту плодотворного диалога уже лежит в вашей бухгалтерии.

– Что?

– Ты увеличиваешь счет. До свиданья!

– Это последний счет, который мы оплатим, – Кутаесов резко поднялся и вылетел, громко хлопнув дверью.

Волков подошел к окну. Лето было в самом разгаре. Разница от некупленного «Крайслера» и сегодняшнего «Нисана» вполне позволяла еще два года содержать «продленку». «Надо ребят в Чехию вывезти. Пусть по замкам с Петровичем прошвырнутся. Ильичу надо напомнить, чтобы разрешение у бывшей взял на выезд Костика».

Разъяренный менеджер вернулся, как и было запланировано.

– На вашей стоянке помяли мой «ягуар»! – Волков отошел от окна и сел за компьютер.

– Успокойтесь, сейчас все выясним. У нас каждый сантиметр под прицелом системы безопасности. Сейчас посмотрим. – На стене рядом с дверью включилась плазменная панель с изображением компьютерных окон. Посетитель сел. Аудитор продолжил.

– Недавно поставили. Давно хотел для совещаний такую штуку иметь. Только в R-Style смогли найти. Компьютерный медиа-центр называется. Мне их слоган нравится: «Сделано в России – сделано на совесть!» – На экране в обратном порядке быстро замелькали кадры. Волков набрал номер. – Илья Ильич, зайди ко мне, пожалуйста. – По мере прокрутки лицо Кутаесова стало вытягиваться и краснеть. Ролик, отмотанный до въезда ягуара в гараж, запустили на нормальный просмотр. Машина ехала по стоянке с полным комплектом повреждений. Ничто не приближалось к «ягуару» ближе пяти метров.

– Роман Валентинович, машина, на которой Вы приехали, уже была слегка помятой. Стыдитесь! Кстати, Вы оторвали меня от важного дела. Я в счет еще тридцать минут поставлю.

Кутаесов вскочил. Выхватил из-под жилетки пистолет и выстрелил в «плазму». Пока осколки панели падали на пол, перебросил ствол на Волкова: «Я тебе покажу, полчаса в счет!». Навыки страйкбола помогли «мишени» уйти с линии огня, пуля, отразившись от стены, разметала ручки письменного прибора. Третьим выстрелом разнесло монитор. Разгневанный посетитель не желал останавливаться. Семен вскочил на стол с намерением обезоружить противника. Пуля в лоб остановила попытку. Дверь с хлестом распахнулась. Кувырком влетевший Моссад сбил стрелка, руку с пистолетом с хрустом закрутил за спину. Светлана, вылетевшая на выстрелы, обогнула Вареньку, сползавшую вдоль дверного косяка. Волков, уткнувшись в лужицу крови, лежал полубоком на столе совещаний. Нащупала жилку на шее – пульс прощупывался. Кутаесов орал. Ильич ладонью ударил противника по спине. Крик оборвался бульканьем. Бросил Светлане: «Живой?»

– Пульс есть, – зажимая пульсирующий фонтанчик, выразительно посмотрела на секретаря – Варька! Аптечку, бегом! – аптечка сразу нашлась. Переводчица перевернула тело на спину, начала обрабатывать рану на лбу. Бросила – Что стоишь! Звони 01! Увидела, что вокруг треугольного осколка на животе Волкова расплывалось еще одно кровавое пятно.

Кровотечение на лбу остановили еще до приезда скорой, приехавшей почти одновременно с милицией минут через пятнадцать. Летом, в пятницу вечером пробки только на выезде из Златоглавой. Осколок от монитора вытащил циничный доктор: «Царапина, слегка повреждена жировая прослойка». Светлана хотела убить шутника. Ручеек ярости выпустила на агрессивного Кутаесова: «Моли бога, чтобы он выжил». Тот еще не осознав, что с ним происходит, как выплюнул: «Это травматик, так ему, уроду, и надо». Следователь из суетящейся бригады приземлил менеджера: «Ты теперь лет на пять загремишь даже при хорошем адвокате. По всему выходит умышленное тяжкое телесное, поврежден крупный сосуд плюс сотрясение». Обратился к Светлане: «Где у Вас можно показания с подследственного снять?». «У меня в кабинете, пройдемте».

Переводчица хотела поехать с Волковым на скорой, но Зильберман ее остановил.

– Посмотри на себя, куда ты поедешь? До первого милиционера. – Блузка вся в крови. Приведи себя в порядок. У Вареньки возьми одежку на прокат из ее НЗ[123]. И бегом домой. Я поеду сам. Как очухается, дам знать. На голову Семен Алексеевич крепким никогда не был, лет пятнадцать назад слегка получил по голове трубой и также две недели симулировал сотрясение.

Ильич побежал следом за бригадой врачей. Светлана села на кресло рядом с уцелевшим коллекционным шкафом и выпустила весь страх наружу. Слезы ручьем стекали на окровавленную блузку. Трясло…

1942. Зажопинка

Май – прекрасный месяц. Свежие баранчики и крапива наполняют пузо клетчаткой, которая выводит шлаки у обеспеченных соотечественников. У тех, что победнее, она притупляет чувство голода и снимает авитаминоз. Огородные работы закончены. Семья Леньчиков по случаю солнца и тепла по-летнему сидит в саду за столом. В раскладке хлеб по куску на каждого, гигантская миска нарезанной молодой крапивы, безумно пахнущей свежими огурцами и суп из той же крапивы, которая умудряется вылезать раньше щавеля. Такая прыть не давала вырастать крапивным плантациям в России до промышленных размеров вплоть до шестидесятых годов. В более сытой Германии, в Первую Мировую, они помогли одеть армию. Пять разновозрастных голодных ртов ждут команды на поглощение весенней вкуснятины. Но стол еще не до конца сервирован. Вареное яйцо ожидает своей участи на куске фанерки. Мать с ножом в руке орет, чтобы ее было слышно на другом конце деревни: «Леньчик! Яйцо все резать в щи?». Кривобокий отец, выходя из сарая, отвечает в такой же манере: «Режь все, пусть люди видят, как мы сладко пьем-едим!».