Печать богини Нюйвы - Екатерина Рысь

– Никого держать не придется. Он сопротивляться не будет.

– Кто? Конь?

Лукавый Колобок заливисто расхохотался, его розовые щечки мелко-мелко затряслись, пузо заходило ходуном.

– Да ты шутница, девочка. Ох, насмешила! Конь! Бу-го-га!

И внезапно со зверским видом откусил изрядный кусок от лепешки, сдавшись на милость победившего искушения.

– Хорошего понемножку, верно? Нам обоим хватит. Мне и… А вот и наша лошадка.

Несчастное животное брело по сельской улице, едва переставляя ноги. Из груди торчал кусок дерева. Масти жеребца под слоем грязи и крови было не разобрать, и с первого взгляда Таня решила, что на спине у него лежит какой-то мешок с тряпками. Одна из них – белая, в кровавых разводах, – свисала до самой земли и норовила запутать животному ноги.

А потом «мешок» глухо застонал и медленно сполз прямо в пыль под лошадиные копыта.

– Это же человек! – воскликнула Татьяна и бросилась к раненому на помощь.

И не видела, разумеется, каким взглядом проводил ее Ли Линь Фу. И очень хорошо, что не видела.

Удар о землю, похоже, добил бедолагу. Он больше не шевелился и еле дышал. Таня едва нащупала пульсацию вены на шее, подивившись, насколько крепкий народ жил в древности. «Богатыри – не вы!», что называется. В теле мужчины застряло несколько стрел, доспехи были все изрублены, одежда превратилась в клочья, а когда подоспевшие поселяне тащили его в дом Ли Линь Фу, то следом тянулась кровавая дорожка. Другой бы на его месте уже три раза дух испустил.

В Петрограде, как и многие юные дворянки, Таня Орловская ходила в госпитале за ранеными офицерами. Она даже курсы медсестер посещала, и не без успеха. И возле израненного древнего воина Татьяна не растерялась, как, должно быть, ожидал Колобок.

– Значит так! – приказала она двум женщинам, что прислуживали даосу. – Воды чистой согреть, бинтов… ну, то есть длинные полоски ткани приготовить! И снимите с него все это… тряпье.

Смущение тут было ни при чем. Татьяна видела мужчин не только без подштанников, но и без головы, а также без рук и ног. Но как снимать с бесчувственного тела кольчугу в отсутствие слесарного инструмента под рукой, она даже не представляла. А сама направилась на поклон к Линь Фу. Не всем его снадобьям девушка безусловно доверяла, но что-то такое, подходящее для обеззараживания ран, у него обязательно должно было отыскаться. Например, рисовая водка. Пусть от пьянства будет хоть какая-то польза другим людям.

Краткое «хм» стало ответом. Отличавшийся многословием Колобок вдруг решил дать обет молчания. Но требуемого «лекарства от всех печалей» выдал аж целый кувшин.

Тем временем незнакомца избавили от доспехов, раздели донага и даже начали отмывать от крови.

– Боже мой…

На мужчине живого места не было, настолько он был посечен вражескими мечами. Поначалу Татьяна бодро включилась в процесс, попутно обрабатывая раны подручным антисептиком, но потом растерялась. Предположим, что делать с порезами, она знала. Но как достать наконечник стрелы?

– Дедушка Линь Фу! – позвала Таня, стараясь перекричать пищащих служанок.

– Ну и голос у тебя, – фыркнул тот. – Ты на Небесах глашатаем была, что ли?

Даос, видимо, уже давненько стоял за спиной у Татьяны и внимательно наблюдал за ее манипуляциями.

– Надо стрелу достать.

– Так вынь ее, – пожал плечами Линь Фу. – И исцели одним касанием. Или тебе мое разрешение требуется? Гляди-ка, парень красивый, явно благородных кровей. Выживет – будет твоим.

И только сейчас она обратила внимание на лицо раненого. А ведь даос прав был. Густые брови, длинные ресницы, нос с едва заметной горбинкой, чувственные губы… Жаль, если он умрет, и умрет только потому, что кто-то выдает себя за божественную посланницу.

– Я не могу, – обреченно вздохнула Татьяна. – Я не могу исцелять раненых прикосновением.

– Понятно, – вздохнул Линь Фу. – Тогда подвинься, будем спасать героя вместе.

Лю Дзы

Вжих!

Стрела свистнула прямо над ухом мятежника Лю, заставив приникнуть к самой шее Верного. Жеребец, умница, словно почуял, что лишь от него сейчас зависит жизнь хозяина, всхрапнул и рванулся вперед без понуканий. Но как бы ни был быстр и силен этот конь, от всех врагов не ускачешь.

Сзади раздались разочарованные вопли, но Лю не стал оборачиваться. Зачем? Он слышал преследователей, а они отлично видели его, одинокого беглеца на единственной дороге. Путь змеился по дну глубокого ущелья, справа-слева – практически отвесные скалы, и захочешь, а не спрячешься. Всего лишь один шанс из ста оставался у Лю Дзы – доскакать до висячего моста, успеть перейти его и несколькими взмахами меча обрушить за собой. Но выдержит ли Верный? И так ли уж плохи лучники Цинь?

