Потерянный принц - Джули Кагава

Кот пофыркал, смеясь. Не знаю, что он нашел в моих словах смешного.

— Это будет в высшей степени преувлекательно, — сказал он, спрыгивая с камня. — Предлагаю остаться вам на ночь тут, — продолжил он, бесшумно уходя по песку. — Здесь вам никто не причинит вреда, и я не настроен вести раненых людей во тьму Дикого Леса. Отправимся в Железное королевство утром.

— Как долго туда идти? — спросил я, но ответа не получил. Нахмурившись, я оглядел пещеру. Котяра исчез.

Ах да, — подумал я, вспомнив кое-что из прошлого. Грималкин. Как это на него похоже.

Кензи по-прежнему пребывала в несвойственном ей притихшем состоянии. Я сел и принялся рыться в сумке, проверяя, что захватил с собой. Ротанговые трости, одежда, бутылочная вода, помятая коробка с энергетическими батончиками, пачка аспирина и парочка штучек, которые я держал под рукой от назойливых невидимых фейри. Интересно, мои маленькие талисманы имеют силу здесь, в Небывалом, в доме фейри? Скоро я это узнаю.

Я высыпал на ладонь четыре обезболивающие таблетки и, поморщившись, проглотил. Затем сунул в карман бутылку воды. Плечо все еще болело, но, похоже, это были обычные раны. Надеюсь, когти этих странных, жутких фейри не ядовиты.

— Держи, — протянул я слегка помятый батончик мюсли сидящей напротив Кензи. Она моргнула, тупо воззрившись на него. — Нам нужно хоть что-нибудь поесть. Что бы тебе здесь не предлагали — не бери. Ни еду, ни напитки, ни подарки — ничего. Поняла? Да, и никогда ни на что не соглашайся, ни с кем ни о чем не договаривайся и не говори «спасибо». — Она продолжала бессмысленно глядеть на меня, и я нахмурился. — Эй, ты слушаешь меня? Это важно.

Да у нее шок. Здорово. И что мне теперь делать? Я смотрел на нее, жалея, что втянул ее в это. Как бы мне хотелось, чтобы мы оба могли просто вернуться домой. Я волновался о родителях — что они скажут, узнав, что еще один их ребенок исчез с лица земли? Я не Меган, я верну нас домой, клянусь, — пообещал я, не знаю кому, — маме, Кензи или самому себе.

Кензи так и сидела в прострации, никак не реагируя на то, что я махаю перед ее носом батончиком мюсли. Я вздохнул.

— Кензи, — твердо сказал я, наклоняясь к ней через сумку. — Маккензи. Эй!

Она подпрыгнула и испуганно отшатнулась, когда я возник перед ее лицом и схватил ее за руку. Я отпустил ее, и она несколько раз моргнула, будто выходя из транса.

— Ты в порядке? — спросил я, настороженно глядя на нее. Она некоторое время смотрела на меня, так что мне даже стало неловко, а потом глубоко вздохнула.

— Да, — наконец-то прошептала она, и я облегченно обмяк. — Да, я в норме. Кажется. — Кензи обвела взглядом пещеру, словно чтобы убедиться в том, что она все еще здесь. — Небывалое, — пробормотала она себе под нос. — Я в Небывалом. Я в гребаной Волшебной стране.

Я с опаской наблюдал за ней, думая о том, что буду делать, если она заверещит. И вдруг, сидя на песке в самом Небывалом, Кензи сделала что-то совершенно неожиданное.

Она улыбнулась.

Ее улыбка не была широкой или открытой. Уголки губ лишь слегка приподнялись в загадочной улыбке, а на лице отразилось возбуждение, словно то, что с ней случилось, она сама того не зная, ждала всю свою жизнь. Волоски у меня на шее встали дыбом. Нормальные люди не так реагируют, попав в воображаемый мир, с существующими лишь в сказках созданиями. Я ожидал страха, ярости, попыток найти логическое объяснение всему этому. Глаза же Кензи чуть ли не горели в предвкушении.

Меня это заставило разнервничаться.

— Итак, — весело сказала Кензи, снова возвратив свой взгляд ко мне, — расскажи-ка мне об этом месте.

Я недоверчиво взглянул на нее.

— Ты вообще осознаешь, что мы в Небывалом, Волшебной стране? Доме фейри? Леприконов, пикси и фей? — Я снова протянул ей батончик, наблюдая за реакцией. — Разве сейчас не время начинать втолковывать мне, что фейри не существует?

— Я репортер, — выдала Кензи, взяв и надкусив мюсли. — Я должна смотреть фактам в лицо. На ум мне приходят только два объяснения происходящему. Первое — ты что-то подсыпал в мой напиток в спортивном зале, и у меня глюки. Если это так, то я вскоре проснусь, ты попадешь за решетку, и мы больше никогда не увидимся.

Я поморщился.

— Второе… — Кензи глубоко вздохнула и огляделась вокруг. — Это все… происходит на самом деле. Как-то глуповато сообщать говорящему коту, что он не существует, когда он болтает с тобой, сидя напротив.

Я ничего не отвечал, жуя мюсли. Поспорить с ее рассуждениями я не мог, Кензи оказалась более прагматичной и логичной, чем я ожидал. И все равно реагировала она странно. Может, это оттого, что она напрочь лишена скептицизма и страха? Такое ощущение, что ей отчаянно хотелось поверить в то, что все это происходит на самом деле. Словно ей совершенно не жаль того, что она оставила позади — реального, разумного и обычного.

— Ну, так вот, — продолжила Кензи, посмотрев на меня, — ты же был тут уже? Судя по тому, как кот разговаривал с тобой, вы знакомы друг с другом.

— Угу, — пожал я плечами, уставившись в землю. Нахлынули воспоминания — жуткие воспоминания, которые я так усиленно пытался забыть. Клыки и когти, светящиеся глаза и пронзительный, визгливый смех. Я лежу в кромешной темноте, дыша противным запахом ржавчины и железа, ожидая, когда за мной придет сестра. — Но это было давно, — пробормотал я, отбрасывая неприятные мысли, запирая их в самом дальнем углу своей памяти. — Я едва его помню.

— Как давно ты можешь видеть… эмм… фейри?

Я бросил на нее быстрый взгляд. Она сидела, серьезно глядя на меня, привалившись к камню и подтянув колени к груди. Флуоресцентные поганки на стене источали приглушенный свет, от чего волосы Кензи светились неоновым голубым. Я снова уставился в пол.

— Всю свою жизнь. — Я сгорбился еще больше. — Сколько помню себя, я все время видел их, знал, что они рядом.

— А твои родители?..

— Нет, — это прозвучало немного резче, чем мне бы хотелось. — Никто в моей семье не может видеть их. Кроме меня.

Разве что моя сестра. Но я не хотел говорить о ней.

— Хм… — Кензи оперлась подбородком о колени. — Что ж, это многое объясняет. Скрытность, паранойя, странность на турнире. — Мое лицо пылало, но Кензи, казалось, не замечала. — Так сколько… фейри… сейчас там, в реальном мире?

— Ты действительно хочешь это знать? — спросил я, горько усмехнувшись. — Ты можешь закончить так же, как я — сердитым параноиком, таращащимся в окна или углы на что-то, чего там нет. О фейри не говорят не только потому, что это привлекает Их внимание, но и потому, что нормальные люди, которые не могут Их видеть, будут считать тебя больным психом и либо будут бояться тебя как чумы, либо захотят упечь за решетку.