Любовные чары - Гай Орловский

– Дальше!

– И мы его, – ответил я, – как вы и велели, нарушили силами нашего посольства.

– Как?

Я посмотрел на нее в изумлении.

– Удачное стечение обстоятельств, ваше величество. Только и всего! Удачное стечение, судьба вас любит. Под мудрым руководством благороднейшего глерда Финнегана, которого вы так мудро поставили во главе посольства, чтобы он весь свой громадный опыт и жизненную мудрость…

Она прервала:

– Это опустите, глерд! Сразу о сути.

– Ваше величество. Король Антриас и герцог Ригильт поехали на охоту в королевский лес, а там регента королевства Опалоссы нечаянно убил простой и даже неблагородный олень. Хотя, правда, я слышал, что есть и благородные олени.

Она вздрогнула.

– Какое сча… я хотела сказать, какой ужас!.. Но… действительно убит? Почему же тогда сказали, что ранен?

Я посмотрел на нее преданно-бесстыжими глазами.

– Вам правду сказать, ваше величество?

Она сердито поджала шубы.

– Допустим, убит. Но… вы при чем?

– Абсолютно ни при чем, – твердо заверил я. – Если не считать той ерундишки, что я сам в некотором роде был тем оленем.

– Что-о?

Я уточнил:

– Как вы и велели, ваше величество, я его немножко убил.

– Оленя?

– Оленей я не убиваю, – заверил я. – Вообще не знаю, оттуда оленина берется. И знать не хочу. Предполагаю, что есть такое оленье дерево, на ветках растут и созревают куски оленины… Сразу жареные.

Она сверкнула глазами.

– Что с герцогом? На самом деле?

– Ригильтом?.. Олень ткнул его рогами. Да так неудачно, что снес половину черепа. Но зато нижняя часть осталась в целости! И все зубы на месте, представляете?

Она широко распахнула глаза, нервно огляделась по сторонам.

– Тише!.. Что вы такое говорите, глерд!.. Я здесь при чем? Я ничего подобного не велела!

– Дык я и не говорю…

– Короли не отдают такие приказы!

– Точно, – сказал я с восторгом. – Вы велели устранить. Устранить препятствия. И я, того… устранил. А Плаций должен был получить послание брать власть в свои руки, пока ее не перехватил другой энергичный мерзавец.

– Послание?

– Ваши мысли, – сказал я, – ваше величество, но от моего имени, чтобы вы оставались в стороне. Сейчас все мерзавцы, один мерзавец едет на другом и мерзавцем погоняет, но хотя это и редкость в нашем мире, однако нужно иметь в виду, что такое возможно. Потому Плаций должен немедленно брать власть!

Она промолчала, что и приказа устранить не отдавала, вижу, как напряженно и быстро раздумывает, это же как резко все поменялось за время нашего посольства, с ума сойти.

– Будем надеяться, – проговорила она медленно, – что трон займет все же Плаций.

Я сказал скромно:

– Определенная работа в этом направлении уже проделана.

Она вскинула брови, лицо напряглось.

– Что? Это как?

Я ответил еще скромнее:

– Ваше величество, а оно вам надо? В смысле, нужно ли знать такие мелочи, что иногда не совсем как бы чистые… Вы должны быть выше, в небесах, в порханиях, в государственных заботах о счастье таких вот скромных подданных, как я. А если кого зарезать или удавить…

Она прервала:

– Довольно.

– Как скажете.

– Я ничего, – сказала она, повысив голос, – не желаю слышать. Я надеюсь на мир и безопасность в моем королевстве и на его границах.

– И отдаете общие указания, – подхватил я понимающе. – Королевские. Величественные и вообще общие, дальше некуда. Ибо!.. Я так и понял, я же понятливый… Ваше величество, там за дверью появился Мяффнер. Видимо, что-то срочное. Примете или пусть ждет?

Она продолжала смотреть на меня все так же холодно и с напряжением, однако в ее лице что-то неуловимо изменилось, словно по нему промелькнула тень беспокойства.

– Мяффнер?.. Вы уверены, глерд?

– Да, – ответил я. – И у него в руках что-то тяжелое.

Глава 6

Она все еще колебалась, рассматривая меня, а я зыркнул в сторону двери, стараясь понять, что же держит Мяффнер, видеть не могу, но положение рук синего силуэта говорит, что держит нечто, а раз слегка откинулся назад, то это нечто увесистое.

Она сделала кончиками пальцев небрежное движение, слуга справа от двери тут же распахнул ее и что-то произнес в коридор.

На пороге появился Мяффнер с массивной шкатулкой в обеих руках. Я с облегчением перевел дыхание, голубой силуэт мог принадлежать и не Мяффнеру, хотя, конечно, таких низкорослых и толстеньких не так много, а на этаж королевы пускают далеко не всех.

