Маньчжурский кандидат - Ричард Кондон

До этого момента мать Реймонда предоставляла событиями развиваться естественным образом, но теперь настала пора вмешаться. В семь тридцать утра Джонни был отправлен на прогулку. В час дня она с сожалением сообщила телевизионщикам, имеющим отношение к сегодняшнему шоу, что связаться с ним нет никакой возможности, поскольку он слишком занят подготовкой к тому, что может стать одним из самых важных сенатских расследований. Услышав эту новость, телевизионщики дрогнули. Спонсор тоже дрогнул. Пресса была близка к тому, чтобы дрогнуть.

Вице-президент по особым поручениям, однако, оказался самым сообразительным. Быстро сориентировавшись, он попросил о встрече мать Реймонда и немедленно получил согласие. Она предпочитала проводить встречи такого рода в движущемся автомобиле, подальше от записывающих устройств. Мать Реймонда сама вела машину. Кружа по Вашингтону, собеседники очень быстро состряпали соглашение, которое гарантировало, что Джонни будет появляться в шоу «Защитники нашей свободы» «не менее шести и не более двенадцати» раз в год на протяжении двух лет, со ставкой в 7500 долларов за каждое появление, выплачиваемой компанией-спонсором. И в зависимости от того, будет ли он «оставаться в новостях», после каждых трех шоу соглашение может быть пересмотрено вице-президентом по особым поручениям и матерью Реймонда, в сторону увеличения или уменьшения ставки.

В результате, когда в семь часов вечера Джонни встретился перед телевизионными камерами с пятью журналистами, которые должны были участвовать в дискуссии, он чувствовал себя уверенным и бесстрашным. Естественно, обсуждались события вчерашнего дня; в целом прозвучали те же самые обвинения, правда, с одной существенной разницей, касающейся количества коммунистов в Министерстве обороны. Ниже приводится отрывок из записи, сделанной во время этой телевизионной передачи.

Сенатор Айзелин.Вчера утром я… уф… я несколько завысил… уф… число коммунистов в… Министерстве обороны. Заявляю, что мне доподлинно известны имена… уф… пятидесяти восьми коммунистов, имеющих членские билеты своей партии. Их нужно вытащить на всеобщее обозрение из-под защиты Министерства обороны!

Джеймс Ф. Риан (газета «Стамфордский овод»). Значит, вам известны имена пятидесяти восьми коммунистов с членскими билетами… так сказать, абсолютных коммунистов… которые направляют политику Министерства обороны..? И что, у них действительно есть членские билеты?

Сенатор Айзелин.Да, есть… уф… Джим. Извините, что так вас называю. Вы такой известный репортер. Можно сказать, легендарный.

Джеймс Ф. Риан.Ну, что вы, я самый обыкновенный человек, как и все остальные. Так вы утверждаете, что существует пятьдесят восемь коммунистов с членскими билетами, которые направляют или помогают направлять политику нашего Министерства обороны?

Сенатор Айзелин.Ну… уф… Джим, я не хочу, чтобы у вас или… уф… у всего американского народа сложилось впечатление, будто в нашем Министерстве обороны… уф… всего пятьдесят восемь коммунистов. Просто мне известны имена лишь пятидесяти восьми.

Джеймс Ф. Риан.Мой долг задать вам один вопрос, я просто обязан сделать это, причем немедленно. В вашем списке есть сам министр обороны?

Сенатор Айзелин.В данный момент я отказываюсь отвечать на этот вопрос… уф… Джим. Уверен, вы понимаете, почему.

На этом программа была прервана по причине приостановки ее коммерческих прав, и это был оглушительный успех. Как мать Реймонда твердила Джонни с самого начала, дело не столько в проблеме самой по себе, сколько в том, как ее продать.

— Дорогой, ты был изумителен, от начала и до конца. Клянусь, просто чертовски изумителен, — заявила она ему после телевизионного шоу. — То, как ты преподнес им эти заезженные, избитые «новости»… Нет, клянусь Богом, я сама почти готова была возмутиться.

Она не стала расстраивать мужа и ничего не сказала о невольно возникшем всеобщем замешательстве, вызванном разнобоем в цифрах, которые она сама дала ему два дня назад. Ее более чем устраивало, что сенатор Айзелин втянул людей по всей стране в дискуссию о том, сколько именно коммунистов трудится в Министерстве обороны, а не о том, есть ли они там вообще. И самого Джонни тоже не волновало, сколько их в Министерстве, двести семь или пятьдесят восемь, вплоть до того дня, когда мать Реймонда вручила мужу речь, с которой он должен был выступить в Сенате 18 апреля.

