Анти-Авелин - Наталия Земская

– Что случилось, Айбике? – спросил он, приближаясь к девушке.

– Я не все рассказала, Иннокентий Петрович. Мне Ким запретил вам все рассказывать.

– Что именно?

– А то, что я не сразу ушла от гостевого домика. В спальне, где должна была быть Назира, и на фасаде дома горел свет. Я была уверена, что она не спит, и стучала ей в окно. Через другие окна я видела, что свет горит также в холле и гостиной. Я вернулась к двери, и снова стала стучать в нее. Вдруг замок щелкнул. Я потянула за ручку двери, и она открылась. За дверью никого не было, и я испугалась. Я стала звать Назиру, но она не отзывалась. Я услышала жалобную музыку, она разливалась отовсюду, – Айбике тряслась всем телом, кутаясь в цветастую шаль.

– Тихо, тихо, – погладил ее по волосам Петрович.

– Я захлопнула дверь и стала пятиться назад. От ужаса я боялась повернуться к дому спиной, мне казалось, что он накинется на меня и проглотит. Когда я отошла от него метров на десять, свет в спальне погас и один фонарь на фасаде тоже. Я развернулась и побежала к усадьбе, что есть сил. На кухне я бросилась к тете Груне и все ей рассказала. Она велела мне успокоиться, оделась и пошла проверять гостевой домик. Когда она вернулась, то отругала меня за выдумку и за то, что ей пришлось ходить по темному саду, а она ужас как боится темноты. Потом пожалела меня и объяснила, что дом закрыт, света нигде нет, Назира наверняка спит, а мне все почудилось потому, что я устала. Еще она сказала, что Борис Ким давно спит, так что ключи она возьмет у него с утра и тогда же проведает Назиру. Я долго не могла уснуть, и через какое-то время услышала разговор. Кто-то, как мне показалось, ругался вполголоса. Я прислушалась. Это были голоса тети Груни и Бориса Кима. Он не спал. От страха у меня зашумело в ушах, и я не поняла, по какому поводу они ругаются. В своей кровати я пролежала до утра, а когда прозвонил будильник, встала и отправилась на работу, – здесь Айбике заплакала, уткнувшись в кисти шали.

– Успокойся, продолжай, – подбодрил Петрович, положив руку на ее плечо.

– Когда я готовила прислуге завтрак, ко мне подошел Борис Ким и попросил рассказать о ночном происшествии. Я описала ему все так, как меня учила тетя Груня. Тогда он наклонился и на ухо сказал мне, что ему понравился мой рассказ, и он должен быть таким всегда, даже если мне придется пересказать его на страшном суде. И еще напомнил мне, что у меня нет разрешения на работу, и если он на меня стукнет в миграционную службу, моя семья должна будет заплатить огромный штраф, и тогда я пущу всех своих родных по миру. А когда я узнала о смерти Назиры, я поняла, что меня тоже убьют, – Айбике снова разрыдалась.

– Никто тебя не тронет. Слышишь? – на лице Петровича судорожно заходили желваки, теперь он точно знал, что надо делать. – Борис Ким не узнает о нашем разговоре… он сам мне все расскажет!

– Бедная Назира. На заработанные деньги она покупала лекарства и отправляла их посылкой домой для младшей сестренки. Ее мама по телефону всегда говорила ей, что их младшая девочка жива только благодаря доброму сердцу Назиры.

– Ты знаешь, куда и какие лекарства она отправляла посылкой?

– Знаю.

Петрович сунул руку в боковой карман куртки и, нащупав денежные купюры, достал их все до единой и вложил в ладошку Назиры.

– Продолжай отсылать лекарства и справляться о здоровье младшей сестры Назиры. Поняла меня?

– Поняла.

Айбике шагнула к Петровичу и, прижавшись к нему плечами, уткнулась лицом в его куртку. Он, наплевав на все культурные различия, обнял девушку за тоненькую талию, а та от неожиданности вздрогнула воробушком в его объятиях. Петрович почувствовал, как снизу по телу побежали мурашки, он резко отшатнулся и строго приказал:

– Ну, все, беги и ничего не бойся.

Решительным шагом Петрович направился к парадной лестнице, по дороге набирая на мобильном.

– Семенов! Слушай меня внимательно. Всех обитателей этого «террариума» – Кима, Шарипову, Боголюбова, а также прислугу мужского пола – грузишь на весь имеющийся транспорт и везешь в управление. Прислуга женского пола остается на месте, – пауза. – Мне плевать, куда и как их погрузят, и с каким комфортом они поедут! И не забудь, что они делают это добровольно и с большим желанием помочь дознанию и следствию. Допрашиваем всех до утра. Сначала прислугу, затем эту троицу. На какие вопросы они должны ответить, я тебе потом скажу, – пауза. – Нет, адвоката вызывать не надо. Это не задержание, а затянувшиеся оперативно-розыскные мероприятия. С утра извинишься искренне, и объяснишь – почему вышла задержка, если будут претензии, запишешь все тщательно и дашь расписаться. Понял? Вот и хорошо. Приступай.

Перед парадной лестницей была суета. Весь имеющийся транспорт подвергался тщательной инвентаризации на предмет освобождения мест для допрашиваемых. Возле машины Петровича стоял Сомов, беспомощно держа на весу руку с незажженной сигаретой, около его ног, преграждая ему путь, стоял Бонифаций, и внимательно глядел в глаза Сомову.

– Николай Николаевич, какие-то проблемы? – поспешил на помощь Петрович.

– Вот, полез в салон за сигаретами, а собачка следом выпрыгнула и не дает пройти за огоньком.

– Бонифаций! Да не носит он кошек в карманах. Отойди немедленно.

Пес умиротворенно вильнул хвостом Петровичу. И вдруг, навострив уши в сторону парадной лестницы, взвизгнул, и в состоянии абсолютного счастья кинулся в том направлении. Петрович увидел Шарипову, идущую к машине. Пес бросился к ней со всех ног.

– Ой, уберите собачку! – наигранно заголосила тетя Груня.

– Откуда вас знает собака? – спросил подоспевший Петрович.

– Первый раз вижу этого кобеля. Я собак боюсь, как огня. Уберите! – она оттолкнула руками морду собаки как раз в тот момент, когда Бонифаций пытался лизнуть эти самые руки. Пес оторопело отошел к Петровичу и сел возле его ног.

– Жаль, парень, ты не можешь рассказать мне, что бы все это значило, – Петрович ободряюще потрепал пса по холке.

В дверях показался Боголюбов. Как ни в чем не бывало, он огляделся по сторонам, как будто собрался на ежедневную прогулку и, заметив Петровича, добродушно кивнул ему. Петрович ответил легким наклоном головы.

– Что здесь происходит? – осведомился подошедший к Петровичу Саламатин.

– Вот, слежу за погрузкой лиц, изъявивших желание активно содействовать раскрытию преступления.

– Есть план?

– Есть. Предстоит большая работа.

– А я хотел предложить перекусить, и разговор есть важный.

– Можно перекусить, – согласился Петрович и привычным жестом хлопнул себя по пустому карману. – Нет, сегодня не получится.