Мяффнер поклонился издали.

– Ваше величество…

Она опять же кончиками пальцев велела подойти, а когда он торопливо приблизился, спросила блекло:

– Что у вас такое срочное?

Он с поклоном поставил шкатулку перед нею на стол.

– Как вы и велели, ваше величество…

Она бросила в мою сторону взгляд, словно хотела сказать, что ничего подобного, ничего такого не велела, королевы такое не велят, королевы выше, а я, того, сделал вид, что даже не пытаюсь понять: в этой шкатулке омолаживающий крем для лица или же только для щек.

– Спасибо, глерд, – сказала она. – Идите. Поговорим позже.

Он поклонился и, на всякий случай не замечая меня, вышел, а она повернулась ко мне.

– Если союз нарушен, – напомнила она, – тогда война откладывается?

– Совершенно верно, – сказал я. – Не отменяется, а именно откладывается. А вы знаете, ваше величество, вы все-таки умная королева, кто бы подумал!.. Я вот не думал, я теперь вижу. Полагал, что вы только красивая, а оказалось, еще и умная… Так обычно не бывает, потому я подумал было, что у вас, к примеру, ноги там под длинным платьем кривые, а то еще и волосатые, но потом вспомнил, что у королевы вообще не бывает ног…

Она досадливо поморщилась.

– Как ведет себя Антриас?

– Король Антриас, – сказал я трезво, – от своих планов не откажется. Такие люди ищут не оправдания, а возможности.

Она вперила в меня злой взгляд, но сразу же отвела в сторону, словно сочла меня тонкокожим, ага, щас затрепещу.

– Да, Антриас… упорен.

– Но теперь будет действовать осторожнее, – сказал я. – Видеть его пришлось близко, ваше величество. Как вы помните, я передал ему ваше крайне вежливое послание.

Она поджала губы.

– Вежливое? Меня до сих пор коробит от дерзости.

– С Антриасом лучше всего говорить именно так, – сказал я. – Вежливость расценивает как слабость. Или даже трусость. Потому… да. Он прочел, разгневался, даже взъярился, но сумел взять себя в большие волосатые, а это дурной знак, ваше величество. С неудержимым и гневающимся правителем справиться проще.

Она посмотрела на меня в упор.

– Вы меня поучаете, глерд? Вам виднее?

Я вскрикнул в великом огорчении:

– Ваше величество!.. Как можно?.. Вы же символ!.. А символы как бы вне!.. И за. Имею в виду, за разумной гранью. Ибо. Потому что. Антриас теперь не попрет напролом, а попробует давлением… Вы как насчет податливости?

Она ожгла меня ледяным взглядом.

– Короли не могут быть податливы или неподатливы. Мы и есть суть королевства!

– Ага, – сказал я, – значит, ага. Это внушает. А я вообще-то человек внушаемый, хотя, конечно, и толстокожий. Зато твердолобый. Вы мне внушили, ваше величество!.. Я счастлив просто безмерно! За внушение. Я могу идти?

Она ответила с некоторым неудовольствием:

– Идите. Но столицу покидать запрещаю.

– Я под домашним арестом?

– Нет, – отрезала она, – вы можете еще понадобиться.

– До того, – сказал я понимающе, – как пустить в расход?..

– В расход?

– Это наш воинский юмор такой, – пояснил я. – Как бы на повышение!.. Буду ждать, ваше величество, когда вы меня снова внушнете. Откланиваюсь…

Я откланялся с пританцовыванием и размахиванием воображаемой шляпой. И хотя здесь так не делают, но, думаю, пару раз увидят и тоже начнутся ритуальные танцы.

Я же Улучшатель как-никак.

У башни Рундельштотта все еще стража, уже другие гвардейцы королевы, но меня знают, молча отступили от двери. Я медленно поднимался по винтовой лестнице, вспоминал, все ли сделал, ничего ли не забыл важного, а самое главное: сохранится ли умение вызывать портал и в том мире…

Мимо двери Рундельштотта прошел на цыпочках, пусть отдыхает после похищения, да и что могу сказать, а врать и выкручиваться без особой необходимости тоже ни к чему.

В лаборатории пусто, а вся часть стены с Зеркалом Древних завешена темным покрывалом с королевскими гербами и скачущими единорогами.

Я отцепил ткань с одной стороны, все равно никто не войдет в лабораторию за все время моего отсутствия, задержал дыхание и, выставив перед собой руку, нажал ладонью на холодную поверхность.

На миг показалось, что не прорву эту незримую пленку, рванулся сильнее, уже чувствуя холодок страха, едва не упал, оказавшись на той стороне в полной тьме, на ночь всегда велю выключать все фонари вокруг дома, а то мелатонин не вырабатывается в моем нежном организме, но сейчас в комнате при моем появлении сразу же зажегся красноватый свет, похожий на аварийный.