Как вышло, что мятежник Лю, еще вчера – предводитель внушительного отряда числом почти в две тысячи человек, сегодня превратился в удирающего во весь опор беглеца? О, эта история вполне в духе учения Кун Цзы! И рассказывать можно было долго, а если вкратце, то дедушка Линь Фу оказался прав. Не все небесные девы одинаково полезны. Но еще правее был Цзи Синь с его вечной присказкой о красавицах, которые губят героев. Хотя Лю не винил небесную деву в собственном разгильдяйстве. При чем тут Тьян Ню, если отвезти девушку в храм вызвался он сам, да еще и обоих заместителей с собой потащил? И чья вина, что, вернувшись, Лю обнаружил войско Цинь на том месте, где он оставил свой отряд? Уж точно не небесной девы! Сам виноват, кто же еще.

Одна радость – за полгода мятежа офицеров своих Лю Дзы выдрессировал здорово. Когда циньский генерал Ли Чжан подошел к Фанъюю, никакой «мятежной банды» там уже не было. Загодя предупрежденные местными жителями, бойцы Пэй-гуна небольшими отрядами растворились, словно туман в горной долине, едва жаркие лучи солнца приласкают склоны. Только что были тут, и уже нет никого. Недаром Цзи Синь с занудной методичностью заставлял командира разрабатывать пути отхода, а Фань Куай с утра до ночи тренировал бывших крестьян быстро разбиваться на ляны[23] и разбегаться по свистку.

Все хорошо, но теперь придется и новую базу искать, и армию собирать снова. Но для начала – выжить.

Генерал Ли гнался-то, конечно, за Сян Ляном и племянничком его, но тот из окрестностей Фанъюя уже ушел, и циньцы, прежде чем преследовать войско Чу, решили подсластить себе неудачу, схватив и казнив хотя бы мятежника Лю. Трое побратимов нарвались на циньский разъезд и тут же разделились. Этот прием у них тоже был давным-давно отработан. Спасется хотя бы один – спасет всех остальных.

Вот так и вышло, что у Лю Дзы из всех недавних сил остался лишь конь да меч, да еще знамя, сшитое небесной девой. Но ее он не винил, нет. Некогда было. Когда над головой стрелы свищут, как-то не до дев.

Верный снова всхрапнул и споткнулся. Сколько там еще до этого моста, пять ли, десять?

– Давай, дружище, выноси! – крикнул Лю, склонившись еще ниже, и жеребец, услышав родной голос, снова вырвался вперед. Мелькнула мимо каменистая осыпь, какое-то дерево, иссушенное ветром… Ага! Поворот, скала, козырьком нависшая над дорогой…

– Сто-о-ой!

Конь взвился на дыбы и сделал несколько неровных шагов, опасно балансируя на самом краю обрыва. Мост был тут, рядом, но – вот же подлость! – по нему не то что верхом, ползком-то переходить опасно. Двойного веса сильного высокого жеребца и взрослого мужчины хлипкие досочки и обветшалые веревки точно не выдержат.

Лю Дзы спрыгнул наземь, загривком чуя, что преследователи, от которых они с Верным вроде бы оторвались, снова настигают. Выход оставался лишь один.

– Прости, друг! – Он сильно хлопнул жеребца по крупу, направляя его дальше по тропе. – Ты им не нужен, только я… Скачи! Вперед!

И кто после этого скажет, что кони глупее людей? С раздраженным ржанием Верный, задрав хвост, ускакал. Командир Лю облегченно вздохнул:

– Удачи, брат! В прошлой жизни ты генералом был, не меньше! Буду жив – свидимся!

А сам осторожно, но твердо ступил на пересохшие скрипучие доски. Далеко внизу река, стиснутая узким каньоном, свирепо ревела, словно ее дух-дракон вел вечную битву с неуступчивыми горными духами. Но Лю Дзы вниз не смотрел и назад – тоже. Только вперед, иначе – смерть.

И он пошел, все дальше и дальше по мосту, не останавливаясь и не уклоняясь от летевших в спину стрел, ведь каждое неверное движение стоило бы жизни. Слишком ненадежная опора под ногами, канатоходцам – и тем легче, в них обычно не стреляют.

– Если там, на Небесах, кто-то и впрямь хочет мне помочь, – пробормотал Пэй-гун, добравшись почти до середины, – сейчас самое время!

Видно, такая дерзость все-таки пришлась не по вкусу высшим силам, а может – удача решила поиграть с бездельником-Лю, Лю-кутилой в чет-нечет, как знать? Но какому-то меткому гаденышу удалось все-таки прицелиться, и Лю Дзы поневоле вскрикнул, дернулся, покачнулся, потерял равновесие лишь на миг… Ветхому настилу и этого было довольно. С торжествующим сухим треском, под хор радостных выкриков циньских солдат доски под Пэй-гуном проломились, и он рухнул вниз с головокружительной высоты. Рухнул и с плеском ушел под воду, словно камень, брошенный рукой играющего божества. А следом посыпались остатки моста.