В этой речи Джонни заявил, что в Министерстве обороны работает восемьдесят два сомнительных человека, начиная с тех, которых «он рассматривал как коммунистов», и заканчивая теми, кого можно отнести к группе «серьезного риска». На пресс-конференции, состоявшейся 25 апреля и созванной уже не усилиями команды Джонни, а по требованию прессы всей страны, мать Реймонда снова занизила цифру. Джонни сказал, что «живой или мертвый», он готов доказать, что в Министерстве обороны есть коммунист и не один, но что один из них точно является «шпионом враждебной иностранной державы, будучи по рангу выше всех других агентов, действующих в пределах Соединенных Штатов Америки».

После того, как он изменил цифры во второй раз, во время речи в Сенате, Джонни подняли на смех в сенатской курилке, и он расстроился, словно какой-нибудь молокосос, из-за того, что выглядел глупо перед своими приятелями. Когда мать Реймонда заявила, что меньше чем за месяц необходимо уменьшить число коммунистов с двухсот семи до одного, он не выдержал и взбунтовался.

— Какого черта ты заставляешь меня все время называть разные числа? — накинулся он на нее прямо перед тем, как должна была начаться пресс-конференция. — В результате я выгляжу чертовски глупо.

— Ты будешь выглядеть чертовски глупо, если сейчас не выйдешь к журналистам и не сделаешь то, что тебе сказано. Кто, черт возьми, они такие, эти писаки со всей страны? И что это тебе вздумалось изображать из себя специалиста, который вдруг начал понимать, о чем он толкует, черт побери?

— Ладно, успокойся, дорогая. Я всего лишь…

— Заткнись! Слышишь? И — марш туда! — рявкнула она.

Сенатор Айзелин оказался перед целой батареей микрофонов, камер и вопросов. Компания оказалась не менее внушительной, чем та, которая собирается ради встречи с президентом Соединенных Штатов.

— Живой или мертвый, я буду настаивать на этом одном, — заявил Джонни. — И если выяснится, что в данном случае я не прав, никто не осудит подкомиссию, если в дальнейшем она не будет воспринимать всерьез ни одно сделанное мной заявление.

Безусловно, вся эта чехарда с числом работающих в Министерстве обороны коммунистов вызывала подозрения и сбивала с толку, и все же мать Реймонда прибегла к этому приему совершенно сознательно, чтобы затруднить людям отслеживание чисел день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем, на протяжении всего периода «выпуска на рынок нового продукта», когда сенсационные, но голословные утверждения Джонни обеспечили ему появление на первых страницах газет по всему миру. На то у матери Реймонда было две причины.

Во-первых, эта женщина всегда исходила из того, что от усиленных раздумий у американцев начинает болеть голова, и, следовательно, они всячески стремятся избегать их. Во-вторых, цифры основывались на документе, который министр обороны семь лет назад вручил председателю комиссии Палаты представителей. Там говорилось, что к концу Второй мировой войны 12 798 правительственных служащих, которые работали военными агентами запаса, были временно переведены в Министерство обороны. Потом это число сократилось до 4 ООО, и лишь 286 из них было «рекомендовано не привлекать к работе на постоянной основе». Однако даже из числа последних были уволены только 79 человек.

Мать Реймонда просто вычла 79 из 286; именно с этого числа и начал Джонни. Она внесла в документ еще одно небольшое изменение. В бумаге министра было написано «рекомендовано не привлекать их к работе на постоянной основе»; она же добавила к этому «поскольку они являются членами Коммунистической партии», что Джонни, в свою очередь, расширил до «они являются коммунистами с партийными билетами».

Вся эта чехарда по-прежнему немного смущала Джонни, и в конце концов он стал относиться к ней как к чистой воды жульничеству. В один прекрасный день, будучи в подпитии и слегка взвинчен, он отчасти потерял над собой контроль и принялся жонглировать числами в пределах одной речи, что было зафиксировано в отчетах Конгресса США за 10 апреля. Сначала Джонни заявил, что «в Министерстве обороны есть довольно внушительная группа активных коммунистов», потом выразился иначе, а именно — «их там много». После чего ему на память пришло число двести семь, и он сказал: